защитной оболочкой, которая должна была пробудить его к жизни, если бы кто-то чужой попытался сквозь нее проникнуть.
Правильно ли она поступала? Как ей было обрести уверенность в своих действиях? Доверять этим докторам было нельзя — в их взглядах читался голод диких зверей. Но переливчатый синий завиток колечком обвился вокруг ее пальчика, как бы притягивая девочку к Виллуму. Колечком… или перстеньком. Она сунула руку в карман, украдкой достала свою половинку перстня с изображением барсука и поднесла ее к мерцающему завитку. От лба ее через горло и сердце по руке пробежала нить, связавшая ее существо со светившимся перстнем. Отбрасываемое им яркое красное сияние прошло сквозь окружавшую Виллума мерцающую дымку, влившись в него как кровь. Смешавшись с синеватым пламенем, оно стало пунцовым, на какой-то миг приблизилось к глазу барсука и тут же в нем исчезло. Девочка внезапно ощутила, что в перстне их силы слились воедино и затрепетали биением пульса. Все последние четыре дня она сжимала половинку перстня в руке, постоянно прислушиваясь к равномерному ритму этого биения.
— Мы тебе не надоели, радость моя?
Стоув вздрогнула и тут же вошла в свой самый дерзкий и нелюбезный образ. Склонив головку так, чтобы лицо ее было видно только Дарию, с самым своим умильным выражением она ответила:
— Конечно нет, отец. Я вот только сейчас поду мала: а зачем нам нужны все эти правители?
Дарий хмыкнул, и изо рта его на правителя хлынул мощный сине-зеленый поток энергии. Тело гнусного лизоблюда конвульсивно задергалось в судорогах, на лбу выступила кровавая испарина, глаза в ужасе забегали, а под носом образовалась большая капля. Коснувшись ее, он взглянул на палец, и понял, что это кровь. От ужаса правитель стал так жалок, но Стоув слушала его достаточно долго и прекрасно понимала, что невинным агнцем он отнюдь не был. Это был такой же прохиндей, как правитель Брак, которого она…
— Ты ведь не так давно послал Ворона, чтобы тот прикончил одного из них? — лукаво спросила она.
— От кого ты об этом слышала, дочь моя?
— Значит, это только слухи?
— Дыма без огня никогда не бывает. — Дарий встал во весь рост, подавляя правителя величием своей персоны. — Предательство заслуживает справедливой кары, разве не так, Поллард?
— Да, Архиепископ, да, конечно…
Правитель запинался, прикрывая нос платком.
Стоув ясно видела, что единственное, о чем он сейчас мечтал, — это выйти из комнаты живым. Рот его непроизвольно открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег.
— Ты хочешь мне сообщить что-нибудь еще, правитель? — нетерпеливо спросил Дарий.
— Меня просили передать Нашей Стоув текст молитвы.
— Да неужели? — Стоув изобразила неподдельный интерес и в ожидании ответа растянула губки в самой своей снисходительной улыбке.
Поллард нервно переводил взгляд с Дария на Стоув.
— Мне можно?..
Стоув обернулась к Дарию. Было ясно, что теперь настала его очередь томиться скукой, мысленно он уже строил новые страшные козни для друзей и врагов. Ну и хорошо.
— Пожалуйста, правитель, передавай, — подбадривая собеседника, ответила девочка.
— Наша Стоув, дети твои просыпаются с криком. По ночам нам является демон, отнимает все наши мечты. Мы спим, но нет нам во сне отдыха, едим, но не набираемся сил. Мысли наши витают в облаках, а работа остается несделанной. Наша Стоув, дитя света, обрати на нас свой лучезарный взор, чтобы мы были благословенны под твоей защитой.
Стоув подумала о воспоминаниях Роуна, которыми он с ней поделился, — через весь Край Видений причудливыми путями, чем-то напоминавшими сеть кровеносных сосудов, в направлении Спиракали пролетали какие-то смутные тени. Их большая часть двигалась из тех районов, на которые власть Владык не распространялась. Неужели Трон Дария настолько не давал Повелителю Теней насытиться, что теперь ему приходилось использовать и другие источники энергии? Мог ли он сам отнимать у людей их сны? В таком случае нельзя было сбрасывать со счетов возможность того, что демон правителя выполнял ту же жуткую функцию, что и Трон Дария…
— Я лишаю тебя должности, правитель.
