— Нет.
— Твоей работы в газете?
— Нет.
— Что-то с домом?
— Вроде того. — Я решила, что пора переходить к делу. К разводу моя мать питала такие же чувства, как и к причастным оборотам. Они с отцом прожили короткую, но счастливую совместную жизнь в браке, которая трагически оборвалась в августе 1960 года, когда мне было всего десять лет. Это случилось во время ежегодных соревнований по теннису между постоянными членами и гостями Грасси Глен. Грасси Глен был теннисным клубом, членами которого были мои родители и все их друзья. Мой отец, Сеймур Ваксман (все звали его просто Сей), был игроком «А». Он считался фаворитом этих состязаний и должен был выиграть их, особенно после того, как его партнером стал бесподобный Джек Гольдфарб, чемпион среди мужчин в Роллинг Рокс — еще одном клубе Лэйтона. Но когда мой отец и мистер Гольдфарб уже держали победу в руках, мой отец отбил очередной удар, затем неожиданно схватился за грудь, упал на площадку, покрытую красной глиной, и умер. Вот так. Гейм, сет, игра. К счастью, когда это случилось, нас с матерью не было там. Мама была в магазине «Неймана Маркуса» и покупала подарки к Рождеству. Хотя было лето, но она любила все делать заранее, и хотя мы были евреями, но покупали рождественские подарки. А я находилась в детском лагере в штате Мэн, где занималась стрельбой из лука, синхронным плаванием и другими вещами, которые, само собой, оказались совершенно бесполезными в моей взрослой жизни. Узнав, что мой отец умер, я впала в шоковое состояние. Сей Ваксман, Король матрасов, всегда был оплотом моей стабильности и безопасности. Я не могла поверить, что его больше нет. Я не могла поверить, что он больше никогда не будет поднимать меня на руки, целовать меня и любить. Я не могла поверить, что он оставил меня один на один с моей матерью до конца жизни. После его смерти моя мать превратилась в очень злую и одинокую женщину, и первое, что она сделала, это переделала их спальню в настоящий храм, развесив фотографии отца по всем стенам. Во-вторых, она отказалась раздать его одежду. В-третьих, она объявила бойкот загородному клубу, в котором моего отца постигла безвременная кончина. Месяцами она бродила по дому, курила одну за одной сигареты «Винстон» и смотрела «Как меняется мир»[11], которая стала единственной, кроме меня, постоянной вещью в ее жизни. Она никогда не смеялась и превратилась в самую брюзгливую вдову штата Коннектикут, а, возможно, и двух пограничных штатов тоже. А я, естественно, превратилась в дочь, которая постоянно пыталась поднять настроение своей матери, то есть, говоря другими словами, ублажала ее, как могла. Я убирала свою комнату, причесывала свои волосы, делала домашние задания и говорила грамматически правильными предложениями. Еще я рассказывала шутки — грамматически правильные шутки. Например:
«Что делал слон, когда пришел Наполеон?»
«Когда пришел на поле он, то ел траву».
Когда я стала старше, мой способ ублажать маму претерпел изменения и выражался в том, что я пыталась встречаться с богатыми мужчинами и, наконец, выйти замуж за такового. Мой первый муж, Роджер, привел ее в состояние нервного трепета, но видели бы вы ее лицо, когда я сообщила ей, что выхожу за Сэнди! Эта женщина, которая улыбалась только в крайних случаях, растянула рот до такой степени, что ее улыбка своими размерами напомнила мне полку для обуви у Имельды Маркос[12].
Я никогда не могла понять, откуда взялась эта ее страсть к богатым мужчинам. Думаю, что начало было положено еще в ее молодости, в Куинс. Я знала, что до моего отца у нее был роман с одним человеком, который сделал состояние и бросил ее. Но, как бы там ни было, с ее пристрастием к богачам было трудно бороться, во всяком случае, мне это не удавалось.
— Я знаю, что это расстроит тебя, мама, — начала я, — но мы с Сэнди расстались.
