Тимара смотрела на воду, радуясь тому, что женщина из Удачного не видит изумления, написанного на ее лице. Она что, секретничает с ней? Зачем? Неужели она думает, что у них может быть что-то общее? Любопытство впилось в Тимару острыми коготками и терзало, пока она наконец не сдалась.
— И почему же он перестал тебя жаловать? — спросила она, надеясь, что ее голос звучит непринужденно.
Элис тяжко вздохнула.
— Понимаешь ли, он занемог. А Седрик всегда отличался завидным здоровьем, так что ему трудно мириться с болезнью. И тем более — в таких, по его мнению, невыносимых условиях. Его постель узка и жестка, ему не нравятся запахи баркаса и реки, еда либо безвкусна, либо отвратительна, в каюте темно, развлечений никаких. Он несчастен. И в том, что он оказался здесь, виновата я. Седрик не хотел ехать в Дождевые чащобы, не говоря уже о том, чтобы принимать участие в походе.
Еще одна крупная рыбина выплыла на мелководье, исследуя залежи ила. На миг показалось, что она заметила Тимару. Девушка застыла и только потом, когда добыча принялась просеивать ил усами, ударила. Она была твердо уверена, что попала, и страшно удивилась, обнаружив, что в иле никого нет, а острога просто засела в грязи. Она выдернула оружие.
— Ты снова промахнулась, — заметила женщина из Удачного, но в голосе ее прозвучало искреннее сочувствие. — Я была уверена, что ты ее убила. Но они весьма проворны. Не думаю, что мне когда-нибудь удастся такую поймать.
— О, надо просто пробовать, — заверила ее Тимара, не отрывая взгляда от воды.
Нет, рыба уплыла и уже далеко отсюда. И наверняка не вернется.
— А ты занимаешься этим с самого детства?
— Рыбной ловлей? Не слишком часто.
Тимара продолжала неспешно двигаться вдоль берега. Элис шагала рядом с ней.
— Я охотилась в основном в кронах, — негромко продолжила девушка. — Там попадаются птицы и мелкие звери, иногда ящерицы и довольно крупные змеи. Но, если говорить об ухватках, рыбалка не так уж сильно отличается от охоты на птиц.
— Как ты думаешь, я смогу научиться?
Тимара так и застыла на месте, а затем обернулась, чтобы посмотреть Элис в лицо.
— Но зачем бы тебе? — спросила она с искренним недоумением.
Элис покраснела и отвела взгляд.
— Было бы неплохо научиться чему-то по-настоящему полезному. Ты гораздо младше меня, однако умеешь о себе позаботиться. Я завидую тебе. Иногда я наблюдаю за тобой и другими хранителями и ощущаю себя бесполезной. Вроде изнеженной домашней кошки, которая смотрит, как охотятся дикие коты. В последнее время я пытаюсь оправдать, зачем поехала с вами, чего ради потащила за собой бедного Седрика. Я говорила себе, что еду собирать сведения. Что я нужна, чтобы помочь людям лучше понять драконов. Я заявила мужу и Седрику, что получу здесь бесценную возможность учиться самой и делиться знаниями с другими. Я сказала Малте из Старших, что читала о потерянном городе и, возможно, сумею помочь драконам отыскать туда дорогу. Но я так ничего и не сделала.
На последних словах голос ее, и без того пронизанный стыдом, сорвался.
Тимара молчала. Неужели эта важная дама из Удачного ищет у нее утешения и ободрения? Это совершенно выбивало из колеи.
— Но, по-моему, ты помогла нам с драконами, — удалось выговорить девушке, когда тишина сделалась совсем уж неловкой. — Ты была рядом, когда капитан Лефтрин учил нас вытаскивать наждачных змей, и еще до того, когда мы перевязывали хвост серебряному. Честно говоря, я тогда так удивилась. Я-то думала, что ты слишком утонченная дама, чтобы заниматься подобной грязной работой…
— Утонченная дама? — перебила ее Элис и как-то странно, надтреснуто засмеялась. — Ты считаешь меня утонченной дамой?
— Ну… конечно. Взять хотя бы то, как ты одета. К тому же ты из Удачного, и ученая. Пишешь свитки о драконах, знаешь все-все о Старших.
