человек тронулся умом. Нужны доказательства.
Доказательств нет, есть некоторое настораживающее сходство.
Во-первых, у него наблюдаются те же проблемы, что и у персонажа в романе: он угрюм, мрачен, никому не доверяет, часто напивается – тут романистка, черт бы ее побрал, попала в яблочко.
Во-вторых: с матерью троих детей он действительно познакомился.
В-третьих, скорую помощь вызвал.
Что еще?
С детьми познакомился…
Мистика?
Следовало признать, все совпадения могли претендовать на роль мистических. Если не копаться в подоплеке.
В мистику Квасов категорически не верил. Конечно, при желании все, что угодно, можно раскрасить мистическими красками, но это уже область психиатрии.
И, немного посомневавшись, Антон убедил себя, что необходимо следить за развитием сюжета: все- таки лучше знать, что там происходит у романистки. Хотя бы для того, чтобы не дублировать поступки героев – бред, конечно, но до сих пор именно так и получалось. Как ни крути.
Предупрежден, значит, вооружен, кажется, так говорили древние?
Теперь уже не спросить, как складываются отношения у героя и героини, было глупо.
«С детьми все отлично, а вот с их мамой герою пока не получается наладить отношения: слишком разные, – сообщила Дана, – общего – только отрицательный опыт, но и тот у каждого свой. Вот и ведут себя Влад и Ольга (так зовут героев) как Фрэнки и Джонни».
Антон смутно припомнил фильм девяностых с Аль Пачино и Мишель Пфайффер. Что-то об одиночестве и любви. Девушка там все выкаблучивалась: стой там, иди сюда. Морочила парню голову. Типа, она обожглась несколько раз и теперь никому не верит.
Камень с души. Это, слава богу, точно не про них с соседкой. Квасов уже хотел проститься с сочинительницей, но в последний момент решил уточнить. Так, на всякий случай, чтоб уж больше не сомневаться, что «все совпадения с людьми, компаниями и событиями являются случайностью»:
«Что значит «как Фрэнки и Джонни»?»
«Присматриваются друг к другу, скрывают свои истинные чувства. Ко всему им постоянно мешают два бывших Ольгиных мужа».
Епэрэсэтэ…
Антон поспешил на балкон, дрожащими руками выбил сигарету из пачки на подоконнике, прикурил, открыл раму и взъерошил волосы, подсознательно отметив, что пора стричься.
За окном моросил дождь, и в квартиру, хлопнув створкой, ворвался сырой ветер. Мелкие брызги дождя приятно освежили разгоряченное лицо Антона, наведя на некоторые размышления.
Может, это кто-нибудь из бывших пассий прикалывается? А он уши развесил, как лох последний. Н-да. Ценной мысль не назовешь.
А как насчет того, что это проделки угорелой соседки Симки или ее тетки? В конце концов, ничего исключать нельзя.
«Шаманизм какой-то. Как говорит Саня, бабы – библейское зло», – наконец пришел к неоригинальному выводу Квасов.
И все-таки… Все-таки впервые за последнее время у него появились какие-то посторонние интересы, которые могли конкурировать с воспоминаниями о погибших братишках и войне. Квасов не знал, радоваться этому обстоятельству или огорчаться.
Антон высунулся на улицу, подставляясь ветру, внимательным взглядом, метр за метром, обследовал двор и крышу соседнего дома, наступающего торцевой стеной на крайний подъезд.
Неожиданная и неприятная мысль прострелила до самого копчика: а что, если кто-то сейчас, в эту минуту, рассматривает его в оптический прицел?
Тьфу, черт!
Квасов выбросил сигарету, целясь в урну у входа в подъезд – не попал, закрыл раму, вернувшись на кухню, задернул пыльную штору, унаследованную от прежних жильцов.
Так и свихнуться недолго.
Вспомнил о початой бутылке водки, в раздумье повисел над открытым холодильником – привычка, за которую ему плешь проела бывшая жена.
Идея, за которую Квасов себя поздравил, пришла неожиданно: нужно поискать среди знакомых хакера и вскрыть эту Дану, как консервную банку.
Тут Антон вспомнил о своем решении сходить в ТСЖ – почему нет? Все средства хороши, если речь идет о собственном душевном покое. Может, эта таинственная Dana65 живет в доме напротив и развлекается таким изысканным способом.
Так и не притронувшись к бутылке, Квасов облачился в милый сердцу камуфляж и отправился в соседний двор, где размещалась жилищная контора.
…В жилконторе было тихо, Антон вытер со лба дождевые капли и посмотрел на часы – еще десять минут обеденного перерыва.
Квасов мысленно ругнулся: уже обед, а он так и не прилег после дежурства, и сна ни в одном глазу, и теперь, как клинический идиот, торчит под запертой дверью паспортистки, чтобы узнать, не проживает ли в их доме беллетристка Дана. Кому сказать – не поверят.
Пока Квасов рассматривал газетные полосы в рамках на стене с расчетами и коэффициентами на коммунальные услуги, в контору просочились две интеллигентные старушки.
Одна в фиолетовых кудряшках, вторая – в шляпке. Квасов рассеянно ответил на приветствие.
Между пожилыми дамами сразу завязался живой разговор.
– Ох, – начала первая, – эти цены – это же просто выкручивание рук.
– Да, – подхватила вторая, – вы видели рекламу «ЖКХ-потрошитель»? На самом деле – какое точное сравнение, правда?
– Да-да, – затрясла кудряшками фиолетовая, – и опять цены повышают.
– Скажите, – прервал Квасов содержательный диалог, – вы всех жильцов в домах знаете?
– Почти, – с достоинством ответила фиолетовая, – вы, например, живете в двадцать первом.
– Так точно, – кивнул Антон.
Дом был трехподъездным, но за те пятнадцать лет, что он стоит, старожилы уже наверняка знают друг друга если не по именам, то в лица.
– Вас я помню.
– Многих еще помните?
– Многих, – кокетливо призналась фиолетовая. – Вас, наверное, интересует какая-нибудь барышня?
– Как вы догадались? – опешил Квасов.
– Молодой человек, в вашем возрасте, – заметила проницательная дама, – так естественно интересоваться девушками.
– Меня интересует не просто барышня, я ищу писательницу. Не знаете, в нашем доме или по соседству живет какая-нибудь писательница? – Только сейчас Квасов в полной мере осознал, каким идиотом он выглядит.
Писательницы состоят на учете не в паспортном столе, а в Союзе писателей или – как вариант – у психиатра.
– Писательница?
Обе старушки с напряженным вниманием уставились на Квасова.
В наступившей тишине послышался поворот ключа в замке запертого кабинета.
Дверь приоткрылась, из нее показалась седая, коротко стриженная женщина под пятьдесят, в очках и в брючном костюме.
– Сегодня нет приема, – огорошила она посетителей.
– А где это написано? – Бесперспективность поиска была очевидна, но Квасов не уходил из вредности. Должен же кто-то ответить за это безобразие – за… хотя бы за потраченное время!