Мертвая тишина, за которой последовал звук глубокой затяжки и выдоха. Я практически почувствовала сигаретный запах, выходящий из телефонной трубки.
— Что ты сделала? — спросила мама. Ну конечно, это же была моя вина.
— Сэнди вернулся к своей первой жене, к Сюзи. — Я почувствовала, как у меня в горле образовался комок.
— Он предпочел эту женщину моей дочери? — Моя мама перешла на личность Сэнди. — Да она ничтожество, Женщина, которая готовит для других. А ее отец, он разве интеллигент? — Моя мать относилась к христианам, как к людям с низким коэффициентом умственного развития и плохим вкусом в одежде.
— Да, мам. Он вернулся к Сюзи, — повторила я.
— Твой отец никогда бы не понял этого… этой… этого случайного замужества и развода. Я, например, не понимаю. Почему современная молодежь не может закончить ни одно из начатых дел? Почему моя собственная дочь не может закончить ничего из того, что она сама начала?
— У меня есть дела, которые я закончила, — слабо возразила я. — Я одиннадцать лет проработала в газете, владельцем которой является Элистер Даунз, бывшая звезда Голливуда и бывший сенатор Соединенных Штатов от Коннектикута. Может быть, я и не на короткой ноге с этим человеком, но я его сотрудник. По-моему, здесь есть чем гордиться, не так ли?
— Есть чем гордиться. А как же твоя личная жизнь, Элисон? Все это так неприятно.
— Неприятно? Кому? — Я знала, кому. Друзьям моей матери из Грасси Глен. После непродолжительного бойкота вследствие смерти моего отца, она вернулась в этот клуб, где многие годы трижды в неделю играла в канасту[13].
— Дорогая, я так сожалею о вас с Сэнди, — продолжала она. — Но эти твои разводы ложатся на меня.
— На тебя?
— Конечно, на меня. Я долго ждала, что ты устроишь свою жизнь с хорошим человеком, а ведь я не становлюсь моложе.
— Никто из нас, — сказала я.
— Ни одна, Эдисон. Ни одна из нас.
— Мама, мне надо идти. Кто-то звонит в дверь. — В дверь никто не звонил, но я частенько прибегала к этой уловке, когда хотела закончить разговор с мамой. Ей ни разу не пришло в голову поинтересоваться, кто же это там может звонить в дверь в любой час дня или ночи, а мне никогда не приходило в голову честно сказать ей в конце разговора, чтобы она катилась ко всем чертям.
После этого я позвонила Дженет Клейборн, которая была брокером в агентстве по торговле недвижимостью и в свое время продала нам этот дом.
— Да, миссис Кофф. Я ждала вашего звонка, — сказала она.
— Вы ждали моего звонка?
— Да. Очень сожалею, что вы разводитесь, — проговорила она сквозь зубы на коннектикутский манер.
— Откуда вы узнали, что мы с мужем разводимся? — То ли все в Лэйтоне уже знали об этом, то ли это был обычный способ агентов по торговле недвижимостью вести дела — знать обо всех на свете.
— Я была на ленче, который устраивала Молодежная Лига. Сюзи Кофф, владелица «Восхитительных закусок от Сюзи», представляла там свой салат из цыпленка.
Не оставалось никаких сомнений в том, что Сюзи представляла там не только свой салат. Жизнь в небольшом городке довольно забавна.
— Хорошо, ну тогда насчет дома…
— Так жаль, что вам приходится продавать, — пропела Дженет Клейборн, едва сдерживая радость от возможности заполучить еще раз контракт на три миллиона долларов. — В настоящий момент рынок переживает небольшой спад, — добавила она, желая прикрыть свою задницу, — но такой дом, как особняк Маплбарк — вы ведь назвали это место именно этим очаровательным именем? — полностью не подвластен экономическим бурям.
Дженет пообещала, что пришлет мне с кем-нибудь необходимые бумаги, которые мне придется подписать. Еще она клятвенно заверила меня, что ее агентство не только поместит рекламу поместья
