– Адам был мне небезразличен.
Она видела, что его душу терзает демон сомнения, но не считала себя обязанной помогать ему.
– Что это значит? Вы же были знакомы всего несколько месяцев до свадьбы!
– Вам этого не понять.
– Да, черт возьми, мне не понять!
Лизетта не могла и не хотела объяснять ему истинную причину своего замужества.
– У нас с Адамом были особые отношения, – в конце концов «произнесла она.
– Настолько особые, что вы тут же забываете о них, стоит мне подойти к вам поближе? – с негодованием спросил Джейк.
– Ну, нет, – выдохнул Джейк, – на этот раз вы не сбежите!
Злость закипела в ней с новой силой, заставив позабыть о внешнем достоинстве.
– Вам не удастся меня принудить!
– Вы уверены?
– С вас станется пойти на прямое насилие? – выплюнула она.
Лизетте хотелось ударить его побольнее в ответ на ту боль, что он причинил ей. Но она понимала, что лжет, что ни о каком насилии не может быть и речи, ведь она сама хочет, жаждет близости с ним, как ничего на свете, и это ужасало ее до глубины души.
– Какое насилие? Вы собираетесь отрицать, что хотите меня не меньше, чем я вас?
Ее единственным оружием было холодное презрение; им она и воспользовалась.
– Для меня это недостаточно веская причина, чтобы лечь с вами в постель.
– Нужна более веская? Так назовите ее! Что вы предпочитаете? Наличные? Брильянты?
– Я не продаюсь, – сказала она и не узнала собственного голоса: он звучал откуда‑то издалека и словно принадлежал другому человеку.
– Все имеет свою цену. Даже вы.
Лизетта чувствовала, что весь ее внутренний мир разлетается на тысячу осколков. Страшно было даже подумать, что будет, если он задержится здесь хоть на минуту.
– Уходите, оставьте меня!
Теперь она ничего не могла прочесть по выражению его лица. И вдруг он еще теснее прижал ее к себе, руки с плеч соскользнули на спину; он душил ее в объятиях. Со стоном отчаяния он впился в губы Лизетты, жестоко царапая и кусая зубами нежную ткань ее рта.
Она хотела закричать, вырывалась, но Джейк на удивление легко расправлялся с ней. Из глубины ее существа поднимались беззвучные рыдания; она ненавидела эту грубую животную силу, которая пыталась ее уничтожить. Видимо, Джейк почувствовал ее отчаяние: безжалостный натиск его губ стал нежнее, движения языка были теперь направлены на то, чтоб раздразнить ее. Руки, мягко ласкавшие спину, спустились к округлостям ягодиц и притянули их к его бедрам.
Во рту у Лизетты все распухло, онемело, но, несмотря на ее сдавленные вздохи, он не собирался оставлять ее в покое. Его язык будто зализывал ей раны и продвигался все дальше в своем возбуждающем путешествии. Лизетта с трудом оторвалась от него, пытаясь перевести дух, а он только еще ниже наклонил голову и стал целовать чувствительную ложбинку ее шеи. – Не надо! – простонала Лизетта.
Джейк положил ей руку на затылок, пропустил сквозь пальцы ее волосы, потом снова прильнул к губам, возбуждая, заманивая. Она ощущала, как внутри у нее поднимается с неодолимой силой бешеный вихрь желания.
Руки Джейка принялись ласкать ее грудь, и под этими пальцами мягкие бутоны превратились в наливающиеся болью остроконечные холмики.
Он расстегнул молнию у нее на спине, и платье упало к ее ногам. Лизетта закричала, обхватила себя руками, прикрывая грудь, но Джейк поймал ее за кисти и развел руки в стороны.
Лизетта изо всех сил пыталась высвободить свои запястья, но это было безнадежно.
– Что вы со мной делаете? – измученно прошептала она – Ненавижу вас!
– Ма pauvre petite! – насмешливо отозвался Джейк. – Я едва начал, а она уже вся пылает.
Лизетта смотрела на него, такого сильного, напористого, и была не в состоянии сдержать дрожь, охватившую ее как изнутри, так и снаружи.
– Пустите меня! – Она уже была готова как угодно унизиться перед ним.
