С любовью не спорят

другие упражнения.

– Осторожней, дорогой. Ты смущаешь детей.

Детей? Сюзанна не могла скрыть удивление. Прекрасные глаза Джорджии, такие же синие, как у Сюзанны, мягко светились, многое обещая тому, кто сидел с ней рядом. Безыскусную любовь, нежность, заботу.

Исподтишка бросив взгляд на Слоуна, она увидела, что и его позабавила реплика Джорджии.

– От детей, конечно, не стоит ожидать убедительной победы после того, как они уже вымотались на корте.

Трентон залихватски усмехнулся.

– Нам с Джорджией пригодятся все преимущества, которые удастся получить.

– Значит, наша встреча в баре просто пятиминутная пауза, чтобы слегка освежиться?

– Решено.

– Играем, конечно, два сета?

– Один, – решил Трентон.

– Ну что ж, – Слоун решительно встал и поднял ракетку, – тогда идем на корт.

Отец с сыном вели мягкую игру, не пытаясь переиграть друг друга, Сюзанна и Джорджия владели ракеткой примерно одинаково. Все играли, не напрягаясь особенно, в свое удовольствие. Сюзанна не помнила, когда еще видела свою мать такой оживленной и такой счастливой.

Через час, при небольшом преимуществе Сюзанны и Слоуна, они покинули корт и снова направились к бару.

Трентон, обняв Джорджию за плечи, шел впереди, сзади шла Сюзанна, рядом с ней – Слоун, который снова обнял ее за талию.

– Чего‑нибудь прохладительного? – спросил Трентон, когда все расселись вокруг стола. – Или вы предпочитаете кофе по‑ирландски?

В одиннадцатом часу Трентон и Джорджия встали.

– Увидимся за завтраком. В восемь. – Трентон поднес руку Джорджии к губам. Сердце Сюзанны заполонило чувство, очень похожее на зависть.

– Пойдем тоже или посидим еще?

Сюзанна взглянула на Слоуна из‑под длинных ресниц.

– Можем прогуляться при луне.

– Тянешь время, дорогая?

Ресницы взлетели вверх. Она разглядывала его в упор, не скрывая насмешки.

– Догадливый какой!

– Трусишь? – Вопрос был задан так вкрадчиво, что у нее мурашки пробежали по коже.

Это точно, без всяких преувеличений. Она боялась и его, и себя. Поэтому и придумывала все новые причины для промедления.

– Угадал.

– Потрясающая искренность. – Слоун сделал вид, что признание его совершенно не трогает. Поднявшись на ноги, он протянул ей руку. – Это был долгий день. А впереди еще более долгая ночь.

Сюзанна заставила себя промолчать. Потом как бы вскользь заметила:

– Одно из моих качеств, достойных восхищения. – Хотелось взять эту теплую руку, раствориться в его улыбке. Но поступить так означало бы полностью оказаться в его власти.

– Одно из многих.

Она поднялась, сделав вид, что не замечает протянутую руку, обошла стол и направилась к выходу.

– Лестью ты ничего не добьешься.

Он поравнялся с ней.

– Тогда, может, искренностью?

Она снова промолчала, лишь ускорила шаги и с огорчением заметила, что Слоун догнал ее без видимых усилий.

На вилле она быстро пересекла гостиную и поднялась по лестнице в спальню. Взяла ночную рубашку, вошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Все выглядело как‑то глупо и по‑детски. Но и приносило некоторое удовлетворение. Во всяком случае, пока не настало время возвращаться.

Слоун стоял у окна, глядя в темноту.

– Ванная к твоим услугам.

Он повернулся к ней. Ее отражение он видел в оконном стекле.
Умывшись и стянув волосы в хвост, Сюзанна стала похожа на шестнадцатилетнюю девочку. А эта рубашечка… Слоуну показалось, что он в жизни не видел ничего более эротического. Под мягкой хлопчатобумажной тканью угадывалась молодая упругая грудь, намекавшая на скрытые, еще более драгоценные сокровища.

– Как рука?

– Все нормально.

– А бедро?

Болит. Вероятно, завтра обнаружится громадный синяк.

– В порядке. – Она решительно направилась к кровати, откинула одеяло и легла. – Спокойной ночи.

– Сладких снов, Сюзанна.

Плевать она хотела на его иронию. Как только дверь ванной закрылась, Сюзанна взбила подушку и повернулась на левый бок. М‑да. Это оказалось жутко больно, у нее едва не вырвался стон.