невыносимой, его сутью…
Джасперс.
9
С наступлением темноты Дейсейн включил лампу, висевшую на стенке кузова грузовика, и вернулся к своим записям. Он понимал, что должен чем-то занять свои мысли, но смрадный запах стоянки постоянно вторгался в их течение. Грузовик представлял собой крохотный мирок с резко очерченными границами, но влияние внешнего мира сказывалось и здесь. Дейсейн посмотрел через окно на звёзды — яркие отверстия в тёмном балахоне вселенной. Они усиливали его чувство одиночества. Он резко отвёл взгляд в сторону.
Записи…
Те же самые вопросы, мучавшие его всё это время, не могли не оказаться и в них:
Где дети?
Как и с кем Джасперс срабатывает не так, как надо, в результате чего появляются зомби?
Как может быть вся коммуна подсознательно настроена на желание убить человека?
В чём сущность Джасперса? Что это такое? Что он делает с химической структурой тела человека?
Дейсейн сознавал всю опасность дать ответ на эти вопросы. Это были вопросы и в то же самое время в них же таился и ответ. Это прощупывание именно при помощи этого и сантарожанцы настраиваются против вмешательства извне.
Он должен был сделать это. Как ребёнок, который не поймёт, что такое огонь и что нельзя совать в него руку, пока не обожжётся, он должен был сделать это. Но, сделав это, сможет ли он затем вернуться и рассказать всю историю команде Мейера Дэвидсона?
Если он действительно найдёт ответы на свои вопросы и решится сделать полный и честный отчёт, то позволит ли Сантарога ему поступить так?
Дейсейн понимал, что тут задействованы силы, против которых он не более чем свеча, мерцающая во время бури.
Он услышал шаги по песку, погасил свет, открыл дверь и выглянул из кузова.
К грузовику со стороны шоссе приближалась призрачная фигура — то ли женщина в коротком платье, то ли невысокий мужчина в пиджаке.
— Кто там? — крикнул Дейсейн.
— Джил!
— Дженни!
Он спрыгнул на песок и пошёл навстречу ей.
— А я думал, что ты не придёшь сюда. Ты ведь сказала мне…
— Прошу тебя, не подходи ближе, — сказала Дженни. Она остановилась в десяти шагах от него.
В её голосе слышался какой-то странный надрыв. Дейсейн не знал, что ему делать.
— Джил, если ты не собираешься вернуться к дяде Ларри, то ты должен покинуть долину, — сказала она.
— Ты хочешь, чтобы я уехал?
— Ты должен.
— Почему?
— Я… они хотят, чтобы ты уехал.
— Что я сделал?
— Ты опасен для нас. Мы все знаем об этом. Мы можем чувствовать это ты опасен.
— Дженни… неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?
— Я не знаю! Я знаю лишь то, что ты опасен.
— И ты хочешь, чтобы я уехал?
— Я приказываю тебе уехать.
— Приказываешь мне? — Он слышал истерические нотки в её голосе.
— Джил, прошу тебя.
— Я не могу уехать, Джен. Не могу.
— Ты должен.
— Я не могу.
— Тогда возвращайся к дяде Ларри. Мы позаботимся о тебе.
— Даже если я превращусь в зомби?
— Не говори так!
— Но ведь такое возможно, не так ли?
— Дорогой, мы в любом случае позаботимся о тебе!
— Вы заботитесь только о себе.
— Конечно.
— Дженни, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
— Да, знаю, — прошептала девушка.
— Тогда почему ты это делаешь со мной?
— Да ничего мы с тобой не делаем! — сквозь рыдания выкрикнула девушка. — Это всё ты делаешь… всё это случилось из-за тебя.
— Я делаю единственное, что я должен делать.
— Ты не должен делать ничего.
— Ты хочешь, чтобы я говорил неправду… лгал?
— Джил, умоляю тебя. Ради меня… ради себя — уезжай!
— Или же вернуться к дяде Ларри?
— Да, прошу тебя.
— А что случится, если я не сделаю этого.
— Если ты действительно любишь меня… О Джил, я не смогу выдержать… если…
Она умолкла, слёзы мешали ей говорить.
Дейсейн направился к ней.
— Дженни, не надо.
Она внезапно перестала плакать и начала отступать от него, тряся головой.
— Не подходи ко мне!
— Дженни, что с тобой?
Она прибавила шагу.
— Дженни, перестань!
Неожиданно она повернулась и бросилась бегом по дороге. Дейсейн побежал за ней, но потом остановился. Какой смысл догонять её?
Он услышал её истерический вопль:
— Не подходи ко мне! Я люблю тебя! Не подходи!
Он стоял, поражённый происшедшим, во внезапно наступившей тишине и очнулся, когда хлопнула дверца машины, стоявшей на дороге. Включились фары, а потом в направлении города поехал автомобиль.
Он вспомнил мягкий лунный свет на её лице в сиянии звёзд, два чёрных отверстия для глаз. Не лицо — а маска. Он побрёл обратно к грузовику, в голове мелькали беспорядочные мысли: «Я люблю тебя! Не подходи!»
Что же мне на самом деле известно о Дженни? — спросил он себя.
Ничего… кроме того, что она любит меня.
А как же это её: «Не подходи»?
Возможно ли, чтобы Дженни решилась говорить с ним таким требовательным тоном, умолять, приказывать?
