— Я… верну термос вам, как только смогу, — поторопился заверить Дейсейн.
— О, не стоит спешить; такая спешка вовсе ни к чему. — Женщина плотнее закуталась в свой плащ и зашагала в сторону шоссе. Примерно через двадцать шагов она остановилась и повернулась. — Вы поступили очень благородно, доктор Дейсейн. Я никогда не забуду этого.
Дейсейн подождал, пока машина не направилась в сторону города, и не успела она ещё скрыться из виду, как он уже оказался в кузове грузовика, открутил крышку термоса и налил себе чашку горячего кофе.
Когда он поднял чашку, руки его дрожали.
Он забыл обо всём, поглощённый только одним — этой чашкой, этим сильным ароматом Джасперса, который окутывал его. Он с жадностью выпил чашку.
Ему показалось, словно какие-то согревающие лучи распространяются по всему телу из одной точки в желудке. Он ощупью добрался до скамейки и закутался в спальный мешок. Он почувствовал себя полностью отрешённым, временно живущим существом. Его сознание как бы оказалось заключённым в раскалённых сетях.
Это было царство ужаса и страха. Дейсейн пытался вывернуться из этих сетей, но те крепко держали его. «Куда же делось то его „я“, каким он однажды уже был?» — подумал Дейсейн. Он пытался зацепиться за это «я», которое было уже знакомо ему и которое он мог узнать. Но сама мысль об этом ускользала от него, превращалась в какой-то звуковой символ, который он интерпретировал как бездействие ума.
На один крошечный миг ему показалось, что он встал на твёрдую почву, ухватился за стержень относительной истины, он которой он мог отталкиваться, принимать решение и оправдывать все свои предыдущие действия. Его глаза широко раскрылись. В смутном отражённом свете луны и звёзд он увидел нечто, сверкающее на стенке, и узнал наконечник стрелы Пити.
Вот она, эта относительная истина, — наконечник стрелы. То она является, то так же неожиданно исчезает.
«Всё появляющееся на свет затем исчезает», — сказал он себе.
И тогда он почувствовал, как что-то зашевелилось внутри его сознания, то древнее существо, всё ещё пребывающее там и пожирающее его разум. «Сон», — сказал себе Дейсейн. Внутри него, в какой-то не имевшей конца сфере спал «человек», он лежал на её поверхности и не хотел просыпаться.
Дейсейн спал.
10
На рассвете солнце разбудило его.
Кофе в термосе остыл и потерял свой вкус Джасперса. Но всё равно он выпил его, чтобы избавиться от ощущения сухости в горле.
«Тут должно быть какое-то место, вроде школы, — подумал он. Школа-интернат… где родителям отведены определённые часы для посещения. Но этот интернат имеет свои отличия от всех других школ. И должны быть другие отличия, помимо школы».
Дейсейн уставился на термос. В нём кофе уже не осталось. Дейсейн ещё ощущал горький привкус его содержимого — напоминание о его слабости, которой он поддался ночью. Джасперс погрузил его в кошмары. Он вспомнил, что ему приснились стеклянные дома, стены которых внезапно треснули и рухнули на него. Он пронзительно закричал…
«Здание из стекла, — подумал он. — Теплицы».
Он услышал звук приближающейся машины и спрыгнул на песок в прохладу утреннего воздуха. К лагерю по ухабистой дороге приближался зелёный «шевроле». Он показался ему знакомым. Дейсейн решил, что это либо машина Джерси Хофстеддера, либо её двойник.
А потом он увидел крупную седовласую женщину, управлявшую автомобилем, и узнал её — да, это была мать Сэма Шелера — Клара, занимавшаяся продажей автомобилей.
Она остановилась рядом с Дейсейном и, выйдя из машины, подошла к нему.
— Мне сказали, где вы, и, ей богу, это так! — сказала она.
Клара Шелер стояла перед Дейсейном, в руках у неё была накрытая тарелка.
Дейсейн посмотрел на автомобиль.
— Вы приехали сюда, чтобы снова попытаться продать мне эту машину? спросил он.
— Машину? — Она бросила на автомобиль такой взгляд, словно он только что появился здесь после какого-то волшебства. — Ах да, машина Джерси. У нас ещё будет много времени, чтобы поговорить об этом… позже. Я привезла вам немного вот этого — чтобы опохмелиться.
Дейсейн не знал, что и делать. Почему она должна была привезти ему что-нибудь?
— Пити, — мой внук, — сообщила она. — Мабель, моя дочь, сказала, как благородно вы вели себя этой ночью. — Она взглянула на обломок стрелы, торчавшей в стенке кузова грузовика Дейсейна, потом снова посмотрела на Дейсейна. — Тут мне пришло в голову, что, возможно, вся ваша проблема в том, что вы ещё не осознали, насколько же мы заинтересованы в вас, в том, чтобы вы стали одним из нас. Поэтому я привезла вам жареного мяса под соусом — в нём много Джасперса.
Она протянула ему тарелку.
— Давайте, ешьте это, — сказала она. — Этого хватит вам на весь день.
«Я не должен делать это», — подумал Дейсейн.
Но это было бессмысленно. Эта женщина просто по характеру своему была доброй, заботливой… Бабушка Пити. При мысли о мальчике он вспомнил о едва не случившемся с ним несчастном случае.
«Школа… наблюдение… Джасперс…»
Его внимание привлёк собачий нос, высунувшийся из окна зелёного «шевроле». Старый колли с серым намордником, вскарабкавшись на переднее сиденье, спрыгнул на песок. Он приближался не спеша — давали знать о себе прожитые годы — и принялся обнюхивать туфли Клары.
Хозяйка опустила руку и потрепала его голову.
— Я привезла Джимбо, — сказала она. — Он уже редко бывает на улице. Ему около тридцати пяти лет, и мне кажется, его глаза уже слепнут. — Клара выпрямилась и кивнула в сторону тарелки, которую держал в руках Дейсейн. Давайте же, ешьте.
Но Дейсейн был поражён тем, что только что узнал. Тридцать пять лет? Да по человеческим меркам это равнялось ста годам! Он поставил тарелку на ступеньки грузовика, наклонился и пристально посмотрел на пса. Джимбо. Его глаза уже слепнут, сказала она, но в них он видел ту же самую вызванную Джасперсом направленность, которую он замечал во всех сантарожанцах.
— Вы любите собак? — спросила Клара Шелер.
Дейсейн кивнул.
— А ему действительно тридцать пять лет?
— Тридцать шесть стукнет весной… если он доживёт.
Джимбо захромал к Дейсейну, поднял морду в сером наморднике к его лицу и повёл носом. По всей видимости, удовлетворённый, он свернулся клубком у ступенек грузовика, вздохнул и посмотрел куда-то вдаль в сторону песчаных холмов.
— Так вы будете есть или нет? — спросила Клара.
— Позже, — ответил Дейсейн. Он вспомнил, каким автомобиль Джерси Хофстеддера представлялся в его мыслях — ключом к разгадке тайны Сантароги. «Действительно ли всё дело в этой машине? — спросил он себя. Или же машина — просто некий символ? Что же важнее — машина или символ?»
Заметив его интерес к автомобилю, Клара произнесла:
— Если вы хотите купить эту машину, то цена прежняя — 650 долларов.
— Мне бы хотелось проехаться на ней, — сказал Дейсейн.
— Прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
Клара взглянула на тарелку, стоявшую на ступеньках грузовика, и ответила:
— Мясо остынет… и вкус Джасперса исчезнет, понимаете.
