Фанни поспешила следом, но майор схватил ее за руку.
— Нет, моя дорогая! Пусть будет как будет!
— Гектор, идите за ним! — сказала она с волнением. — Лицо его — о, он просто ужасен! Одним небесам известно, на что он способен в таком ужасном состоянии! Вы должны сделать что-то! Гектор, ваш долг защитить Серену!
— Я мог бы, если бы знал, что ей угрожают, — ответил он смеясь. — Но я боюсь, что в этой ссоре я стану третьим лишним.
Тем временем Ротерхэм, сбежав по лестнице, достиг входа как раз в тот момент, когда Серена проходила мимо Лайбстера. Из-под твердых загнутых полей ее шляпы видно было слегка бледное лицо, а в глазах застыла усталость. Она положила хлыстик на стол и начала стягивать перчатки.
— Ее светлость дома, Лайбстер?
— Она в гостиной, миледи. Также…
— Вы катались на своей кобыле и укатали ее до смерти, Серена?
Она быстро обернулась:
— Иво! Вы здесь!
— Да, как видите! — сказал он, приближаясь к ней. — И к тому же крайне встревожен — хочу с вами переговорить!
— Боже мой, вы опять в плохом настроении? — спросила она, голос ее был тихим, а глаза внимательно на него смотрели. — Вы огорчены, потому что Эмили не вернулась к вашему приезду с пикника? Но она просто не знала, что вы можете вернуться сегодня в Бат! Как это смешно!
— Милая моя, — произнес Ротерхэм с угрозой, — будет хорошо, если вы не станете считать меня тупицей, которому можно запудрить мозги игрой в триктрак. Войдите!
Он распахнул дверь в гостиную. К великому разочарованию Лайбстера, он затянул Серену в комнату и захлопнул дверь перед носом дворецкого.
— Ну, Серена! — сказал он. — Какого черта вы тут устроили? Не лгите мне! Я знаю, что за пикник у вас был. — Он разжал левую руку и показал ей смятое письмо. — Вы узнаете это? Скажите мне всю правду!..
Она сказала возмущенно:
— Мало вам того, что вы запугали Эмили, вы заставили Фанни дать вам прочесть это письмо, так? Если я узнаю, что вы ее огорчили, Иво, вам придется пожалеть, что вы ворвались в этот дом, и вспомнить, с кем имеете дело. Я не какая-то школьница, которая станет дрожать от вашего взгляда!
— Да вы просто мегера, которая сует свой нос не в свои дела, — сказал он ей зло.
Глаза Серены вспыхнули, но она проглотила гневную реплику, секунду боролась с собой и наконец сказала голосом, полным спокойствия:
— Нет. Пути обратного нет, Ротерхэм. Если уж вы прочли мое письмо, это может быть только к лучшему. Конечно, вы злы, хотя почему именно я должна стать вашим козлом отпущения, Бог знает! Не имеет значения! Я это могу снести. Иво, какой же вы дурак! За то, что произошло сегодня, вам следует винить только себя! Не стоит направлять свой гнев на Жерара! Я отослала его назад в Лондон, дав ему такой разнос, что не скоро он его забудет, уверяю вас.
— На самом деле? Как же я вам обязан, как я вам обязан! Продолжайте!
— Вы мне обязаны больше, чем предполагаете. Можете забыть о Жераре: Эмили влюблена в него не больше, чем я! Если бы у вас хватило здравого смысла не возвещать о своем приезде в Бат письмом, которое запугало глупенькую девочку, — только поэтому она и согласилась бежать с Жераром! Она обратилась к нему лишь потому, что он мог ей помочь бежать от вас. Да уж, Иво, вы себя вели в этой ситуации как самый последний молокосос. Вы! У вас такой сдержанный характер, но вы теряете контроль над собой как последний юнец! Неужели трудно было догадаться, что, открыв свой страстный темперамент Эмили, просто запугали девчушку, она решила, что вы — чудовище, а ведь могли бы и очаровать ее! Что за заботу пришлось мне на себя взвалить — всю дорогу от Глостера я убеждала Эмили, что она просто дурочка. Не знаю, преуспела ли я, но ничего больше сделать не могу. Остальное — зависит от вас. Будьте с ней мягки, и тогда все будет хорошо.
