– Ничего, все в порядке. – Зои поспешно оттолкнула его.
– Почему ты так паникуешь, Зои? Кого ты боишься? Меня? Или, может быть, себя?
– Никого я не боюсь, – солгала она, чувствуя, что все ее тело охватывает жар. Если бы ее кто‑нибудь спросил месяц назад, что она за человек, она бы ответила: я спокойная, здравомыслящая женщина, чрезвычайно увлеченная своей работой. Уравновешенная и рациональная. Не склонная к резким переменам настроения. Теперь она внезапно оказалась во власти самых разнообразных и противоречивых чувств, и это сбивало ее с толку.
– Уверена? – Коннел наклонился, его теплые губы коснулись ее шеи, и Зои, потрясенная, затаила дыхание.
– Прекрати!
Она резко откинулась назад, упираясь руками ему в грудь, но без особого успеха: у нее только закружилась голова, а он касался ее шеи губами и языком, прижимая ее к себе еще крепче.
– Я не хочу, чтобы ты целовал меня!
– Правда, Зои? – Его губы дюйм за дюймом двигались вверх… Зои знала, что сейчас он поцелует ее, и знала, что должна остановить его, но ей не хватило сил.
Их губы наконец встретились, она ногтями вцепилась в его рубашку, прикрыла глаза и ответила на его поцелуй с такой страстью, которой никогда не подозревала в себе. Непреодолимое желание затопило ее. Колени подогнулись… она падала и никак не могла остановиться.
Когда Зои открыла глаза, она увидела над собой лицо Коннела. Они были на пороге спальни, и он держал ее на руках.
– Ты очнулась! – хрипло проговорил Коннел.
– Что случилось?
– Ты упала в обморок.
– Но со мной никогда в жизни такого не было! – Что ж, все когда‑нибудь бывает в первый раз.
– Что ты наденешь на ночь?
– Не беспокойся! Я сама. И оставь грязную посуду, я вымою ее утром. И вообще… спасибо за ужин. Все было чудесно. Но сейчас тебе лучше уйти.
– Боишься, что я заберусь к тебе в постель?
– Нет! Я… нет… – Зои запнулась, зная, что он прав. Именно этого она и боялась.
– Не волнуйся. Мы с тобой займемся любовью, когда ты будешь чувствовать себя лучше. Мне будет приятнее, если ты будешь в полной мере чувствовать, что я делаю.
– Мы никогда не будем заниматься друг с другом любовью! Ни теперь, ни потом!
– Будем, Зои, будем!
– Уходи!
– Ты действительно не хочешь, чтобы я раздел тебя? Я уже неплохо справляюсь. Поднаторел за последнее время.
– Уйдешь ты, наконец? – Зои готова была сорваться на крик.
– Что ж, если захочешь чего‑нибудь… неважно, чего… я буду внизу еще около получаса. Так что позови меня.
Она подождала, пока дверь спальни не закрылась за ним, потом поспешно заперла ее и только тогда разделась, приняла ванну и, надев пижаму, улеглась. Зои завела будильник, как обычно, на пять часов. О своей странной реакции на ласки Коннела она подумать не успела, так как уснула, едва положив голову на подушку.
Ей показалось, что не прошло и полминуты, как зазвонил будильник. Выключив его, Зои была готова снова рухнуть в постель, но вспомнила о фильме, вскочила и бросилась в ванную, чтобы принять холодный душ.
Надев джинсы и футболку, она спустилась вниз, держа в руках зеленый свитер, чтобы надеть его перед самым выходом. В доме было тихо. Неужели он ушел? Ей не верилось в это. Но тут ее ноздрей коснулся соблазнительный аромат.
– Куда это ты собралась? Если на работу, то не надейся.
– Не смей приказывать мне! Я должна идти. Не могу больше брать отгулы. И вообще я в полном порядке: спала всю ночь и чувствую себя прекрасно.
– Ты действительно выглядишь получше, не могу это отрицать, но думаю, тебе незачем рисковать. К сожалению, я не могу удержать тебя сегодня, у меня важные дела, а твоя сестра не сможет приехать раньше десяти. Ладно, я позвоню ей и скажу, чтобы не приезжала. Но тебе надо хотя бы позавтракать. Садись, съешь яичницу с беконом.
– Нет, спасибо. Я буду только фрукты и кофе.
На Коннеле были элегантный темно‑синий костюм в полоску, свежая рубашка и шелковый галстук. То ли он вчера вечером успел съездить домой, то ли привез с собой весь свой гардероб. Последнее было более вероятно и означало, что он вовсе не спешит уезжать из ее дома.
Коннел был гладко выбрит; волосы зачесаны назад. Вид у него был весьма сексуальный. Пожалуй, даже слишком. Ей вдруг стало трудно глотать.
