вам нужно! А этот парень даже и не герцог!
Уголки губ рта Ротерхэма поднялись в улыбке, но это осталось незамеченным. Несколько потрясенная леди Лэйлхэм подала голос:
— Я не поверю, что лорд Ротерхэм говорит все это серьезно. Я уверена, что он желает Эмили только счастья.
— Конечно, — сказал Ротерхэм устало. — Ей стоит только приспосабливаться к моим желаниям, и я не понимаю, почему именно она не может быть счастлива.
Неожиданно Эмили вскочила и бросилась к бабушке:
— Я не могу! Я не могу! Мне все равно, если я не стану маркизой. Но я не могу, бабушка! Не позволяйте маме выдавать меня за этого человека!
— Эмили! — На щеках леди Лэйлхэм выступили красные пятна. — Как ты осмеливаешься говорить подобные вещи! Как будто я думала…
— Сьюки, отойди! — скомандовала миссис Флор.
Мистер Горинг, подойдя к Ротерхэму с высоко поднятым подбородком, сказал:
— Может быть, ваша светлость окажет мне любезность и выйдет на несколько минут в другую комнату?
— Нет, дурак! — сказал Ротерхэм тихо.
— Эмили, подумай, что ты делаешь! — леди Лэйлхэм говорила взволнованно. — Ты никогда не выйдешь замуж, если расторгнешь помолвку. Особенно после сегодняшней глупости. Все станут говорить, что твоя помолвка была расторгнута! Ты останешься дома, потому что я не смогу вывозить тебя, ты умрешь старой девой!
— Вы не правы, мэм, — сказал мистер Горинг. — Конечно, она может еще подумать немного, но не надо ее пугать, уверяя, что никто больше не сделает ей предложение.
— Да уж я не сомневаюсь, что ей сделают много предложений! — сказала миссис Флор. — Теперь не плачь, моя милая, потому что твоя мама не заставит тебя делать то, что тебе не нравится.
— Ах, что же мне делать? — рыдала Эмили. — Я не желаю возвращаться домой опозоренной!
— Эмили, хочешь ли ты пожить со своей бабушкой? Подумай, любовь моя. Здесь не так уж оживленно, бывают, конечно, ассамблеи и Сидней-Гарденз, ну а если ты хочешь приемы, я устрою их для тебя, но в Лондон с тобой я ездить не смогу, потому что я не светская леди. Мне лично кажется, что ты будешь счастливее, если забудешь обо всех этих маркизах!
— Жить с вами всегда? — заплакала Эмили, поднимая вспыхнувшее лицо с колен миссис Флор. — О, бабушка!
— Моя драгоценная! — сказала миссис Флор, звучно целуя ее.
— Ты, наверное, с ума сошла? — спросила леди Лэйлхэм. — А вам, мама, я должна напомнить, что Эмили — моя дочь!
— А если ты, Сьюки, произнесешь хотя бы еще одно слово, то запомни, что будешь платить по всем своим счетам до конца своих дней, как и сэр Уолтер.
Наступила напряженная тишина. Миссис Флор похлопала Эмили по плечу:
— Вытри глаза, любовь моя, и отдай маркизу его кольцо.
— Когда ты увидишь сестер, которые станут выходить замуж до тебя, то вспомнишь этот день, Эмили! — сказала леди Лэйлхэм. — Со своей стороны, я умываю руки.
— И очень хорошо, — откликнулась миссис Флор. — Продолжай, любовь моя. Чем скорее мы избавимся от этого маркиза, тем быстрее мы сможем перейти к ужину, а этого нам явно не хватает.
Дверь с грохотом захлопнулась за леди Лэйлхэм. Эмили робко протянула кольцо лорду Ротерхэму.
— Пожалуйста, прошу у вас прощения, но мы не подходим друг другу.
— Спасибо, — сказал он, забирая кольцо. — Вам не стоит передо мной извиняться: это я должен извиниться перед вами. Дело в том, что оба мы совершили ошибку. Я желаю вам самого большого счастья, Эмили, и уверен, что вы будете счастливы. Но прав и мистер Горинг — вам не стоит сейчас думать о замужестве. Ну а что касается вашей репутации, ваших сестер, всего остального — нечего об этом беспокоиться. — Он взглянул на возвращенное кольцо и сказал: — Думаю, Эмили, что вам стоит оставить себе это кольцо, просто носить его нужно на другом пальце.
