— Капитан, по-моему, нам нет смысла откладывать дальнейшее путешествие. Мы только зря потратим время и драгоценную пресную воду. Новость о гибели Варкена печальна, но подтверждает опасения, терзавшие меня с тех пор, как мы выбрались из реки. Я думаю, все остальные тоже уже мертвы. И я чувствую, что…
— Ступай чувствовать на камбуз, парень! На «Смоляном» значение имеет только мнение капитана — а это, надо же, я. Так что ступай. Поешь. Поспи. Тогда, возможно, ты вспомнишь, кто здесь я, а кто ты, и что ты стоишь на палубе моего корабля.
Лефтрин отчитал юношу куда мягче, чем если бы на его месте оказался матрос, забывшийся настолько, чтобы заговорить так с капитаном. Кроме того, он уже видел, что Элис перебирается в тесную, норовистую лодку Карсона, и хотел без помех проследить за ее приближением.
Юнец стиснул зубы, и Лефтрин отметил его недобрый взгляд. Ничего, переживет. А если нет, придется в следующий раз поставить его на место чуть откровеннее. Смотреть Грефту вслед он не стал. Его взгляд не отрывался от лодки, которую поперек течения вел Карсон.
Отбросив притворство, капитан проворно спустился с крыши надстройки на палубу. В ожидании он встал у борта, глуповато улыбаясь. Когда лодка замерла бок о бок с баркасом и Элис подняла голову — серые глаза сияли так ярко на ее бедном, обожженном водой лице, — сердце у него заныло.
— О, Элис! — другие слова не шли ему на ум.
Рыжие волосы спутанной паклей спадали ей на спину. Ее все еще защищало подаренное им медное платье. Благодарение Са за вещи Старших. Капитан перегнулся через фальшборт и легонько придержал Элис за запястья, пока она поднималась по трапу.
Он помог ей перебраться на палубу — и не стал отпускать. Лефтрин обнял ее и нежно привлек к себе, хоть и понимал, как сильно должна саднить ее кожа.
— Я никогда больше не отпущу тебя так далеко от себя, Элис. Слава Са, ты здесь, в безопасности. Больше я с тобой не расстанусь. И мне плевать, что скажут люди.
— Капитан Лефтрин, — произнесла Элис тихо.
Она прижалась лбом к его подбородку. Случайно ли? Почудилось ли ему легкое прикосновение губ к горлу? Дрожь жаркой волной прошла по телу, и капитан замер, как будто ему на плечо села редкая птица. Элис чуть отстранилась от него и заглянула в глаза.
— Как хорошо оказаться в безопасности, с тобой, — проговорила она. — Я знала, что ты придешь за нами. Знала.
Разве она могла сказать ему что-либо более проникновенное? Он так обрадовался ее словам, что ощутил себя разом и глупцом, и самым мужественным человеком на свете. Лефтрин улыбнулся во весь рот и на миг крепко прижал ее к себе. А затем, прежде чем она успела высвободиться, сам отпустил ее. Ему вовсе не хотелось, чтобы она ощутила себя в ловушке.
Следующие слова Элис резко спустили его с небес на землю.
— Известно ли нам, что случилось с Седриком? Его смыло за борт волной?
— Мне так жаль, Элис. Я не знаю. Я был уверен, что он у себя в каюте. Я сошел на берег, чтобы… кое-что проверить. И был там, когда ударила волна.
Теперь надо было соображать быстро. Никто не знал, что он встречался там с Джессом. Никто даже не подозревал, что у них были какие-то общие дела. Сам-то он понимал, что убил охотника. Избил так сильно, что тот наверняка не выжил бы в воде. Он убил его и ничуть об этом не сожалел. Но это не означало, что он готов поделиться этой новостью с остальными. Это его тайна, и он унесет ее с собой в могилу.
— Мне повезло, что «Смоляной» отыскал меня в темноте и принял на борт.
Еще одна ложь. Неужели она не заслуживает от него большего?
— Возможно, Седрик вышел на палубу, и его смыло в реку волной, — продолжил он продираться через свой рассказ. — Или он мог сойти на берег. Знаю только, что когда я пошел его искать, на борту его не оказалось. И тебя тоже.
— И это я виновата, что втянула его в эту авантюру, — заключила Элис негромко, но уверенно, словно признаваясь в грехе.
