вы говорите: можете смотреть и изучать всё, что только пожелаете. А с другой — захлопываете двери. В каждом действии…
— Неужели вы в самом деле верите, что кое-кто из нас пытался… убить вас… ради безопасности общины?
— А разве нет?
— Неужели не найдётся других объяснений?
— Каких же?
Дейсейн пристально смотрел на Паже. Вне всякого сомнения, доктор был встревожен. Он избегал взгляда Дейсейна, руки его при этом двигались бесцельно, а дыхание участилось.
— Общество никогда не верит, что оно может умереть, — сказал Паже. — Из этого следует: общество, как таковое, никогда никому не поклоняется — если оно не может умереть, то никогда и не предстанет перед Высшим Судом.
— И в таком случае, — продолжил Дейсейн, — оно может вытворять такие мерзости, какие отдельному человеку никогда бы и в голову не пришли — его бы просто стошнило от одной только мысли об этом.
— Возможно, — пробормотал Паже. — Возможно. Ну хорошо. Почему вы решили проверить меня? Ведь я никогда не пытался причинить вам зла.
Дейсейн, ошарашенный этим вопросом, отвёл взгляд в сторону. За окном сквозь зелень деревьев он увидел полоску холмов, которые окружали Сантарогу. Он чувствовал себя пленником этой гряды холмов, запутавшимся в паутине собственных мыслей.
— А что вы скажете о людях, которые пытались убить меня? — резким тоном спросил Дейсейн. — Они что, подходящие объекты для исследований?
— Мальчик — возможно, да, — ответил Паже. — Мне всё равно придётся исследовать его.
— Пити, сын Йорика, — заметил Дейсейн. — Один из неудавшихся экспериментов, да?
— Не думаю.
— Ещё один человек с раскрепощённым сознанием… как я?
— Вы запомнили это?
— Тогда вы говорили, что внешний мир умирает, что вы отгородились от него здесь… с помощью Джасперса.
— Да, тогда я вам многое рассказал, сейчас я это припоминаю, — заметил Паже. — Действительно ли ваше сознание сейчас полностью раскрепощено? Вы уже можете видеть то же, что и мы? Стали ли вы таким же, как мы?
Дейсейн внезапно вспомнил голос Дженни в телефонной трубке: «Будь осторожен». И страх в её словах: «Они хотят, чтобы ты уехал».
В ту же секунду Паже снова превратился в его сознании в серого кота в саду, вспугнувшего птиц, и Дейсейн понял, что он по-прежнему одинок, он не соединился ни с кем, ни с какой группой. Он вспомнил озеро, то особенное восприятие ощущений — когда он чувствовал всё своё тело, общее настроение всей компании, которое он разделял с ними.
И тогда он начал вспоминать все беседы, которые вёл с Паже, по-новому оценивая их. Он чувствовал, что в данные секунды внутри его сознания началась перестройка его мироощущений, которые производила Сантарога.
— Я дам вам ещё немного Джасперса, — сказал Паже. — Возможно, тогда…
— Вы подозреваете, что я незаметно для себя дрожу от волнения? перебил его Дейсейн.
Паже улыбнулся.
— Сара продолжает использовать фразы, которые имели хождение в прошлом, — сказал он, — до того, как мы урегулировали наши отношения с «Джасперсом»… и внешним миром. Но не стоит смеяться над ней и её стилем речи. Она сохранила невинный детский взгляд.
— Который отсутствует у меня.
— У вас всё ещё остались кое-какие догмы и предрассудки тех нелюдей, сказал Паже.
— К тому же я услышал и узнал слишком много о вас, сантарожанцах, чтобы мне позволено было уехать, — заметил Дейсейн.
— Неужели вы так и не попытаетесь стать? — произнёс Паже.
— Стать кем? — Этот сумасшедший, почти шизофренический разговор с Паже выводил Дейсейна из себя. «Болтовня! Раскрепощённое сознание!»
— Только вы знаете это, — ответил Паже.
— Знаю что?
Паже в ответ лишь пристально посмотрел на Дейсейна.
— Я скажу вам, что я понял, — произнёс тот. — Я знаю, что вы в ужасе от моего предложения. Вы не хотите узнать, почему Вина насыпала яд для тараканов в кофе. Вы не хотите знать, почему Клара Шелер отравила своё жареное мясо. Вы не хотите знать, по чьей подсказке меня столкнули с пристани на озере и почему пятнадцатилетний мальчик пытался пронзить меня стрелой. Вы не хотите узнать, почему Дженни отравила яйца. Вы не собираетесь расследовать, почему меня едва не раздавила машина в гараже или сгорел мой грузовик. Вы не хотите…
— Ну хватит!
Паже потёр подбородок и отвернулся.
— Ну, что я говорил: вам всё же удалось это, — заметил Дейсейн.
— «Iti vucati», — пробормотал Паже. — «Существует аксиома: каждая система и каждая интерпретация становятся ложными, когда появляется другая система, более совершенная и, значит, верная». Интересно, может, поэтому вы и прибыли сюда — чтобы напомнить нам банальную истину: не существует утверждений, свободных от противоречий.
Он повернулся и пристально посмотрел на Дейсейна.
— О чём вы говорите? — спросил тот. В тоне и манерах собеседника Дейсейн увидел неожиданное спокойствие, которое вызвало у него беспокойство.
— Внутренняя просвещённость всех живых существ начинается со своего «я», — начал Паже. — И это «я» невозможно свести к некоторой изолированной области в памяти, основанной на восприятии символов. Будучи сознательными существами, наши мысли являются проекциями нашего «я» на чувственное восприятие. Но бывает так, что наше «я» сбивается с пути — то наше «я», которое воплощает в себе отдельную личность или совокупность индивидуумов. Интересно…
— Прекратите свои попытки отвлечь меня своей дурацкой болтовнёй, перебил его Дейсейн. — Вы пытаетесь сменить тему разговора, избежать…
— …пустоты, — закончил за него Паже. — Да, да. Пустота — очень уместное слово. Невозможно воспринимать Эйнштейна как только математика. Всякое феноменальное существование — преходяще и относительно. На самом деле не существует ничего реального, заслуживающего внимания. Каждую минуту любая вещь превращается в нечто иное.
Дейсейн приподнял голову над подушкой. Неужели старый доктор сошёл с ума?
— Действие само по себе не может дать результата, — продолжал Паже. Вы мыслите в абсолютных категориях. Однако поиск любой закономерности есть плод ложной фантазии. Вы пытаетесь при помощи пальцев отцедить мыло от воды. Реальность восприятия — признак заблуждения.
Дейсейн покачал головой. Его собеседник говорил полную чушь.
— Я вижу, что вы смущены, — продолжал Паже. — Вы на самом деле не понимаете, какая в вас скрыта интеллектуальная энергия. Вы ходите по узким тропам. Я же предлагаю вам новые орбиты…
— Да перестаньте вы, — прервал его Дейсейн. — Он вспомнил озеро, хриплый женский голос, говорящий: «Это единственное, что можно сделать». И ответ Дженни: «Мы и делаем это».
— Вы должны привыкнуть к условному мышлению, — сказал Паже. — Только в этом случае вам удастся осознать относительность собственного существования и стать выразителем относительной истины, которую вы пытаетесь постичь. У вас есть способность к этому. Я вижу это. Ваш дар предвидения насильственных действий, направленных на…
— Какой бы эксперимент вы ни проводили надо мной, вы ведь не прекратите его, не так ли? — спросил Дейсейн. — Вы все будете давить на меня, давить и…