— Боже, — произнес Ротерхэм сдавленным голосом. — Ну что я такого сделал, чтобы на меня наслали такое проклятие, как вы, Серена? Значит, вы пытались убедить ее, что я вовсе не такое чудовище, как она себе представляет? Благодарю! А я-то думал, что единственный человек, который сумеет убедить несчастную девчонку никогда не выходить за меня замуж, — это вы! Я думал, что вы воздвигли бы вокруг меня земляную насыпь, если бы могли!..
— Ротерхэм! — воскликнула Серена, хватаясь за спинку кресла. — Вы осмеливаетесь мне говорить, что специально запугали Эмили, чтобы она расторгла помолвку с вами?
— Конечно! — сказал он с яростью. — Вы думаете, что я только наездник хороший? Очень вам признателен. Как жаль, что вы не вспомнили об этом раньше. Боже Праведный, Серена! Неужели вы предположили, что я собираюсь жениться на этой глупой девчонке?
— Но зачем же вы сделали ей предложение? — спросила она.
— Этого вопроса и не хватало! — сказал он. — Серена, я сломаю вам шею!
Она уставилась на него озадаченно:
— Почему? Любой подумал бы, что вы потеряли голову из-за хорошенькой девочки…
— Я ни разу в жизни не терял голову ни из-за кого, кроме… Боже, помоги мне! Своему характеру я давал волю, да! И слишком часто, пожалуй! Я сделал предложение Эмили, потому что вы объявили о помолвке с Киркби! И если бы вы не были дурой, то сразу поняли бы это!
— Это ложь! Я написала вам о том, что объявляю помолвку, лишь после того, как сообщение о вашей появилось в «Газетт»!
— И вы решили, что так как вы мне об этом не сообщали, то я об этом ничего и не знал? Дудки! Нельзя водить шашни с мужчиной, дорогая, и избежать сплетен! Я слышал о ваших делах из трех различных источников!
— Если вам нравится прислушиваться к сплетням!..
— Я этим не занимался, пока не узнал,
— Неужели вы так хорошо запомнили Гектора? — проговорила Серена, запинаясь.
— Уж я его запомнил! — сказал Ротерхэм сварливым тоном. — Я еще кое о чем узнал — имя того неизвестного, которое вы не хотели разглашать.
— Неизвестного человека? — повторила она спокойно. — О Боже Праведный! Миссис Флор! Я тогда не видела Гектора! Иво, что же вы за дурак!
— Я был дураком, — сказал он серьезно, — но не настолько, чтобы поверить Клейполу.
— Значит, вы добились помолвки с Эмили лишь потому, что я… Иво, у меня нет слов! Использовать ребенка, который вам годится в дочери, как оружие мести — и как только вы осмеливаетесь стоять здесь и говорить о таком кошмаре! — сказала Серена горячо.
— Все было не так плохо, — сказал он вспыхивая. — Тогда я на самом деле намеревался жениться на ней! Если этот проклятый Адонис выиграл вас, на ком же прикажете тогда жениться? Мне пора жениться, а Эмили для этой цели подходила ничуть не хуже любой другой женщины. Даже лучше! Я знал, что смогу вылепить из нее то, что захочу, знал, что она мечтает стать маркизой, знал, что гарпия Лэйлхэм уцепится за мое предложение. И я знал, что вам все это будет ненавистно! Да, это было бесчестно! Я сделал это, потому что я был взбешен, — но я никогда не собирался обманывать ребенка.
— И что именно, прекрасный маркиз, — спросила Серена ядовито, — заставило вас изменить свое решение?
Он положил ей руки на плечи и сжал, не отрывая от нее глаз:
— Много лет назад, Серена, вы полагали, что по уши влюблены в одного чертовски красивого парня. Мне, правда, казалось, что он вам не подходит. Когда я увидел вас вдвоем, еще больше проникся этим убеждением. А услышав о том, что он снова появился здесь, и о приеме, который вы ему оказали, я был потрясен, как никогда, и хочу надеяться, что никогда больше не буду так потрясен. В тот самый момент, когда я увидел, как вы смотрите на него, я понял, что брошен на произвол судьбы. Не знаю, что за безумие на меня напало, но я точно чувствовал, что вы никогда не любили Киркби и никогда не полюбите его
