— На чем?
— Не обращай внимания. Я решила, что мне нравится «Маунт Гэй». И еще я решила, что ты мне тоже нравишься.
Кулли перегнулся через стол, взял мою руку и сжал ее.
— Я рад, — сказал он с улыбкой.
Мы как раз собирались изучить меню, когда я заметила Джулию, которая встала со стула возле бара и направилась к двери. Она была одна.
— Эй, Аппельбаум! — окликнула я ее. Я надеялась, что она обернется. Мы не виделись с того момента, когда новости об убийстве Мелани и моей деятельности в качестве горничной стали достоянием общественности. — Джулия! — позвала я ее еще раз, но она продолжала идти, словно не слышала меня. — Джулия! — кричала я, махая рукой, чтобы привлечь ее внимание. — Я здесь!
Она остановилась, посмотрела в мою сторону, но даже не улыбнулась. Похоже, она меня не узнала.
— Эй, это я, Элисон. Иди к нам, — крикнула я, жестом приглашая ее к нашем столику.
Она посмотрела на меня довольно напряженно. Это был взгляд человека, застигнутого врасплох за каким-то занятием, которого она стыдилась и боялась, что будет обнаружена.
— Привет, Кофф, — проговорила она скороговоркой. — Мне надо идти, извини.
После этих слов она вышла из ресторана.
— Ничего не понимаю, — сказала я Кулли. — Джулия моя подруга. Она никогда не задирала передо мной нос.
— Не похоже, что она задирала нос, — ответил он. — Ее поведение скорее смахивало на то, что она пряталась.
— Я это тоже почувствовала. Она, казалось, хотела убежать от меня. А вдруг она поверила в то, что пишут в газетах? Неужели моя давнишняя подруга Джулия поверила, что я убила Мелани?
— Уверен, что это не так, Сонни. Может, она просто опаздывает на свидание и не может остановиться и поболтать.
— Может быть. Когда мы разговаривали с ней в последний раз, у меня сложилось впечатление, что она с кем-то встречается. Но я не смогла заставить ее сказать, кто этот таинственный мужчина.
— Должно быть какое-то разумное объяснение ее поведению, — сказал Кулли. — Но пусть этот эпизод не испортит нам вечер.
— О'кей.
Хорошо, что Джулия не испортила наш вечер. Плохо было другое. Кое-кто едва не сделал это.
Мы с Кулли только приступили к нашим чизбургерам, когда появились Сэнди и его шлюха-буфетчица. Они стояли в дверях и ждали, когда их проведут к столику. В своих одинаковых пурпурных лыжных спортивных костюмах они выглядели как близнецы. Вернее, как два баклажана.
— О, Господи, — вздохнула я. — Не оборачивайся. Здесь мой бывший муж со своей беременной первой женой.
Так всегда бывает. Кто-то говорит вам, чтобы вы не оборачивались, и вы обязательно оборачиваетесь. Кулли обернулся и посмотрел на Сэнди и Сюзи.
— Это твой бывший муж? Этот загорелый парень? — спросил он.
— Ага. Я слышала, что его бизнес идет так туго, что ему приходится работать в лэйтонском Клубе Здоровья, чтобы бесплатно пользоваться их аппаратом для искусственного загара. Как тебе это, а?
Прежде чем Кулли успел ответить, Сэнди и Сюзи подошли к нашему столику. Интересно, что это мой бывший второй муж делает в ресторане Макгавина? Ведь он всегда называл это заведение «прибежищем паразитов». В былые годы он бы и не подумал здесь появиться.
— Добрый вечер, Элисон, — сказал Сэнди. — Приятно видеть, что в эти трудные времена ты выходишь в свет и развлекаешься. А это, должно быть… — Он повернулся к Кулли.
— «Это» Кулли Харрингтон, — сказала я. — Кулли, познакомься с Сэнди Кофф и его подругой Дианой. — Так забавно было насолить Сюзи, назвав ее настоящим именем.
— Очень приятно, — сказал Сэнди, пожимая Кулли руку. Мы с Сюзи ограничились кивками.
— Что привело вас к Макгавину? — спросила я.
