сейшельскому коллеге, Бешерель добывал деньги на свое кладоискательство, продавая акции оптимистам. Я встречался с двумя его акционерами и лично видел, как один из них подписывал контракт, который, по всей вероятности, никогда не принесет ему дивидендов…
Французы решили аннексировать Маврикий главным образом для того, чтобы приостановить действия пиратов, угрожавших торговле между Европой и Ост-Индией. В сентябре 1715 года по приказу французского морского министра из Сент-Мало вышло военное судно, которое бросило якорь в естественной гавани, называемой голландцами Мелукесенрееде, т. е. «Черепаший рейд». Над берегом взвился французский флаг, бухте дали французское название Ред-де-Тортю, а сам остров стал называться Иль-де-Франс.
Первые годы своего господства французы, казалось, не особенно спешили с реализацией своих замыслов относительно этой колонии. Дело приняло решительный оборот лишь тогда, когда король Людовик XV — точнее, его опекун Филипп Орлеанский — передал остров французской Ост-Индской компании, которая в 1721 году вступила во владение им с еще большей помпой. В апреле следующего года на острове появились первые французские колонисты, переселившиеся с Бурбона: пятнадцать добровольных поселенцев, один священник и один фельдшер. Вместе с ними, разумеется, прибыли и рабы.
В последующие несколько лет на Иль-де-Франс перебрались новые колонисты — и добровольно, и вынужденно — с Бурбона, из Франции и других мест. Они хлебнули горя не только от ураганов, крыс и прочих стихийных бедствий, которые вытеснили с острова голландцев. Досталось им и от беглых рабов. Но самым страшным испытанием были циклоны, которые в иные годы (в декабре — марте) причиняли большой ущерб хозяйству и серьезно угрожали мореплаванию. Все это, казалось, вынудит французов покинуть остров. Но в 1735 году Маскарены получили нового губернатора Маэ де Лабурдоннэ, в задачу которого входило обеспечить французское господство в Индийском океане. Возникла необходимость в защищенном от ураганов порте, не в последнюю очередь эта необходимость была продиктована военными интересами. Такой порт, а вместе с ним и город, был выстроен напротив «Черепашьего рейда», в так называемом Норд-Вестер-Хавен, переименованном потом в честь французского короля в Порт-Луи.
Поскольку на Бурбоне (нынешний Реюньон) почти не было удобных бухт, Лабурдоннэ перенес в Порт-Луи и свою штаб-квартиру. Быстрая колонизация принесла на Иль-де-Франс законность и порядок. Уже в 1741 году в порту дислоцировались пять французских военных судов с 1200 матросами и 500 солдатами, которые большей частью рекрутировались из числа индийцев-мусульман.
Вернувшись на Иль-де-Франс, он нашел там приказ о своей отставке и требование явиться в Париж. В Париже его обвинили в том, что он принял взятку от врага. Лабурдоннэ был реабилитирован лишь после того, как отсидел два года в Бастилии. Но его карьера офицера и чиновника тем не менее на этом закончилась, а спустя три года он умер в нищете.
Иль-де-Франс и Порт-Луи тем временем процветали, приобретая особое значение как французская база в Семилетней войне 1756–1763 годов, когда, между прочим, одним из союзников Франции в Европе была Швеция. Иль-де-Франс стал базой для двадцати двух военных кораблей, сражавшихся в прибрежных водах Индии. В том, что на этом фронте война завершилась не в пользу французов, Париж необоснованно обвинил руководство французской Ост-Индской компании, отвечавшее за ведение военных действий в тех районах, в которых эта компания была экономически заинтересована. В 1764 году французский двор принял решение отобрать Иль-де-Франс и другие острова у обанкротившейся компании, и скоро на островах обосновались королевские чиновники.
При новом губернаторе Жане-Даниеле Дюма на Маскаренских островах развернул свою деятельность самый известный из всех французских администраторов после Лабурдоннэ Пьер Пуавр. Именно в этот период Маскарены как никогда соответствовали своей роли военных опорных баз. В 1778 году в Индийском океане снова стало неспокойно, так как Франция вмешалась в войну за независимость в Северной Америке на стороне восставших английских колоний, будущих Соединенных Штатов.
