или иначе, работа межведомственной комиссии закончилась ничем, и никаких «оргвыводов» по поводу границы с Китаем не последовало. Было указано, что «в данный момент предлагать проведение демаркации и редемаркации границы нецелесообразно по политическим мотивам», и поэтому комиссия ограничилась представлением материалов на рассмотрение правительства на случай проявления китайской стороной соответствующей инициативы.
Еще одна попытка разобраться с пограничной проблемой была предпринята в сентябре 1961 года. МИД, КГБ и Министерство обороны СССР подготовили и внесли на рассмотрение руководства страны предложения по пограничным вопросам с Китаем, суть которых состояла в том, чтобы попытаться выяснить мнения китайской стороны относительно проведения переговоров об уточнении прохождения пограничной линии на отдельных ее участках. И прежде всего упоминались те участки, где, как показывали события, нерешенность пограничных вопросов могла стать предметом трений между СССР и КНР.
Почему же докладу комиссии не был дан ход? Этот вопрос остается одной из самых главных загадок, касающихся событий вокруг Даманского и вообще отношений между СССР и Китаем в 1960—1970-х годах. Объяснений этому может быть несколько. Во-первых, в Кремле могли опасаться (и, учитывая характер и амбиции Мао, небезосновательно), что Китай, получив некоторую часть спорных территорий, на этом не остановится и будет только наращивать свои требования. Во-вторых, необходимо учитывать и личные отношения между лидерами стран, понятно, что неуступчивый (если не сказать упертый) Хрущев не хотел даже в мелочах поступаться Мао, с которым у него были давние споры.
Так или иначе, тогда, в 1960-м, проблема решена не была. Меж тем обстановка на границе продолжала ухудшаться. Если в 1960 году количество незаконных переходов со стороны Китая и других инцидентов составило чуть более 100, то в 1962-м – уже свыше 5 тысяч. Китайские граждане, отдельные военнослужащие и даже группы военнослужащих демонстративно нарушали границу, провоцировали советских пограничников на силовой отпор. Было очевидно, что действия эти – спланированы и носят организованный характер.
Были переходы и несколько другого рода. Весной 1962 года более 60 тысяч уйгуров, казахов и представителей других некитайских национальностей, спасаясь от притеснений со стороны китайских властей, бежали из Синьцзян-Уйгурского автономного округа на территорию Казахстана и среднеазиатских республик. Естественно, тот факт, что советские власти в данном случае не препятствовали переходу и позволили беглецам обустроиться на советской территории, вызвал резкое негодование в Пекине. Китайская пропаганда характеризовала эти события как вмешательство во внутренние дела Китая, а Москва была обвинена в подстрекательстве массового бегства уйгуров и казахов из Синьцзяна.
Определенную надежду на улучшение ситуации на границе дала осень 1963 года. В октябре этого года советские власти, идя навстречу хозяйственным интересам жителей приграничных районов, выразила готовность разрешать китайским гражданам, при соблюдении необходимых условий, переход на советские острова, а также судоходство и лов рыбы в некоторых районах рек Амур и Уссури до середины этих рек.
А в следующем месяце Советский Союз и Китай договорились провести переговоры по пограничным вопросам на уровне заместителей министров. Эти переговоры начались 25 февраля 1964 года в Пекине. Китай представлял заместитель министра иностранных дел КНР Цзэн Юнцюань, его заместителем был заведующий отделом МИД КНР Юй Чжань. Главой советской делегации был назначен командующий пограничными войсками СССР генерал-полковник Павел Зырянов. Китайцев, скажем так, «не совсем верно информировали», сказав, что он имеет ранг заместителя министра, хотя это и не соответствовало действительности. Впоследствии участники тех переговоров объясняли это тем, что советская сторона видела основной их смысл в уточнении прохождения линии границы, поэтому и было целесообразно поручить дело специалисту-пограничнику. Заместителем Зырянова был советник-посланник посольства СССР в КНР И. С. Щербаков.
