В широком умном лице хозяйки Григорий прочел страх и неуверенность. В первый момент она даже отшатнулась, как будто Григорий появился с того света.
— Где Катя?
— Ее нет, — маленькие, обычно жесткие глаза хозяйки смотрели необычно жалостливо.
— Мобилизована?
— Нет.
— Как нет? — Григорий шагнул в сени.
— Всех бывших заключенных вызвали в милицию, — ответила хозяйка, съежившись и отступая.
Мурашки забегали по спине Григория.
— Нет, они еще не раздавлены, они… И что же? — Григорий подошел вплотную к старухе.
— Екатерина Ивановна пошла в милицию и не вернулась, больше я ничего…, — морщины кругом глаз старухи стали глубже, рот искривился.
— Да… протянул Григорий. «Да, — подсказал внутри какой-то голос — борьба не кончена, она только начинается». И в то время, когда в голове и сердце вертелся безобразный вихрь, Григорий сказал совсем спокойным, ровным голосом:
— Пойдемте в дом, Марья Игнатьевна, вы мне расскажите все по порядку.
Конечно, хозяйка знала больше, чем хотела рассказать в начале. Страх перед НКВД мешался со страхом перед немцами. Григорий, в случае крушения советской власти, мог стать большим человеком. Глаза женщины напряженно бегали, в голосе были нотки заискивания. Все это Григорий понимал не совсем ясно, сознание работало не вполне четко — Григорий не ожидал ареста жены.
Рассказ хозяйки не был длинен: при взятии немцами Калинина произошла паника. Председатель совета, секретарь партийной организации, начальник милиции и другое начальство бежали, захватив два грузовых автомобиля и продукты кооператива. Несколько дней не было никакой власти, но немцы не пришли и часть начальства вернулась. Вернулся начальник милиции, а с ними уполномоченный НКВД. Всех, кто имел судимость и оставался еще на месте, вызвали, отобрали паспорта, а через три дня вернули их со штампами — «В 64 часа покинуть области, объявленные на военном положении».
— Как же это они… ведь поезда ходят только для эвакуированных и военных! — вырвалось у Григория.
Хозяйка всхлипнула и утерла концом платка глаза.
— Какие теперь поезда! Мобилизованные и то пешком идут…
— Так и Катя пешком?
— Нет. Когда начали вызывать, Катерина Ивановна сразу не пошла, а как узнала, в чем дело, так решила вообще не ходить — все вас дожидалась…
— Ну и что?
— Взяли ее днем, когда за хлебом пошла. Прямо в милицию отвели, а дальше не знаю… не видала ее больше.
Рука Григория сжалась в кулак. Вот она последняя расправа! Троцкий в свое время сказал: «уходя мы хлопнем дверью».
— А как старики ее? — спросил Григорий, снова справившись с приступом тоски.
— Пешком ушли, сами не знали куда… так с котомками и ушли.
Григорий отворил дверь милиции. Зачем он шел? Получить справку о Кате? Григорий слишком хорошо знал, что таким образом нельзя ничего добиться, но какой-то ничтожный шанс оставался и Григорий не мог им не воспользоваться. Ясно, что этим он ставил под удар себя, но стоило ли об этом думать в такой момент! Милиционер с безразличным лицом проводил Григория в кабинет начальника милиции.
— Моя жена, по-видимому, арестована и выслана вместе с бывшими заключенными, — сказал Григорий, но она сама никогда не была судима.
Лицо у начальника не было таким безразличным, как у рядового милиционера. Он посмотрел на Григория сухим, надменным взглядом и Григорий сразу понял, что это не милиционер, а настоящий кадровый чекист.
— Ваша фамилия?
— Сапожников. Моя жена Екатерина.
Чекист достал из стола какой-то список и быстро пробежал его глазами.
— Ваш паспорт?
Григорий молча достал серую книжечку и положил на стол.
— Я хочу знать, за что арестована моя жена.
Григорию было ясно, что никакого ответа он не добьется, а получит обратно свой паспорт со штампом «В 64 часа покинуть области, объявленные на военном положении», или же будет сразу арестован.
— Подождите в приемной, — довольно вежливо сказал начальник милиции, перестав обращать на Григория какое-либо внимание.
Григорий вышел и сел на деревянную скамейку. Дежурный милиционер что-то писал и тоже не обращал на Григория внимания.
Надо выворачиваться. — Убедившись, что о Кате узнать не удастся, Григорий стал думать только о борьбе. — Попал как кур во щи, — думал он напряженно, — ждать до полного краха совсем недолго. Во что бы то ни стало надо что-то выдумать… даже если не арестуют сейчас, с такой пометкой в паспорте схватят где-нибудь на дороге… Непременно надо что-то выдумать,… сдаваться в такой момент нельзя.
— Сапожников!
Григорий так задумался, что не заметил как дежурный милиционер уходил в кабинет начальника милиции.
— Получите ваш паспорт.
«В 64 часа обязан покинуть области, объявленные на военном положении» и круглая печать.
— Какие области еще не объявлены на военном положении? — спросил Григорий.
Дежурный милиционер смутился.
— Я не знаю… кажется Средняя Азия.
Григорий положил паспорт в карман и вышел.
Что же делать? Странно, — подумал Григорий, — если бы перед войной и даже перед арестом Кати я получил такую отметку в паспорте, наверное почувствовал бы себя несчастным, а сейчас мне это почти безразлично. После минуты раздумья Григорий пошел в военный комиссариат. В комиссариате сразу почувствовалось веяние фронтовых настроений, По-видимому, до паники успели мобилизовать далеко не всех и теперь, после перерыва, накопилось много работы, В больших прокуренных комнатах толпились мужчины самого различного возраста. За столами сидели только что мобилизованные писаря, им было наплевать на все правила и вообще на все на свете. Григорий подошел к одному из столов. Мордастый парень в треухе добродушно посмотрел на него.
— Только что прибыл с оборонных работ, хочу призваться, — сказал Григорий.
— Повестка есть? — спросил парень.
— Я же говорю, что только что прибыл, — сказал Григорий.
— Чего же это ты без повестки, в добровольцы что ли? — искренне изумился парень
— Ну хоть и в добровольцы, — ухватился сразу за эту идею Григорий.
— Давай тогда военный билет.
Григорий достал временную справку, в которой было написано, что он аттестован комиссией как военный инженер, но военный билет будет выдан после утверждения решения комиссии.
— Комсостав… это надо поговорить с начальником первой части, решил парень, прочитав справку.
— Я согласен идти рядовым, сказал Григорий. — Все равно начальник первой части ничего не решит без утверждения… я уже с ним говорил… из-за этого я и попал на окопы. Направь меня в часть, там разберутся.
Аргументация была не очень сильной, но парню это было безразлично.
— Ладно, — согласился он, — я тебе солдатский билет выпишу, только лучше, если бы подождал: начальник первой части ушел на обед, он скоро вернется.
И спросит у меня паспорт, — подумал Григорий и спокойно ответил:
