свистнул снова, но на этот раз коротко и резко, и дюжина арбалетчиков заняла заранее подготовленные позиции.
Грузовики уже почти с ними поравнялись, когда Волк дал сигнал к бою. Стрелы градом посыпались сверху и полетели по ущелью вдоль земли, пробивая колеса машин. Транспортеры резко затормозили, накренились и врезались друг в друга. Уверенные в действенности своего нового оружия, сотни клириков бросились в ущелье, размахивая мечами и парализующими устройствами, как лемминги с обрыва, пока их братья по оружию налаживали Апогеи.
Волк дал сигнал привести в боевую готовность Усмирители. Лучники бегом припустились обратно к лагерю, так что только пятки сверкали. За ними гнались клирики. Как только братья добежали до стены, перегородившей ущелье, сверху им сбросили канаты, и они взобрались по ним наверх. Переглянувшись, Роун, Волк и Жало стали спускаться вниз, к укрытым в лощине коням.
Клирики вдруг поняли, что их заманили в ловушку — но было уже слишком поздно. У входа в ущелье за работу принялись стрелки отравленными стрелами из трубок. Синие мундиры один за другим валились на землю, как только им в кровь попадало средство Мабатан. Груда тел клириков в проходе перегородила путь к отступлению тем, кто еще оставался в ущелье.
Послышалось жужжание заряжавшихся Апогеев, и Роун отдал приказ вводить в действие Усмирители. Возившиеся со своим чудовищным оружием клирики сначала были сбиты с толку, но уже через несколько секунд раздались их истошные вопли об отступлении. Роун взглянул вниз — на земле валялись груды тел и еще не меньше пары сотен синих мундиров пытались вырваться из западни. Он дал сигнал арбалетчикам, а сам взялся за свою трубку и стал пускать стрелы в оставшихся врагов.
Краем глаза он заметил, что после первого залпа стрел с подожженными наконечниками оставшиеся клирики повыскакивали из грузовиков. Потом он услышал, как с противоположных сторон ущелья Жало и Волк повели братьев в кавалерийскую атаку. Им еще сопротивлялась жалкая горстка клириков. Оставив двоих братьев завершать работу, Роун дал знак остальным переходить в наступление. Они бросились вниз по склону в ущелье.
Когда воины рассеялись по полю битвы, разя врага, на Роуна набросился целый отряд клириков. Он выхватил меч-секач и наносил удары по врагам направо и налево тупой стороной лезвия, стараясь вырубить, но не убить. Меч сверкал в его руке и двигался так молниеносно, что был практически не виден глазу.
Но клирикам в какой-то момент удалось схватить его за колено и прижать к спине мертвой лошади. Он отбивал удары их мечей, но тут подоспел брат Жало и нанес врагам по смертельному удару обоюдоострым копьем. Роун тут же бросился обратно в самую гущу битвы.
Он тяжело, прерывисто дышал, сердце билось бешено, и вдруг в ушах раздался звон от внезапно наступившей тишины. В какую бы сторону он ни обратил взор, на ногах устояли только братья.
К Роуну, находившемуся в самом эпицентре битвы, подошел Волк. Он тоже тяжело дышал, глаза его сверкали, вены на лысой голове пульсировали.
— Они доблестно сражались и пали смертью храбрых.
Жало, окровавленный, осмотрел поле брани и сокрушенно покачал головой.
— Я возьму с собой пятнадцать братьев, — пробормотал он. — Мы отыщем раненых и разведем погребальный костер.
Хроши уже прибыли и бродили по полю битвы. Они согласились ухаживать за ранеными, но не могли укрыть в туннелях тысячную армию. В утесах, окружавших ущелье, раненые могли переждать холода, но Роун понимал, что всем им выжить не суждено.
— Все остальные спускаются в ущелье, — скомандовал Волк, — и начинают отключать блокираторы.
