58. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Маргит Йо обнаружил цель, когда сенсоры, в процессе сканирования, повернулись в сторону колдуна. Надо сказать, и сам колдун был виден не слишком-то четко. Эта его раскраска, с втертой в порезы кожи глиной, тоже имела некий маскировочный эффект. Однако за время молчаливой, многочасовой пляски с Кадидадалло сошло сто потов – он сильно разогрелся. Может быть, ротмистр навел прицелы на шамана чисто для калибровки, а может, все же сработал опыт настоящего вояки – подсознательная реакция на таящуюся смерть.
Теперь, в режиме «широкий сектор», Маргит обнаружил помимо шамана что-то еще. Что-то эдакое рядом. Весьма странное и весьма… Длинное!
Эта длиннота уходила вверх, в застывший кадр молчаливой и неспешной войны растений за свет – в переплетения ветвей. И эта длиннота двигалась, плавно перетекала оттуда сюда, да еще колыхалась в ритмическом отражении извивов туземного колдуна. Разумеется, это могло оказаться реализовавшимся наяву духом племени дотороров: в этом лесу и не пожелаешь, но поверишь во что угодно.
Благо гвардии-ротмистр не заканчивал философских факультетов Департамента Науки Неизвестных Отцов – он не заморачивался проблемой перетекания духовного мира в материальный и обратно. Он понимал мир проще – по-военному.
Он повел кнюппелем – свел обзорный режим в предельно узкую полость, и надавил на кнопку инициации «качалки».
59. Голован по кличке Гекрс. Собачьи метки там и тут.
Сильны ли людские боги Железа и Пламени? Жутко сильны, тут и сомневаться не приходится. Могут ли они стереть всю миллионную стаю истинного народа в порошок? Сомневаться не приходится. По крайней мере, тому, кто хоть раз видел человеческую стаю-дивизию бронеходных войск в момент наступления. Вероятно, одной единственной подобной дивизии и бога Железа на подхвате, с круглой головой хватит, чтобы смять весь боевой порыв стаи истинного народа любого размера. Одной стаи летучих бомбовозных пещер с богом Пламени во главе будет достаточно, чтобы выкусить все войско любимого народа Мягкой Лапы вместе со скрывающей спины сельвой или высокой степной травой. И на что же тогда надежда?
Только на две вещи. Всего на две. Но их достаточно. Первое, народ людей – это раса, обладающая жутким самомнением. Раскормив своих богов Железа и Пламени до полного ожирения, они абсолютно уверены в своей неуязвимости. А сами их боги, разъевшись до безобразия, приобрели хватку как у собаки, той самой породы, что удивила как-то мою сущность своим челюстной хваткой, но зато, но потеряли гибкость. (Да, простит моей шерстяной сущности Большая Мягкая Лапа эту критику богов как таковых). Никто из богов Железа или Пламени никогда не поверит, что какой-то народ Большой Суши, кроме любезных им двуногих, не только решится, но и вообще способен осуществлять плановую и тотальную агрессию против людей. Вопрос именно в «плановой». Тотальную агрессию к людям проявляют и простые комары, не говоря уж о вшах. А уж о самом мелком и неуничтожимом народе – микробах – и говорить не приходится. Но ни вши, ни микробы не планируют свои нападения разумом. Конечно, требуется ли для нападения, а уж тем паче, победы в борьбе, разум – вопрос интересный. Наверняка, достаточно только сильного и целеустремленного бога. В этом плане, бог народа болезней, или микробов, если попугаить по- человечьи, очень и очень силен, порой неудержим в буйстве, но никак не целеустремлен. Он действует по нормальному природному закону: «Живи сам и позволь жить другим».
Итак, первое правило, вставшее на защиту истинного народа, это неверие богов Железа и Пламени в плановое нападение вне рамок того народа, с коим они развлекаются сами. Руководимый своими богами народ людей никогда не двинет против голованов стае-дивизию и даже стае-полк «зубоскалов». Тот, генерал народа людей, кто на такое решится, тут же обретет ареол сумасшедшего и слетит со своего должностного лежбища. Пожалуй, никто не вышлет на отстрел истинного народа даже стае-роту. Человеческие ротмистры очень не желают быть отлученными от своих железных игрушек. Да и вообще, тот, кто поставит народ людей и, какой-то «собачий» на одну доску, будет немедленно раскатан богом Железа в труху. Отлучен от военно-игрушечной иерархии и предан анафеме, если попугаить по человечески. Как можно, верить в то, что народ подчиненной какой-то Мягкой Пещерной Лапе способен на противостояние с Железом и Пламенем? Глупость несусветная.
И значит, упор именно на это. Главный упор.
