неискушенными иностранцами? И этому шоферу платят за километраж? Ладно, в конце концов, нанимал этого человека Филипп, когда оплачивал аренду лимузина. Она уж постарается, чтобы он узнал все о ее приключениях на дорогах Франции.
Пока же они снова были у кассы автоматического шлагбаума. Водитель снова бросил пару монет в щель, и шлагбаум поднялся. И снова черная машина с глухим рыком рванулась вперед, словно пантера на охоте.
Энни съежилась в уголке просторного салона, нервно поглядывая на улицу сквозь затемненные стекла, все еще ожидая, что шофер ищет первый же поворот, чтобы вернуться на шоссе, которое ведет назад в Париж.
Но он вовсе не искал поворот. Вместо этого шофер свернул на проселок, узкий и извилистый, и лимузин принялся петлять между зелеными полями и рощами.
Энни пыталась справиться с паникой – вновь подалась вперед и уже более решительно застучала по стеклянной перегородке.
– Куда мы едем, мсье? Немедленно прекратите это, – начала девушка по‑французски, затем разозлилась по‑настоящему и от волнения перешла на родной английский: – Вы понимаете, что вы делаете? Куда вы меня везете? Остановите машину, выпустите меня!
Шофер продолжал хранить молчание, более того, он не удосужился хотя бы повернуть голову в ее сторону. Когда показался разворот, перед которым машина обязательно должна была сбавить ход, Энни метнулась к дверце и надавила ручку замка. И поняла, что дверной замок заблокирован и ей никак его не открыть. Замок управлялся с приборной панели шофера. Она метнулась к противоположной дверце, чтобы убедиться в том, что и та заперта.
Энни сползла на край сиденья. Она – пленница. У нее зачастил пульс, кровь отхлынула от побелевшего лица, вся она покрылась испариной. Девушка вновь взглянула в зеркало заднего вида и поймала в нем взгляд темных глаз водителя. Охрипшим от волнения голосом спросила:
– Что все это значит? Куда вы меня везете?
– Я говорил тебе, Энни, что скоро мы вновь увидимся, – ответил шофер тем самым характерным и незабываемым низким голосом. У Энни перехватило дух.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Энни была настолько потрясена, что на какой‑то миг замерла на месте. Ее мозг лихорадочно пытался найти выход из положения. Наконец она прошептала:
– Кто вы такой?
Незнакомец опять ничего не ответил, и когда Энни снова посмотрела в зеркало заднего вида поверх головы шофера, его глаз она не увидела. Лишь его профиль, смуглую кожу оливкового оттенка и блестящие черные волосы. У незнакомца был выразительный, почти аристократический нос, четкие линии лица. В общем, лицо сильного человека. Энни продолжала всматриваться в него в надежде разглядеть что‑нибудь еще. Она все старалась понять, что он за человек…
– Мы встречались прежде? – спросила Энни, но и на этот раз не получила ответа. Тогда она деланно засмеялась, пытаясь таким образом скрыть тревогу. – Извините, что не узнала вас, но у меня так много ежедневных встреч, что просто невозможно запомнить все лица. Поклонники постоянно поджидают меня после концертов, просят дать автограф, хотят поболтать. Может, мы там встречались с вами? Вы мой поклонник?
Однако незнакомец явно не был похож на одного из ее фанов. Все они были юнцами, лет по двадцать или чуть больше. Они и одевались поособому и как‑то одинаково. Носили одинаковые прически, которые немедленно признавались за последний писк уличной моды. Почти все девчонки одевались, подражая Энни, правда, они красили ногти черным лаком, чего она не делала.
Так что этот человек не подходил под разряд ее поклонников – хотя бы по возрасту. На вид ему было что‑то под тридцать, да и одевался он, как успела заметить Энни, немного консервативно. На нем был темный костюм, под ним – белая рубашка и галстук спокойных тонов.
Однако, разглядывая одеяние шофера, Энни пришла к неожиданному выводу, что его наряд отнюдь не из дешевых. Костюм сидел так, словно был сшит на заказ. Да, его костюм вряд ли пылился на вешалке в магазине готовой одежды. Не хуже смотрелись рубашка и галстук. Вот что ей удалось разглядеть.
Это сильно озадачило Энни. Обычно о человеке можно многое узнать по его одежде. Но сейчас это правило не срабатывало. Она лишь поняла, что имеет дело с человеком солидным, светским.
И однако же то, что он сейчас делал, никак не подходило под эти параметры.
Не походил незнакомец и на рядового похитителя; хотя откуда ей было знать, как они там выглядят! Впрочем, это могло быть и маскировкой, хитрым ходом, который делал его практически незаметным, на такого у пвлиции и не падет подозрение.
Незнакомец продолжал молчать, и это сильно нервировало Энни. Судорожно сглотнув, она вновь решилась попытать судьбу, попробовав его разговорить.
– Почему вы не хотите сказать мне, кто вы?
– Потом, – отозвался на этот раз шофер, не глядя в ее сторону. Его глаза продолжали неотрывно следить за дорогой. Но Энни встрепенулась.
– Ладно, а куда вы меня везете?
– Увидите, когда приедем.
– Нет, скажите сейчас, – Энни старалась говорить спокойно, хладнокровно, невозмутимо и даже храбро, но в горле у нее пересохло, а челюсти сводила судорога.
Незнакомец вновь замолчал. Энни извернулась на сиденье и сумела‑таки разглядеть его руки, лежащие на руле. Крепкие, хваткие, с удлиненными ногтями. И руки у него были загорелыми. От них веяло такой силой, что ей снова стало не по себе. Энни отвернулась и стала смотреть на проносящийся мимо сельский пейзаж французской провинции. Весна еще только начиналась, и на деревьях лишь кое‑где распустились листочки. Небо было ясное, но воздух пока был прохладным. Интересно, где же он успел так загореть? И тут ей в голову пришла новая мысль. Она ведь распознала его иностранный акцент еще тогда, когда он позвонил ей впервые. Был ли незнакомец вообще французом? Не прибыл ли он из какой‑нибудь жаркой страны? А не сицилиец ли он? Разве она не слышала, что сицилийские пастухи частенько похищали людей ради выкупа? Вдруг он занимается этим национальным промыслом? Энни стрельнула глазами по черным волосам незнакомца, по его оливкового оттенка смуглой коже. Да, этот человек вполне мог быть итальянцем. Но ведь она собиралась приехать в Италию с гастролями и сама, только чуть позже. Почему бы ему просто не подождать ее приезда? Зачем захватывать ее прямо в аэропорту Парижа?
– Вы меня похитили? – спросила Энни, когда ей все‑таки удалось встретиться с ним взглядом, поймав блеск его темных глаз в зеркале заднего вида. Он продолжал хранить молчание, хотя само по себе это уже могло вселить беспокойство, поскольку, не отвечая на ее вопрос, незнакомец косвенно давал утвердительный ответ на него. Так и не дождавшись явного отрицания, Энни охрипшим голосом продолжила: – Меня скоро хватятся и примутся искать. Вы отдаете себе в этом отчет?
– Мы едем в Париж большой группой. Мой агент, мои музыканты,