Братья вытащили небольшие устройства размером с ладонь и не спеша переходили от одного клирика к другому, отключая их блокираторы. Эта картина напомнила Роуну рассказы о мародерах, которые он читал в детстве, о том, как после битвы они так же бродили по местам сражений и грабили тела убитых. Но эти люди были живы. По крайней мере, большинство из них. И сейчас их освобождали из тюрьмы, в которую они были посажены, сами того не ведая.
Брат Волк хмуро наблюдал за происходящим.
— И что с ними станет, когда они очнутся?
— А как бы ты реагировал на их месте? Если бы вот так пришел в себя и понял, что Дарий тебе больше не хозяин.
— Но ведь вера-то у них останется.
— Их верой станут пророчества. Она будет не слишком отличаться от твоей.
Волк скептически взглянул на Роуна.
— Война скоро кончится. К чему нам тогда будет нужна такая армия? Их проще было бы убить. — Не успел Роун ему ответить, как Волк посмотрел в сторону Города и спросил: — Когда ты уходишь, Роун из Негасимого Света?
— После того, как воздам должное Другу.
— Пока мы с тобой здесь разговариваем, хроши устанавливают Усмирители у ворот Города. Мы выступим в тот момент, когда начнется затмение.
— Если будет на то воля Друга, я найду тебя там через два дня.
— Если будет на то воля Друга, — эхом откликнулся Волк, окидывая взглядом горизонт. Потом провел рукой по лысой голове, вздохнул, повернулся и пошел к своим людям в ущелье.
Волк хотел, чтобы именно Роун повел братьев к воротам Города, и с невероятным ожесточением с порога отметал все его доводы. Но когда Роун сказал ему, что знал, как Волк мечтал об этом с самого детства, с тех пор, как Энде обучала его премудростям военного ремесла, — согласился. Справиться с этой задачей он должен был, естественно, по воле Друга, и потому Роун не сомневался в успехе.
Убедившись, что Волк вновь взял бразды правления в свои руки, Роун мысленно вернулся к событиям этого знаменательного дня. Им удалось вывести из строя больше тысячи клириков и избежать большого кровопролития. Идя к погребальному костру, Роун подумал, что хорошо бы запомнить лица погибших воинов, заплативших жизнью за победу. Но сделать этого он не сумел.
ГНЕВ ДАРИЯ
КОГДА ДНЕМ ГОРОД НАКРОЕТ ТЕНЬ ЛУНЫ,
ДЕТИ РАДОСТНО РАССМЕЮТСЯ,
БУДТО ОЧНУВШИСЬ ОТ КОШМАРНОГО СНА.
Им благоприятствовала судьба — небо было чистым. Дул, правда, холодный и колючий ветер, но здесь, на вершине самого высокого здания в Городе, от шахты лифта исходило тепло, согревавшее Мабатан и Лампи.
Это место было лучшим наблюдательным пунктом, чтобы следить за событиями надвигавшейся битвы. В бинокль, который ей дал Номер Шесть, Мабатан пристально рассматривала места, где должны были завязаться первые схватки: ворота Города, площадь, на которой был воздвигнут гигантский Апогей в гетто Потерянных, и далекий Карьер с глубокой шахтой и бетонным бункером, где очищалось и хранилось снадобье. Мины и взрывчатка были заложены, Усмирители доставлены, войска выдвинуты на позиции. Скоро на самой вершине этого здания Роун должен был вступить в битву с Дарием.
А на тот случай, если все закончится провалом, в руке Лампи сжимал детонатор.
Прошлой ночью, переодевшись в одежду понтеров, они с Петрой проникли в здание Пирамиды. Сделав вид, что занимаются текущими работами в шахте центрального лифта, они тайком выполняли свою опасную миссию. Свисая с канатов, продетых сквозь шкив, укрепленный под самой крышей Пирамиды, они закладывали и крепили взрывчатку по всей длине центральной колонны здания.