Что до Сэнди, то я знала, он предпочитает заведения, известные такими блюдами, как «жареный акулий плавник со сладким винегретом из лука-шалота», «печеные медальоны из ягнятины с чахни из груш» или «хрустящие чипсы из корневищ сельдерея».
— Пришла новая реальность, Элисон, и она называется «экономическим спадом», — разъяснил Сэнди весьма покровительственным тоном. — А Макгавин очень хорошо соответствует этой действительности. Я как раз говорил Сюзи по дороге сюда: жизнь — это рост личности, и ужин у Макгавина как раз часть этого роста. Рост личности заключается в освобождении от границ, избавлении от привычек, например, когда ты ешь в ресторане, в котором до этого никогда не ел…
Между прочим, Кулли так сжимал свой чизбургер, словно хотел залепить им в философствующий рот Сэнди. Но он сдержался.
— Но, Сэнди, — сказала я. — Подожди ты со спадом. Ты же всегда не любил рестораны, где играют рок-н-ролл.
У Макгавина стоял музыкальный автомат, который без остановки играл музыку пятидесятых, шестидесятых и семидесятых годов. Я едва могла себе представить, что Сэнди сможет это игнорировать. Он ненавидел рок-н-ролл, особенно соул. После женитьбы он не давал мне слушать подобную музыку даже в машине.
— Здесь неплохо кормят, — ответил Сэнди, продолжая оправдывать свое появление у Макгавина. — Я всеми силами стараюсь не обращать внимания на этот музыкальный фон. В жизни так много раздражителей.
— И не говори! — Два таких раздражителя как раз стояли передо мной.
То, что Сэнди захотел поесть у Макгавина, было не более чем данью экономическому спаду. Еще одним признаком того, что стиль его жизни претерпел изменения, была обувь. Он всегда обувался от Гуччи, Бали или Коул-Хана, а теперь на нем были надеты дешевые, ценой не более нескольких центов, кеды. Я была в шоке. Прежний Сэнди ненавидел подобную обувь. Во-первых, он презирал магазины мужской обуви, а во-вторых, ненавидел мелочь. Серьезно. Сэнди настолько ненавидел мелочь, что, когда она начинала скапливаться в его карманах, он ее попросту выкидывал. Я пыталась образумить его. «Сто центов — это же доллар», говорила я. Довольно странно, но к четвертакам и полтинникам он питал большее уважение.
— А что это у вас, Курли? — спросил Сэнди, жадно поглядывая в тарелку Кулли.
— Я Кулли, — холодно поправил его Кулли.
— Кулли, простите меня. Что у вас сегодня на ужин? Это паштет в сухарях или фокаччо[53]?
Выглядит потрясающе аппетитно.
— Это называется чизбургер. Сегодня у нас «Особый экономический чизбургер».
Я так расхохоталась, что все вокруг обернулись посмотреть, что там такого смешного. А смешно было то, что мой бывший муж настолько оказался оторванным от реальной жизни, что даже не знал, как выглядит паршивый чизбургер. Вот она, новая реальность, задница ты этакая.
— Сэнди, — наконец произнесла я, когда перестала смеяться и перевела дыхание. — Мы бы не хотели мешать вам ужинать. Ведь вы с Дианой едите нынче за троих. Так что начинайте.
Сэнди уставился на меня. Потом, видимо вспомнив, что все в ресторане смотрят на него, изучая каждое его движение, растянул губы в блаженной улыбке и сказал:
— Объявляю перемирие. — После этого он изобразил пальцами знак «V» — знак, который в шестидесятые годы означал «победу», и они с Сюзи удалились к своему столику.
— И ты была за ним замужем? — усмехнулся Кулли.
— Эй, давай-ка лучше сначала посмотрим на твою бывшую супругу, а потом уже будем поливать грязью моего, а? — ухмыльнулась я в ответ.
— Ну, ладно. Однако думаю, Престон вряд ли появится у Макгавина. Я слышал, она живет сейчас в Калифорнии. Если быть более точным — в Лайолле.
— Расскажи мне о ней, если это для тебя не слишком больно.