— Спасибо, — едва вымолвила Эмили.
Повернувшись, он столкнулся с миссис Флор, которая поднялась с кресла и смотрела на него с подозрением. Ротерхэм улыбнулся ей:
— Не тревожьтесь, мэм. Все, что вы хотите мне сказать, вы уже вылили на мою голову, и я думаю, что мне кое-что еще придется выслушать. Я рад был с вами познакомиться и верю, что в следующем году смогу пригласить вас и Эмили на прием в Ротерхэм-хаус. Пожалуйста, не посылайте никаких объявлений в газету. Я пошлю извещение, которое пояснит, что причиной расторжения помолвки было то, что я плохо обращался с Эмили — а так оно и было.
— Так это все? — произнесла миссис Флор. — Очень жаль Эмили.
— Да, но все к лучшему. Горинг, когда будете в Лондоне, не премините зайти ко мне домой. Вы расскажете мне, как вы путешествовали с леди Сереной.
Легкий поклон, и он ушел. Через полчаса маркиз был впущен в дом на Лаура-плейс дворецким Фанни.
Другого дворецкого он обнаружил в гостиной, зажигающего свечи в канделябрах.
— Великолепно, Лайбстер! — сказал он. — Пойдите скажите леди Серене, что, несмотря на то что она запретила мне здесь появляться, я все же здесь и хочу видеть ее немедленно.
— Ее светлость, милорд, сообщила мне, — произнес Лайбстер, скромно покашливая, — что если вы неожиданно окажетесь здесь, она поужинает в постели.
— Неужели? Пойдите скажите ей, что если она не спустится вниз, то я поднимусь вверх.
— О да, милорд! Если вы так настаиваете! — сказал Лайбстер и неслышно удалился.
Больше он не вернулся, но через пять минут Серена ворвалась в комнату, щеки ее пылали, а глаза яростно горели и совершенно не соответствовали тому спокойному серому цвету платья, в которое она была одета.
— Как вы смеете передавать свои наглые слова через моих слуг?! — негодовала она.
— Я думал, что только так смогу заставить вас спуститься.
— Но вскоре вам, Иво, придется разочароваться в этом, я…
Эта речь неожиданно оборвалась, так как он резко потянул ее к себе и запечатал ей рот поцелуем. Минуту-другую все ее мышцы были напряжены, Серена пыталась вырваться, но неожиданно она перестала бороться и буквально растворилась в его объятиях. Он сжимал ее все сильнее и наконец слегка разжал руки, чтобы дать ей отдышаться.
— Итак, прекрасная злая колючка! Вы уже отругали меня?
Она лежала у него на руке, голова была откинута на плечо, глаза блестели из-под полуприкрытых век:
— Отвратительное существо! Без манер, без совести, эгоистичное, высокомерное — как я вас не люблю! — Она вздохнула. — А как вы меня не любите!.. Мне казалось, что тигр пожирает меня. Да вы просто сошли с ума! Никогда вы не были так рады отделаться от меня!
— Никогда! — воскликнул он горячо. — Клянусь, что никогда больше не позволю вам довести меня до безумия своим неукротимым сильным характером, своей несносностью! Но все бесполезно, Серена. Я думал, что вырвал вас из своего сердца. Я думал, что для меня вы просто дочь моего старого приятеля, пока… Что заставило вас это сделать? Зачем?
Улыбка исчезла из ее глаз.
— О Боже! Я не знаю! Я хотела этого, Иво! Когда вновь увидела его — о, мне показалось, что я девочка, что мне девятнадцать лет. Может быть, потому что я была слишком одинока, может быть, потому что он по-прежнему любил меня. Он боготворил меня, как вы никогда не боготворили, Иво.
— Нет, я вас не боготворил, — насмешливо произнес он. — Я вижу вас такой, какая есть, и именно без такой несносной девчонки я не могу существовать! Я увидел, как он преклонялся перед вами, закрывая глаза на ваши несовершенства. Я пожалел его, потому что в вас он не любил самого восхитительного. Я не