С самого начала переговоров стало ясно, что стороны по-разному видят их цели и задачи. О понимании ситуации советской стороной мы только что упоминали. Руководители же китайской делегации говорили, что задачей консультаций является вопрос о советско-китайской границе вообще, т. е. проблема границы между двумя странами в целом.
Китайская позиция на этих переговорах сводилась к трем пунктам:
1. Основой для переговоров должны служить только договоры.
2. На переговорах должна быть рассмотрена вся граница, а не только ее отдельные участки.
3. В результате переговоров должен быть заключен новый договор со ссылкой на существующие договоры, которые следует квалифицировать как неравноправные.
Первый пункт у представителей СССР принципиальных возражений не вызывал, более того, этот пункт советская сторона пыталась использовать как аргументацию своей позиции о незыблемости существующей границы: «Мы говорим, – отмечал глава советской делегации П. И. Зырянов, – что нынешняя граница сложилась исторически и закреплена самой жизнью, а договоры о границе являются основой – и это, по существу, признается и китайской стороной – для определения прохождения советско-китайской пограничной линии».
Подобная тактика воспринималась китайцами довольно-таки остро, если не сказать болезненно. «Что вы подразумеваете под исторически сложившейся пограничной линией? – спрашивал глава китайской делегации Цзэн Юнцюань. – Имеете ли вы в виду линию, сложившуюся в ХVII или ХVIII веке, или же линию, сложившуюся за минуту до вашего выступления? На тех участках, где вы не перешли определенной договорами пограничной линии, вы, видимо, не будете возражать против того, чтобы действовать в соответствии с договорами, а на тех участках, где вы перешли определенную договорами пограничную линию, вы будете настаивать на том, чтобы вопрос разрешался в соответствии с “фактически охраняемой линией”».
Как видим, позиция Китая в данном случае была, как минимум, ничуть не менее аргументированней позиции советской стороны. Далее Цзэн Юнцюань отмечал, что «фактически охраняемая, исторически сложившаяся линия границы» появилась, когда на огромной границе Китая и СССР было рассредоточено не многим более 200 китайских пограничников и советская сторона посылала войска «куда заблагорассудится».
Несмотря на подобные заявления и разногласия, переговоры шли достаточно успешно. Вскоре в Москве, более детально изучив представленные топографические карты, пришли к выводу, что имеется возможность рассмотреть линию прохождения границы на всем ее протяжении, а не только на отдельных участках. Что, как легко заметить, совпадало со вторым пунктом консолидированной позиции китайской делегации. В связи с этим из Москвы руководителям советской делегации в Пекине пришло указание подтвердить линию прохождения границы на участках, где стороны понимают ее одинаково, и обсудить вопросы об уточнении линии границы и попытаться прийти к компромиссу там, где имеются различия в понимании ее прохождения.
Обсуждение в подобном формате продолжалось более двух с месяцев. В результате было в целом завершено согласование линии границы на всей ее восточной части. Исключение составлял участок возле слияния рек Амур и Уссури – здесь китайцы настаивали на передаче Китаю островов Тарабаров и Большой Уссурийский, а советские представители считали, что граница должна проходить по протоке Казакевичева, как было предусмотрено договорными документами. Но это, по большому счету, были частности, главное, что было движение навстречу друг другу. По согласованным участкам были подготовлены три проекта соглашения рабочей группы, с приложением топографического описания прохождения границы, также были отработаны карты, на которых обе стороны согласовали делимитированную линию границы. И еще один очень важный момент: кроме прочего, из Москвы пришло личное указание Хрущева пойти на изменение некоторых положений договоров о границе и провести линию границы по фарватеру судоходных рек и по середине несудоходных рек.
Момент действительно очень важный – получается, что Советский Союз соглашался перенести границу на реках и, соответственно, отдать КНР часть приграничных островов. Опять же, получается, что была бы устранена причина, которая в 1969-м привела к вооруженному конфликту между двумя государствами… Мы уже второй раз констатируем это, но, как знаем, конфликт все-таки имел место. Почему же так произошло?
Летом 1964-го свое слово сказал Мао. Слово, которое серьезно подорвало все успехи, достигнутые на
