Когда он склонился над ней, Кэрри и в самом деле обвила его руками.
— Послушай-ка, не помню — говорила я тебе… какой ты кра. — .си… вый?
Проснулась Кэрри все-таки сначала от шума. Обычные утренние звуки: крики детей, звяканье молочных бутылок, собачий лай.
Пробуждению помогло то, что лежать на земле подогнув ноги и дрожа всем телом не так уж удобно.
Кэрри раскрыла глаза, и в первый, очень долгий момент ей показалось, что она еще спит. Она лежала в каком-то дворе абсолютно нагая и вокруг было утро. Охваченная паникой, Кэрри кое-как села. Где Джек? Долли? Люсиль? Как она здесь очутилась? Что происходит?
Она скорчилась, подняв колени к груди, стараясь спрятать свою наготу. Оперлась спиной о стену дома. Голова раскалывалась. Во рту пересохло. Глаза мокры от слез.
Что она здесь делает? Она быстро-быстро заморгала, чтобы не расплакаться. Думай, Кэрри, думай.
С трудом ей удалось вспомнить о вчерашней вечеринке. Такое дерьмо, если говорить правду. Белый Джек дал ей щепотку снадобья, и она пошла на сцену и стала проделывать ожидаемые от нее штуки.
Она едва поднялась на нетвердых ногах, по-прежнему опираясь о стену, чтобы не упасть. Только сейчас до нее дошло, что находится она во дворе под собственным окном.
Рядом послышался какой-то шум, производить который мог только человек. Этим человеком оказался старый пьяница, валявшийся на спине у стенки мусорного ящика. Вид у него был самый жалкий. Кэрри вздрогнула.
— А-а-х-х-р-р, — повернувшись на бок, он захрапел, и бутылка, которую он прижимал к себе, выпала из объятий и со звоном разбилась.
Кэрри вскочила. Под тяжестью тела порезанная стеклом нога ныла, но сознание Кэрри уже достаточно прояснилось. Прихрамывая, она бросилась к пожарной лестнице и начала подниматься по ступенькам. К счастью, окно было открыто.
Только очутившись в своей комнате, Кэрри дала волю слезам. Ее душили рыдания. Она перепугалась до глубины души. Получалось так, что она себя совсем не знает, не узнает себя. Наркотик разрушал ее разум. Наркотик убивал ее.
Не подумав даже накинуть на себя что-то из одежды, Кэрри ворвалась в комнату Долли.
Они оба еще спали — огромный негр и крупнотелая платиновая блондинка. Ее мужчина! Теперь он каждую ночь проводил у Долли.
— Эй, проснитесь, вы! — истошно завопила Кэрри. — Слышите вы меня! Проснитесь!
— Де-е-ерьмо… женщина! — пробурчал себе под нос Джек, медленно открывая глаза. — Де-е- ерьмо.
— В чем дело, черт побери? — Долли заворочалась под простыней, похожая на большого белого кита.
— Я спала на улице! — кричала Кэрри. — На улице'. Провалитесь вы все!
— Что ты несешь, женщина? Ты совсем рехнулась?
— Убери ее отсюда, — жалобно протянула Долли. Прибежала Люсиль.
— Что случилось?
— Не знаю, — проворчал Белый Джек. — Она просто сошла с ума.
— Пока еще не совсем! — выкрикнула Кэрри. — С утра до ночи ты кормишь меня наркотиками — до тех пор, пока я уже не перестану понимать, где я и кто я. Я провела ночь на улице, голой. Ты слышишь меня? Голой. Голой! Голой! — Она кричала все громче, пока голос ее не перешел в сплошной отчаянный вопль.
Джек выбрался из постели, крепкими руками прижал Кэрри к себе.
— Тебе это приснилось, — спокойно проговорил он. — Ничего страшного. Только сон — и все.
— Правда? — внезапно ее охватило смущение.
— Ну конечно. А сейчас ты пойдешь со мной, и я дам тебе такое лекарство, от которого все твои дурные сны и страхи сразу же пройдут. — Он повел Кэрри к дверям. Повернувшись на бок, Долли тут же заснула. Люсиль покачала головой. Ей приходилось видеть, как проблемы приходят и как они уходят, и сейчас ей было ясно, что перед Кэрри стоит одна из самых трудных.
ДЖИНО. 1928
Синди проснулась первой. Опершись на локоть, она смотрела на спящего Джино. Он лежал на животе, Синди могла видеть его лицо только в профиль. Во сне Джино выглядел совсем молодым. Естественно, он и был молодым, но когда его черные глаза смотрели на вас в упор, он вовсе таким не казался. Синди уже давно про себя решила, что будет делить с ним его постель, и вот, пожалуйста — он лежит рядом.
Она вздрагивала от возбуждения. Каким любовником он оказался! Хотя, конечно, после Розового Банана любой может очаровать. Но в постельных забавах опыт Синди не ограничивался одним лишь Бананом. У нее побывали еще трое мужчин, ничем не отличавшиеся друг от друга. Джино же дал ей такое, чего она никогда еще до этого не испытывала. Он чувствовал ее так, как будто он сам был ею. Он знал, куда именно нужно надавить своим языком или… Ее еще раз сотрясла легкая дрожь, мелькнула мысль разбудить Джино. Но нет, во сне он выглядит таким успокоенным… Так не хочется тревожить его.
Она никак не предполагала, что ей удастся с такой легкостью забраться к нему в постель. Каждый знал, что Джино собирается жениться на девушке из Сан-Франциско. Каждый знал, насколько преданным он может быть. Теперь уж, видимо, нет…
Синди смотрела на его лицо и размышляла о том, как он решит поступить с ней, когда проснется. Даст денег и посадит ее на поезд в Калифорнию? Ей очень не хотелось в это верить, так как не было никакого желания ехать. Но неужели стоит рассчитывать на то, что он оставит ее при себе?
Осторожно она положила палец на свой сосок и принялась играть им до тех пор, пока он не начал набухать и твердеть. Затем она проделала то же самое со вторым.
Сама мысль о том, что Джино лежит рядом, возбуждала Синди до предела. Она тихонько склонилась над ним и стала тереться сосками о его спину. Потревоженный Джино заворочался, но не проснулся.
Синди продолжала ласкать его своей грудью. Джино перевернулся на спину — пенис его был бодр и готов действовать, несмотря на то что глаза по-прежнему закрыты.
Она уселась на Джино верхом, нанизав себя на его твердую плоть, сдавила его бока коленями и, сотрясаясь, понеслась во весь опор, так что щеки ее раскраснелись, а дыхание рвалось из груди с короткими вскриками. Затем, со звериным стоном, она кончила.
Веки Джино даже не дрогнули, член оставался таким же непреклонным.
Синди скатилась в постель и расхохоталась.
— Джино? Ведь он тебе, наверное, так и не дал поспать!
Джино лежал совершенно неподвижно.
Тогда Синди, наклонив голову, принялась так неистово сосать, что наступивший оргазм заставил содрогнуться все его тело. Только тогда Джино раскрыл глаза, потрепал Синди по волосам и сказал:
— Доброе утро.
— Я думала, ты уже никогда не проснешься, — ликуя от радости, ответила она.
— Я не спал ни минуты.
— Ну, одна, скажем так, часть твоего тела все-таки спала. — Она улыбнулась.
— Тебе она понравилась?
— Да!
Выбравшись из постели, Джино направился к двери.
— Ты куда?
— В сортир — это в коридоре. Не уходи.