Какой-нибудь бронированный костяным панцирем рогонос, тот тоже смотрит на любого голована, как на собачку какую-нибудь. Уж когда совсем лаем и наскоками достает, бросается на нее по-настоящему, и даже преследует по тропе. Потом, в экстазе погони, даже с тропы сворачивает – а тут уж катится через бревнышко. Ну, а встать уж не получается. Затаившийся в папоротниках истинный народ наваливается со всех сторон, и бедный, приговоренный рогоносик оказывается обвешан «собачками» в количестве для него в принципе непостижимом. Большая часть держит челюстями просто для того, чтобы бронированный зверь не смог подняться. Вся надежда на тех из народа, кто занят наглазными костяными накладками. Как они не крепки, но целеустремленная лапа и зубы справляются с ней достаточно быстро. А уж где-то там, за вкусными глазными яблоками, прячется маленький, и оказывается, совершенно недоразвитый мозг. Мать Природа избирательна, она экспериментирует. У костяного джунглевого «зубоскала» есть его доспехи, если попугаить по-человечьи, но слишком микробен, но вкусен, кстати, мозг. В обычной рогоносной жизни его хватает, но вот в соревновании с истинным народом…
Есть надежда, что точно так же произойдет и с людьми.
60. Доктор Дар Гаал. Приписываемые дневники.
Рабы, под присмотром гвардейца Зриньи и под руководством Кожа Золы и моего братика, растянули тварюку, пристыковали, как получилось, куски и измерили. Вышло четырнадцать метров с лишкой, и Кож Зола тут же сообщил, что это самая страшная тварь за всю историю. Он явно поспешил, потому что мой братец Каан Гаал сразу же поведал, что при раскопках в раскопки в Карданзикаре обнаружены части скелета, кои свидетельствуют, что древний тилозавр достигал приблизительно двадцати двух – двадцати восьми метров и потому… Палеонтолог с биологом чуть не сцепились.
О Мировой Свет! Как же мы все же были тогда глупы. Как наивны. «Самая страшная тварь на Сфере Мира»! Как же мы все ошибались. Даже наш палеонтолог.
Кстати, нам повезло, что тварюка была все-таки млекопитающей. Не знаю, что бы стало, окажись она земноводным. В этом походе мне неоднократно случалось наблюдать убийство змей, а пару раз пришлось даже линчевать их самому. Я видел, как долго еще трепещутся и извиваются истерзанные, изрубленные клочья. Если бы Ие-Чи-Ри-Ки-Ки подыхал таким образом, нам могло бы не поздоровиться.
Залп «качалки» сравним с несущейся на сверхзвуке стеной. Броня какого-нибудь тирианского «зубоскала» устояла бы, но это чудовище все же не было танком. Тропический террариум ставил ограничители. По крайней мере, пока ставил.
Ие-Чи-Ри-Ки-Ки тут же перерубило пополам, вернее, отсекло одну треть. Ту треть, что оказалась ближе к голове. Там, наверху осталась вся хвостовая длиннота. Некую часть туловища гадины многозарядник искромсал в шницель, бросил по округе мохнатой шрапнелью. Из места разрыва тут же хлынули водопады крови. Если б было светло, они бы окрасили округу в багрянец, а так, сумели замостить пятнами только индикатор наведения ротмистра. Однако Маргит Йо интуитивно понял, что не стоит засеивать боеприпасами всю округу. Он считал, что тварь может уйти вверх, и потому задрал «качалку» и полосанул туда. Идущим плотным строем пулям нет никакой разницы, что дырявить. Потому заодно с корчащимися где-то в ветвях остатками (в метров десять, не меньше) гадины, они срубили целую кучу веток самой разной толщины и ботанической принадлежности. Удивительно, что вся эта вязанка дров никого не прихлопнула. А ведь вполне так могла.
А здесь внизу верхняя часть твари умирала всего в полуметре от замершего, и приманившего ее, шамана Кадидадалло. Или все-таки колдуна? Насколько мы оценили после, пасть у млекопитающей змеи была такая, что могла бы перекусить туземца словно котлету. И даже запросто затолкать в себя, не больше чем в два прихода. Но чудовище не тронуло Кадидадалло. Быть может, когда тебе отрубили пол туловища, становится несколько не до еды, и даже не до мести. Быть может.
Теперь, поделенная на отрезки и обездвиженная, тварь стала совсем не страшной. Ну, почти. Что-то в ней такое, конечно же, оставалось. Что-то такое, отчего мы разговаривали друг с дружкой напыщенно громко. Что-то, отчего мы часто смеялись без повода, причем смех был натянутым и явно искусственным.
