Она подошла слишком близко.
— Жаль, что мне не удалось тебя переубедить.
Николас копался в двигателе машины, взятой Джейми напрокат, а она снова и снова рылась в своей сумке, чтобы убедиться, что ничего не забыла.
— Понимаю, — тихо уронила она. — Но ты бы и не смог, извини.
— Ты уж не забывай меня там, ладно?
— Постараюсь. — Она взглянула на него, на ее лице было выражение растерянности.
— Звони мне каждый вечер, чтобы я знал, что у тебя все в порядке, — настаивал он.
Поколебавшись, она все же кивнула.
— Хорошо. — И, подбирая волосы со лба, добавила: — Ничего, я справлюсь.
— Только будь осторожна, — говорил он.
— Я правда постараюсь, — усмехнулась она.
Улыбнулся и он:
— Ну и отлично.
— Только ты не поседей до моего возвращения, хорошо? — подмигнула она. — Не думаю, что преждевременная седина будет тебе к лицу.
— Если ненароком и поседею, то к твоему возвращению обещаю покраситься, — с напускным легкомыслием ответил он.
— Спасибо!
— А вот преждевременно постареть из-за тебя это легче простого, — подсаживая ее и закрывая дверь, посетовал он.
— Да уж, это точно, — сказала она. — Высунувшись, она протянула руку и коснулась его щеки, позволяя себе эту ласку, впервые за все время их знакомства. — Я позвоню тебе, как только доберусь до Лиона.
— Буду ждать. — Неожиданно для самого себя он наклонился и нежно поцеловал ее. — Я буду без тебя скучать — ты внесла слишком большое разнообразие в мою жизнь.
— Но ведь я же не из страны уезжаю! — смеясь, ответила она, хотя сердце у нее замирало. — Через несколько дней я вернусь.
— Но лучше бы ты не уезжала.
И никто из них не догадывался, что Джейми покидала Париж не одна.
Николас захлопнул лежавшую у него на коленях папку и потер глаза. Спина затекла, шея едва поворачивалась; на часах — он так и носил «ролекс», который отец подарил ему в честь окончания университета Бог знает когда, было уже глубоко за полночь. Отложив папку, он встал и потянулся, подвигал руками и ногами, чтобы размяться.
Звонка от Джейми до сих пор не было, и он был встревожен. В Лион она должна была приехать несколько часов назад. Он ругал себя за то, что отпустил ее одну, клялся, что больше не допустит этого, и тут же обрывал себя. В самом деле, как бы он ее остановил, разве у него есть на это право? Не исключено, что оно вообще у него не появится. Эта мысль даже рассмешила его — похоже, ни один мужчина не мог бы похвастаться правами на Джейми Линд. Теперь-то он понимал, какой стержень сидел внутри этой женщины. Плоть от плоти своего отца, Джеймса Виктора Линда. А в том, что это был за мужчина, лучше всего говорила его жизнь и его дочь — та самая дочь, которая сейчас заставляла Николаса так сильно волноваться.
Вздыхая, он ерошил волосы и думал о своей совсем недавней спокойной упорядоченной жизни, которой он, казалось, был вполне доволен. Были у него и женщины, хотя ни одна из них не была для него единственной. Ему нравилась его работа, еще больше нравилась жизнь в Париже, нравилась свобода, которой он здесь пользовался. И вдруг, без всякого предупреждения, как тайфун, в его жизнь ворвалась эта необыкновенная, прекрасная, непредсказуемая и невероятно строптивая женщина с огненными волосами. Она перевернула его благообразный, тихий мирок и вовлекла его, совершенно того не желавшего, в свой сумасшедший мир «плаща и кинжала». Да еще и поставила перед необходимостью не просто переменить жизнь, расстаться с личной свободой, но и наверняка распрощаться с карьерой. И он дал втянуть себя в это безумие, понимая, хотя и сам этому удивлялся, что не было ничего, чего бы он не сделал ради нее.
Господи, помоги, думал он, совершенно потрясенный, неужели я влюбился в эту сумасшедшую?
Слишком вымотанная, чтобы сердиться или огорчаться, Джейми казалась себе живым подтверждением закона Мэрфи.[5] После того, как у нее спустилась камера, и она никак не могла ее-сменить, после ужасной грозы, из-за которой она застряла в крошечном городке, неведомо как называвшемся, Джейми стала думать, что она никогда не доберется до Лиона. Если меня не доконают парни из ЦРУ, думала она, я непременно попаду в какое-нибудь стихийное бедствие.
Взглянув на часы, она обнаружила, что уже четверть второго, и мысленно улыбнулась, представив, как Николас в тревоге мечется по комнате, ожидая звонка. Он беспокоится о ней, но ей иногда хотелось, да нет, пожалуй, довольно часто хотелось, чтобы он забыл о ней, чтобы он помог возвести между ними непреодолимый барьер. Она упрямо убеждала себя, что ей наплевать на него. Их отношения только осложнят поиски отца.
И все же она наконец решила, что надо найти телефон и позвонить, ведь она неизвестно когда доберется до Лиона. На заправочной станции автомат дважды проглотил у нее монетку, пока ей удалось соединиться с телефонисткой и вызвать Париж. Зато Николас схватил трубку после первого же гудка.
— Алло? — спросил он с тревогой.
— Я думала, ты уже спишь, — бодро отозвалась она.
— Джейми! — Он облегченно вздохнул. — Ну разве я усну, не зная, где ты и все ли у тебя в порядке?
— Ну, если бы что-то случилось, ты узнал бы об этом в сводке новостей.
— Вряд ли. Парни, с которыми ты связалась, не сообщают о своих победах, — ответил он не без сарказма.
— Брось болтать, — прервала она сердито.
— Где ты? У тебя все в порядке?
— Ну, где я — это долгая и малоинтересная история, — сказала она. — А что касается моего состояния, спроси об этом у кого-нибудь другого.
— Случилось что-то?..
— Да нет же, вовсе не то, о чем ты думаешь, — быстро перебила она. — Благодаря матушке-природе и моему невразумительному французскому мне пришлось провести неповторимый вечерок.
— Да… — Он никак не мог взять в толк, шутит она или нет.
— У тебя все нормально?
— Конечно, — отмахнулся он. — Пожалуйста, будь осторожнее!
— Обещаю, обещаю, — заверила она. — Созвонимся утром, ладно?
— Ладно, — нехотя повесил он трубку.
Возвращаясь к своей машине, Джейми заметила темно-зеленый «рено», припарковавшийся на противоположной стороне улицы. Она вгляделась пристальнее — да, несомненно, та же машина и тот же водитель, которых она видела, выходя после обеда из ресторана в Ферьере. А потом она видела его в Оксере, где она ужинала. Нечего было и сомневаться — машина была та же самая. И тот же самый водитель. Стало быть, за ней установили слежку? Должно быть, навязчивые идеи Николаса — болезнь заразная, подумала она, садясь за руль и уверяя себя, что это ее не запугает.
И все-таки вспыхнувший сзади свет фар заставил ее вздрогнуть.
Глава 20