Большое значение острову — французской военно-морской базе и перевалочному пункту для кораблей, плывущих к французским поселениям на Коромандельском и Малабарском берегах Индии — придавали не только сами французы, но и англичане. Об этом свидетельствует, в частности, некто Дэлримпл, посетивший Иль-де-Франс по заданию английской Ост-Индской компании. Он пишет: «Дикий и почти пустынный остров мосье Лабурдоннэ превратил в цветущую и прибыльную колонию для французской компании, и я сильно опасаюсь, что порт даст французам больший перевес над нами в Индии, чем мы даже можем себе представить».
В скором времени Лабурдоннэ предпринял первую попытку исследовать далекие Сейшельские острова. Экспедиции к Сейшелам носили чисто исследовательский характер, до тех пор пока в 1744 году Франция не объявила войну Англии. Французский генерал-губернатор в Индии Дюплеи, живший в Пондишери, попросил о помощи, жалуясь на британскую эскадру, захватившую одну за другой французские фактории.
Чтобы отвести угрозу, Лабурдоннэ в 1746 году отплыл с Иль-де-Франса и Бурбона на север с тремя тысячами человек, разбил англичан и захватил их важнейший укрепленный пункт Мадрас. Взятие Мадраса было зенитом карьеры Лабурдоннэ, но оно же послужило и поводом к ее закату. В то время как Дюплеи рассматривал падение Мадраса важнейшим шагом к тому, чтобы вытеснить английских конкурентов из Индии, а посему считал, что Франция должна сохранить за собой город, Лабурдоннэ, напротив, за выкуп вернул его англичанам.
Слабый флот, состоявший из пяти судов, базировавшихся во время войны на Иль-де-Франсе, естественно, не мог воспрепятствовать английским вооруженным силам захватить некоторые фактории в Индии. В 1781 году в Индийском океане появилась новая эскадра под командованием де Сюффрен де Сент-Тропеза. Используя Порт-Луи в качестве своей базы, французские военно-морские силы в последующие годы время от времени наносили англичанам поражение, и не только в Индии. Экспедиции направлялись в различные районы Индийского океана.
Никогда Иль-де-Франс так точно не подходил под определение «звезда и ключ Индийского океана», как в тот период. Впервые в истории Франция победила Англию в районе Индийского океана. И Порт-Луи сыграл в этом немаловажную роль: французские корабли всегда могли остановиться там для ремонта, а также для пополнения провиантом и боеприпасами.
Де Сюффрен намеревался закрепить Индию за Францией, окончательно разгромив там англичан. Ему удалось лишь частично осуществить свои планы, и французы объясняли это плохой дисциплиной среди офицеров. Как бы там ни было, у Франции именно тогда были хорошие возможности, которые больше ни разу ей не представились.
Первые известия о Французской революции дошли до Иль-де-Франса 31 января 1790 года. Вскоре после этого на острове, а также на соседнем с ним Бурбоне и Сейшельских островах были созданы колониальные законодательные собрания, а в населенных пунктах впервые состоялись выборы в муниципалитеты. Колонисты с радостью восприняли предоставленные им новые права. По примеру Парижа на Иль-де-Франсе и Бурбоне были созданы революционные клубы — якобинцев, санкюлотов и другие. Большим достижением революции стало учреждение на островах нескольких школ.
Не заставил себя долго ждать и приказ о переименовании Бурбона. В Национальном конвенте в Париже с шумным одобрением встретили письменное послание революционного министра по морским делам Монжа, в котором говорилось:
«Свергнув деспотизм, Национальный конвент уничтожил и все королевские эмблемы. Ничто более не свидетельствует о нашем рабском прошлом, и символы свободы приходят на смену монументам тирании. Возможно ли после этого, чтобы одна из частей Республики, остров Бурбон, продолжал называться в честь семьи деспотов? Разве можно таким образом оскорблять республиканцев, живущих на этом острове? Национальный конвент, без сомнения, считает необходимым, чтобы сделать их причастными к нашим завоеваниям, дать земле, которую они возделывают, такое название, которое напоминало бы о победах нашей революции, назвав остров вместо Бурбона Реюньоном».
Тем самым Бурбон, он же Санта-Аполлония, он же Маскареньяс, он же Маскарена, получил название Реюньон, мало о чем говорящее нашим современникам, но имевшее глубокий смысл для французов революционных лет. По мнению историка Брунэ, в их лексиконе «реюньон» было «словом абсолютной
