девочка. Затем Лаки встала под душ и полностью подготовила себя к встрече с мужчиной, которого любила так долго.
Она была полностью готова, когда раздался его стук в дверь.
— Что же тебя задержало? — мягко спросила Лаки.
— Всего пятнадцать минут… Эй, вы только взгляните на нее. Что это ты с собой сделала? Лаки улыбнулась.
— Завела часы в обратную сторону. Нравится? Сейчас ты видишь меня такой, какая я и на самом деле есть.
Марко выглядел озадаченным. Перед ним стояла вовсе не исполненная чувственности молодая женщина, как всего несколько минут назад. Теперь это была та девушка, которую он знал когда-то давно.
— Господи, да ты похожа на настоящего ребенка.
— Так ты и называл меня. Ты и Джино.
Он был совершенно сбит с толку.
Положив руки на бедра, Лаки в упор рассматривала его: длинные обнаженные загорелые ноги расставлены широко в стороны, голова склонена на бок, в глазах опасный блеск.
— Эй, мистер, вы что, решили сыграть в доктора? Марко рассмеялся.
— Глупышка. Ты заставляешь меня чувствовать себя старым развратником.
— Ну так давай. Будь им. Сегодня я делаю исключение. Первое и последнее — если ты останешься женатым.
— Лаки. — Он сжал ее лицо меж своих ладоней и медленно, очень медленно поцеловал.
Она ответила ему со сдерживаемой в течение десяти лет страстью, язык ее торопился проникнуть в его рот, пробежать по его губам, зубам, небу. Она почувствовала, как твердеет и напрягается его плоть.
— Пусть сегодняшний день станет исключением, которое запомним мы оба, — прошептала она.
Они продолжали целоваться, а потом руки Марко, не торопясь, как бы лениво, поползли вниз, к ее грудям, прикрытым лишь тонкой, уже износившейся тканью майки. Пальцы легли на соски, стали нежно ласкать их.
— Хорошо… Мне так хорошо… — прошептала она.
— Можешь сказать это еще раз.
— Скажу… я скажу…
Руки его проникли под майку, однако Марко не попытался снять ее, он только гладил и сжимал расслабившееся, ставшее податливым тело Лаки.
— Ты сводишь меня с ума, — выдохнула она наконец. — Давай разденемся и покончим с этим.
— Ради Бога, Лаки, я же не зубной врач!
— Марко! Но я уже не могу ждать! Я ждала десять проклятых лет.
Движения его стали такими быстрыми, что она не сразу поняла, что произошло. Одежда куда-то исчезла, сама она оказалась сначала на его плече, затем в постели, под его крепким, мускулистым телом, и вот он уже проник внутрь ее, и с такой энергией заходила в ней его плоть, что у Лаки мелькнула мысль — а выдержит ли его сердце?
Но тут же мысли оказались отброшенными, всякие мысли. Она кончала так быстро и так остро, что едва не теряла сознание от удовольствия. Со стоном раненого животного кончал и Марко.
Мокрые от пота, превратившиеся в единое целое, они расслабленно рассмеялись.
— Никогда больше не подпускай меня к себе так близко, — проговорил Марко. — Посмотри, что я с тобой сделал.
— Ты сделал то, чего мне всегда хотелось. — Лаки поднялась на локте, жадными глазами стала рассматривать его тело, покрытое темным загаром и густыми черными волосами. Пальчики ее легонько пробежали по его груди. — А ты знаешь, как долго я об этом мечтала? Хоть можешь себе представить?
Марко покачал головой, улыбнулся.
Лаки положила голову ему на грудь, начала целовать ее, опускаясь все ниже: соски, живот, пах… Уставший было член стал тут же пробуждаться к жизни. Лаки чуть помедлила.
— А ты, Марко? Давно ли ты меня хочешь? Когда я была маленькой девочкой, когда ты возил меня на машине — тогда ты тоже хотел меня? Соблазняло тебя тогда мое девчоночье тело?
— Тогда ты была абсолютно невыносимой. Взяв в рот его наполовину увеличившийся в размере член, Лаки осторожно стиснула его зубами. Лицо Марко испуганно вздрогнуло.
— Эй!
— Я вовсе не собираюсь его откусывать, — голосом невинной девочки проговорила Лаки. — С чего бы это я стала делать такую гадкую вещь?
Он сел в постели, привлек ее к себе, и они вновь принялись целовать друг друга. Лаки должна была честно признаться самой себе, что никогда прежде поцелуи не доставляли ей такого наслаждения. С Марко все было совсем по-другому. В кончике его языка таилась некая магическая сила, и когда он покидал ее рот и опускался к соскам, ей казалось, что она уже умерла и в этот самый момент возносится на небеса. С губ ее готовы были сорваться слова любви. Но Лаки знала, что должна молчать. Ведь он все еще был женат. Черт побери! Почему он до сих пор женат?
Она оттолкнула Марко в сторону и потянулась за сигаретой, одновременно с этим натягивая на себя простыню.
— А тебе известно, что на открытии присутствовали двое близнецов Кассари? — вдруг спросила она.
— Да, — настороженно ответил Марко. — Мне не хотелось портить тебе праздник.
— Если кто-нибудь сказал бы мне о них раньше, их можно было бы просто вышвырнуть вон.
— Ну конечно. А Рудольфе поднял бы истерику из-за того, как несправедливо обошлись с его друзьями. Все вышло случайно. Я думаю, он ни о чем и не знал.
— Энцо сказал, что позаботится о том, чтобы Рудольфе узнал об этом.
— Вот и хорошо. — Он вытащил у нее изо рта сигарету, затушил в пепельнице. Потянул на себя простыню.
— Иди ко мне, малышка.
Во второй раз они делали это уже не торопясь. Они начали понемногу понимать друг друга — какие позы, какие движения приносили удовольствие, какие — нет.
Лаки смотрела на Марко так, как никогда еще до этого не смотрела на мужчину. Глаза у него зеленовато-серые, в обрамлении густых черных ресниц. Большие руки. Крепкое, какое-то твердое тело — ни одного мягкого местечка. На бедре его она увидела шрам, и ей тут же захотелось узнать, откуда он там появился. Марко начал рассказывать ей о своей жизни. Впервые он раскрывался перед ней, и Лаки ловила каждое слово. Марко говорил о том, чем ему приходилось заниматься, о неуспокоенности, в которой он пребывал до того, пока мать не предложила ему прийти к Джино.
— Она оказалась права. — Марко пожал плечами. — Мы не виделись с ним много лет, и все же он принял меня, как родного сына. Твой отец — великий человек. Ты должна гордиться им.
Ни с кем до этого Лаки не говорила о своих отношениях с отцом. Это принадлежало только ей.
— М-м, — протянула она. — Расскажи мне о том времени, когда ты был еще ребенком, когда Джино жил вместе с вами. Каким он был тогда? Какой была твоя мать? Почему они не поженились?
— А я-то думал, что мы говорим обо мне. Лаки выпрыгнула из постели.
— А почему бы нам не плюнуть на разговоры и не принять душ? Посмотрим, что из этого получится. Марко издал протяжный стон.
— Ничего не получится. Мне уже сорок пять, и сейчас я как выжатый лимон. Пора мне утихомириться и поспать немного.
Она делила постель со многими мужчинами, но ни с кем из них ей еще не хотелось остаться. И теперь Лаки просто не знала, что сказать, что делать в такой ситуации. Она понимала одно: нельзя позволить ему уйти.
— Будешь спать здесь, а я приготовлю тебе завтрак, и денег за это не потребую, — шутливо бросила она.
