Я знаю: мы нужны друг другу

выражением лица своей дочери.

– Мы обедали вместе на этой неделе, – пояснил Доминик.

Черт тебя побери, выругалась Франческа, прекрасно понимая, что именно заставило его подойти.

– В самом деле? – Рик запнулся и поспешно добавил:

– Может быть, присядете и выпьете с нами кофе?

– Лучше в следующий раз. Я здесь с двумя коллегами. – Его глаза обратились к Франческе, хладнокровно встретившей его твердый взгляд. – Вы меня извините?

Он напоминал ей сытого сонного тигра.
Затаенная агрессия под прикрытием показной расслабленности и лени.
Франческа наблюдала, как он повернулся и направился назад к своему столику.

– Я не знал, что ты так близко знакома с Домиником Андреа. У меня есть одна из его картин.

Она представить себе не могла, что отец может приобрести что‑нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее пеструю мазню, висящую на стене галереи Леона. Перебрала в уме картины, украшающие стены дома Рика и Мадлен.

– Натюрморт с розами в столовой, – напомнил Рик. – Мадлен уверяет меня, что картина как раз для этой комнаты.

Франческа не могла не согласиться. Сколько раз она восхищалась этой работой! Какой мазок, какой цвет, какая великолепная техника! Бархатистые изогнутые лепестки, совершенство раскинувшихся листов, капельки свежей росы. Керамическая ваза на темном фоне.

Творение настоящего мастера, обладающего бесконечным терпением и талантом. Простираются ли эти качества и на занятия любовью?

Почему‑то она думала, что так оно и есть.
От этой мысли ей стало не по себе, и еще долго смутное ощущение какой‑то вины не покидало ее.

– Пойдем? – предложил Рик, заплатив по счету. Они направились к выходу и, выйдя на мостовую, расстались, расцеловавшись на прощанье.

Поход по магазинам, визит к парикмахеру и косметологу заняли весь день, затем она поехала домой переодеться к вечеру.

И с выбором туалета не прогадала. Наряд и в самом деле был необыкновенным! Синие кружева поверх гладкого шелка, подчеркивающего формы. Кружевное болеро, туфельки на высоких каблуках и вечерняя сумочка. Последний штрих – ее любимые духи.

Во время обеда в шикарном ресторане, в радушной атмосфере любящих ее близких, Франческа приятно расслабилась. Надо было раздать подарки, привезенные из Рима. Потом у их столика появился фотограф.

Если бы Мадлен знала, что все заранее подстроено, то никогда не допустила бы этого. Жизнь семьи стала достоянием журналистов, фотографии ее детей регулярно появлялись на страницах светских журналов.

Дорога была забита больше обычного.
Франческа нервно барабанила пальцами по рулю. На каждом светофоре приходилось ждать, пока он не переключится два‑три раза.
Проклятие сорвалось с ее губ, как только зеленый опять сменился желтым, а затем красным.
Меньше чем через пять минут она должна быть за кулисами, готовясь выйти на подиум одного из благотворительных парадов.
Черт! Опять красный. Неужели все против нее?
Еще через десять минут она ворвалась в главный вход, бросила ключи швейцару, схватила квитанцию на парковку и торопливо направилась в фойе.
Центральный зал находился на первом этаже, и она заколебалась, подняться ли ей по лестнице или на лифте.
И вот уже она пробиралась сквозь толпу приглашенных к главным дверям. Официанты во фраках проводили контрольный осмотр столов, шли последние консультации членов организационного совета по поводу того, кого куда посадить.

– Франческа! Дорогая! – Аник Соренсен, старейшина светской жизни и одна из активисток различных фондов, шести футов роста и разодетая в пух и прах – в этом году особое внимание обращалось на драгоценности.

Золотые цепочки в изобилии украшали ее шею и запястья. На всяком другом это выглядело бы кричаще, даже вульгарно. Но Аник ухитрялась сделать так, что все надетое на ней становилось последним писком моды. – Я так благодарна тебе за сегодняшний визит. Ты сказочно выглядишь. Просто сказочно. – Она перевела дыхание и, стиснув Франческу в объятиях, звонко чмокнула в щеку. – Как дела?

Франческа ответила то, что Аник и ожидала услышать:

– Прекрасно. А у тебя?

– Поговорим об этом после шоу. – Улыбка Аник сияла как и положено, но на лице ее было заметно беспокойство. – Я ожидаю еще двух моделей.

Показ мод должен проходить безукоризненно гладко и демонстрировать профессиональную подготовку всей команды, но за сценой всегда царил настоящий хаос.

– На дорогах сплошные пробки, – заметила Франческа, перекладывая свою сумку с одеждой с одного плеча на другое. – Кто опаздывает?

– Аннелиз и Кассандра.

Похожая на куколку Кассандра никогда никого не подводила, с ней было легко ладить. Аннелиз, напротив, изображала из себя этакую томную кошечку, обожая разыгрывать примадонну и на подиуме, и вне его.

– Приедут, – успокоила Франческа.

– Да я знаю, дорогая. Но когда? – Острый взгляд Аник скользнул по залу. – Гости рассядутся уже через пару минут, через десять выйдет ведущий, объявит выступление председателя, а еще через пять надо выкатываться нам.

– Все будет нормально.

– Как всегда, – согласилась Аник, – полжизни за сигарету и хорошую порцию виски. – Она тяжко вздохнула. – Клянусь, уж в следующем году я не соглашусь участвовать ни в каком комитете.

– Согласишься. Ты им нужна. – Это была правда. – Никто не умеет заставить людей выложиться так, как ты.

Выражение лица Аник смягчилось, в глазах промелькнула благодарность.