— Не вижу здесь твоей вины, — заметил капитан.
— Зато я вижу.
Сила страдания в ее голосе встревожила Лефтрина.
— Послушай, Элис, мне кажется, нет смысла кого-то обвинять. Мы ищем Седрика и будем искать дальше. Мы не сдадимся. Решим, как устроить драконов, и сразу же возобновим поиски. Мы же нашли вас, верно? Значит, и Седрика найдем.
— Капитан? — перебил его Дэвви.
— Что такое, малой?
— Все, кто поднялся на борт, всерьез проголодались и хотят пить. Сколько пищи и воды можно им дать?
Грубая насущность этого вопроса напомнила Лефтрину, что он не только мужчина, но еще и капитан. Он бросил на Элис извиняющийся взгляд и направился прочь.
— Сейчас я должен заняться спасенными, — напоследок бросил он ей. — Но мы продолжим искать Седрика. Обещаю. Элис обратила внимание, что он не пообещал ей найти Седрика. Он не мог. Ее облегчение от того, что их нашли, радость от встречи с Лефтрином и сознания, что он цел, прошли в считаные мгновения. И радость, и облегчение показались ей слишком себялюбивыми, когда она задумалась, где теперь Седрик и что с ним сталось. Погиб? Умирает, цепляясь за плавучее бревно? Жив и беспомощен где-то на реке? Он ведь не сумеет позаботиться о себе, только не в этих обстоятельствах. На миг Элис представила его рядом: щеголеватого и умного, улыбчивого и доброго. Ее друг. Друг, которого она увезла от всего, что он любил и ценил, и затащила в это суровое место. И это его убило.
Элис добрела до своей каюты, радуясь тому, что может побыть одна. Вскоре ей снова придется выйти к остальным. Но пока ей нужно немножко времени, чтобы прийти в себя. По привычке она начала переодеваться. Длинное платье Старших казалось по-прежнему невредимым. Элис на всякий случай встряхнула его. Поднялось только облачко мелкой пыли — на ткани не осталось ни пятен, ни прорех. Она перебросила платье через руку, и оно заструилось, словно поток расплавленной меди. Какое чудо! Слишком дорогой подарок, чтобы замужняя дама могла принять его не от супруга. Эта мысль застала Элис врасплох, и она решительно отмела ее прочь.
Платье быстро высохло, как только она выбралась из воды, и согревало ее в суровые ночи под открытым небом. Почему-то там, где ткань прилегала к коже, ожогов осталось куда меньше. Внезапно опомнившись, Элис поднесла руки к лицу, а затем дотронулась до спутанных волос. Кожа на ощупь оказалась сухой и шершавой, волосы походили на солому. В сумраке каюты она взглянула на свои кисти. Багровая кожа, обломанные ногти. Ей стало стыдно вдвойне: не только из-за того, что она ужасно выглядит, но еще и из-за того, что в такое время волнуется о своей внешности.
Ужаснувшись собственной легкомысленности, Элис все же нашла ароматный лосьон и смазала им лицо и руки. Переоделась в свою, уже изрядно поношенную, одежду и некоторое время распутывала и расчесывала волосы. А потом ее захлестнула новая волна отчаяния. Она благополучно забылась в повседневной заботе о себе, но, закончив, вновь столкнулась с болью утраты и вины. На краткий миг Элис охватило искушение отправиться на камбуз, получить кружку горячего чая и сухарь. Горячий чай покажется таким вкусным после нескольких дней без него.
Седрик чая не получит.
Это была случайная, довольно глупая мысль, но на глаза Элис навернулись слезы. Ее пробрала дрожь, а затем она застыла.
— Не хочу об этом думать, — призналась она себе вслух.
Еще на плоту Элис убедила себя, что Седрик в безопасности на баркасе, вместе с Лефтрином, хотя у нее не было оснований считать, что «Смоляной» остался невредимым. Она скрывала от себя свои опасения. И вот теперь, когда ей пришлось встретиться с ними лицом к лицу, она все равно отворачивается, прячется, отгораживаясь обветренными руками, нечесаными волосами и горячим чаем. Пора бы уже набраться смелости.
Элис направилась в каюту Седрика. Почти все хранители уже были на борту — с камбуза доносился