У нее закончились доводы, и Тимара умолкла, глядя на Элис. Даже сегодня, собираясь прогуляться по берегу на рассвете, эта женщина уложила волосы в прическу и заколола шпильками. Она носит шляпу, чтобы защитить лицо от солнца. Да, на ней рубашка и брюки, но они выстираны и отглажены. Верх ботинок начищен до блеска, даже если к подошвам и прилипла свежая речная грязь. Тимара окинула взглядом себя. Той грязи, что запеклась на ее обуви и шнурках, уже несколько дней, а не часов. Рубаха и штаны порядком истрепаны и нечасто попадают в стирку. А волосы? Тимара невольно коснулась темных косичек. Когда она в последний раз мыла голову, расчесывалась и переплеталась? Когда она в последний раз мылась целиком?
— Я вышла замуж за состоятельного человека. Моя собственная семья… скажем, живет куда скромнее. Наверное, я дама, когда нахожусь в Удачном, и, пожалуй, это не так уж плохо. Но здесь, хм, в Дождевых чащобах, я начала видеть себя по-другому. Мечтать об иных вещах, чем прежде. — Голос Элис совсем стих, но затем она вдруг добавила: — Если хочешь, Тимара, приходи вечером ко мне в каюту. Я покажу тебе, как еще можно уложить волосы. И там можно принять ванну в одиночестве, хотя, конечно, ее едва хватает, чтобы встать туда двумя ногами.
— Я умею мыться! — уязвленно огрызнулась Тимара.
— Прости, — тут же произнесла Элис, залившись таким багровым румянцем, какого Тимара никогда еще не видела. — Мне не… Я неправильно выразила то, что пыталась сказать. Просто я увидела, как ты смотришь на себя, и подумала, насколько это себялюбиво с моей стороны — иметь возможность уединиться, чтобы вымыться и переодеться, в то время как вы с Сильве и Джерд вынуждены проводить все свое время среди юношей и мужчин. Я не хотела…
— Я понимаю.
Разве это самые трудные слова, какие доводилось произносить Тимаре? Наверное, нет, но выговорить их все-таки оказалось нелегко. Элис в глаза она не смотрела.
— Я знаю, что ты не желала дурного, — заставила себя продолжить девушка. — Отец часто говорил мне, что я слишком легко обижаюсь. Что не все хотят меня оскорбить.
Горло у нее перехватило. Непролитые слезы жгли ей уголки глаз. Хотя первые слова дались ей с трудом, теперь Тимара уже не могла остановиться.
— Я не жду, что люди будут добры ко мне или полюбят меня. Напротив. Я жду…
— Не стоит объяснять, — внезапно перебила Элис. — У нас с тобой гораздо больше общего, чем тебе кажется. — Она неуверенно рассмеялась. — Ты, случайно, не находишь иногда причины презирать тех, с кем еще даже не знакома, просто чтобы невзлюбить их прежде, чем они невзлюбят тебя?
— Ну, ясное дело, — призналась Тимара, и они обе невесело засмеялись.
Из камышей выпорхнула птица, напугав их обеих, и тогда их смех сделался более естественным и оборвался, когда им пришлось перевести дух.
Элис смахнула с глаза слезинку.
— Интересно, Синтара хотела, чтобы я узнала именно это? Утром она упорно советовала мне тебя разыскать. Как думаешь, может, она хотела, чтобы мы поняли, как много между нами общего?
Женщина говорила о драконице с теплотой в голосе, но от ее слов Тимару пробрало ознобом.
— Нет, — отозвалась она сдержанно.
Тимара тщательно подбирала слова, чтобы не задеть чувства Элис. Она еще не решила, хочет ли проявлять такое же дружелюбие, какое выказала ей женщина из Удачного, но уж точно не собиралась ее отпугивать.
— Нет. Мне кажется, Синтара просто пытается на тебя влиять — точнее, на нас. Пару дней назад она заставила меня сделать кое-что, как оказалось, совершенно лишнее.
Тимара с опаской глянула на Элис, но та казалась задумчивой, а не оскорбленной.
— Думаю, она пытается понять, насколько велика ее власть над нами. Я ощутила ее чары. А ты?
— Конечно. Это же часть ее существа. Даже не знаю, может ли дракон полностью контролировать свое воздействие на людей. Это в ее природе. Так люди влияют на собак.
— Но я ей не собака! — возмутилась Тимара от испуга резче, чем хотела.
Неужели Синтара влияет на нее сильнее, чем она замечает?