Тон Дария был настолько холодным, что у Стоув по спине пробежали мурашки. Неужели он все-таки слушал, о чем они говорили? Она опустила глаза.
Как только Поллард ушел, она повернулась к сидевшему рядом с ней чудовищу и как ни в чем не бывало спросила:
— И все же, отец, я никак в толк не возьму, зачем нам нужны правители? Почему бы тебе просто не послать Владык, чтобы они правили в Дальних Землях?
Дарий моргнул. Девочка застала его врасплох — на какой-то момент он потерял бдительность. Потом глаза его сузились.
— Такая смышленая девочка, а понять не можешь, — прошепелявил он.
— Но отец, с чего бы мне вообще об этом задумываться?
— Именно этот вопрос я себе и задаю.
Стоув по-девичьи хихикнула. В глазах у него лишь что-то мелькнуло, но она поняла, что вопрос его не на шутку озадачил.
— Этот правитель — просто болван, отец. Он не достоин того, чтобы ты тратил на него свое бесценное время. Потому я и спросила: зачем нам вообще нужны эти правители? Или я не права? Может быть, я чего-то недопоняла?
Вдруг ей показалось, что Дарий до крайности утомлен. Он явно принял ее слова всерьез. Будто предостерегая от чрезмерной откровенности, кольцо на ее пальце стало пульсировать. Что-то изменилось. Причем не в лучшую сторону — она была в этом уверена.
— Нет, дочь моя, ты все поняла правильно. Я послал бы Владык в Дальние Земли, если бы мог это сделать, но мы привязаны к Городу многими способами, о которых сейчас тебе рассказывать я бы не хотел. Я устал, а мне еще надо кое-что обдумать. А ты? Что ты собираешься делать сегодня вечером, дочка?
— Чем бы я ни занималась, отец, мысленно я все время буду с тобой, — ответила Стоув, мягко коснувшись его дряхлой руки с вздувшимися венами.
От кожи его исходил болезненный неестественный запах, и Стоув замутило. Кольцо сильно разогрелось, и это не предвещало ничего хорошего. Она еле сдерживалась, чтобы пулей не вылететь из комнаты. В обладании властью заложена доля лени, инерции, поэтому важно всегда воздерживаться от резких импульсивных поступков. Зная это, девочка дождалась того момента, когда Дарий махнул ей на прощание рукой, чарующе ему улыбнулась и лишь потом не торопясь удалилась, как будто была совершенно уверена в том, что у него не хватит сил бросить ей в спину нож и пронзить сердце.
Бросившись вперед по коридору, она увидела пустое кресло-каталку и покатила его перед собой. Из комнаты Виллума в тускло освещенный коридор выбивались яркие лучи света. Войдя туда, она не поверила своим глазам! Виллум лежал на кровати и бился в конвульсиях, грудь его была обнажена. За запястья и лодыжки его наручниками приковали к кровати, а плечи и бедра были к ней прикреплены металлическими прутьями. Голову его целиком покрывал металлический цилиндр. Один из докторов держал в руке скальпель и уже приготовился разрезать ему грудную клетку, остальные как по команде повернули головы в сторону ворвавшейся в комнату девочки и поклонились ей, но с места не двигались.
— Надо же, какие вы молодцы — оживили моего наставника! — Она одарила каждого из них благосклонной улыбкой, потом остановила взгляд на Виллуме, пытаясь определить, насколько сильно он пострадал. От ключицы вниз через всю грудь была проведена линия… — Не могли бы вы прямо сейчас снять с него эти наручники и зажимы? — Когда она поняла, что доктора восприняли ее приказание как руководство к действию, Стоув перевела дух.
Она держалась так, будто врачи услужили ей, что Виллум пришел в себя, но на самом деле напряженно думала, не Дарий ли им приказал с ним так поступить. При этом девочка молила бога, чтобы ее простодушие и бесхитростность выглядели убедительно.
Когда они сняли с его головы металлический цилиндр, Виллум еле заметно ей улыбнулся.
