Он вскочил на ноги и поспешил к двери.
— Я принесу вам еще воды.
Когда он отошел от нее, она почувствовала облегчение.
— Нет… Не надо, все в порядке.
— Вы уверены?
— Тебя кто-нибудь видел?
— Ни одна живая душа. — Он хотел до нее дотронуться, но она отдернула руку. — Я сделал это ради вас…
Ей показалось, что это говорит не она, а кто-то другой — настолько чужим был ее голос:
— Я должна идти, меня ждут. Барзини звонил Терезе. Он предложил большие деньги. И пожалуйста, — она сорвалась на крик, — держись от меня подальше! Даже близко ко мне не подходи!
— Ш-ш-ш, вас могут услышать. — Он слегка приоткрыл дверь и выглянул в коридор, потом закрыл ее и запер на ключ.
— Когда мы получим деньги, — сказала София, — ты заберешь свою долю и уйдешь.
— А что будете делать вы?
— Это не важно.
— Нет, важно.
Она почувствовала, что вскипает от гнева.
— А как, по-твоему, я теперь распоряжусь этими моделями? Ты думаешь, я смогу их использовать? Каким образом, черт возьми? Тебе не приходило в голову, что это вызовет подозрения? После того, что ты сделал, мне нельзя к ним даже прикасаться! И не смей говорить, что ты сделал это ради меня! Я тебя ни о чем не просила!
Он произнес жалобным голосом:
— Наверняка никто не сможет связать это убийство с вами.
— Не сможет? Да ты, как видно, не только сумасшедший, но еще и дурак! Я там была, понимаешь? Полиция захочет меня допросить. Сотрудники фирмы Нино заметят пропажу моделей!
— Но там были сотни моделей. Я взял не так много.
— Как ты не понимаешь?! — закричала София. — Ты лишил меня возможности использовать хотя бы одну из них!
Он дал ей знак говорить потише, и она бессильно сжала кулаки.
— Я могла бы их купить, понимаешь? Я могла бы приобрести их законным путем.
Он сел на край кровати, опустив голову на руки. Ей хотелось ударить его, дать пощечину, пнуть ногой. Еще никогда в жизни она не испытывала такой лютой ненависти к человеческому существу.
— Мне надо было сразу пойти в полицию и заявить на тебя… Отдать им эскизы, и пусть они с тобой разбираются, недоумок!
София ходила по комнате. Ее гнев несколько смягчил ужас ситуации. Могла ли она его выдать, даже если бы и хотела? Заявить на него в полицию — значит подставить их всех: Терезу, Розу… Грациеллу. Нет, это приведет лишь к новым неприятностям… Чем больше она обдумывала все факты, тем холоднее становилась ее ярость. Наконец она встала перед Лукой и дернула его за волосы, заставив поднять голову и посмотреть ей в глаза.
— Как только Барзини нам заплатит, ты уберешься из нашей жизни, иначе, клянусь Богом, я все расскажу полиции!
Это была бессильная угроза. София знала, что ничего не сможет сделать: у нее связаны руки.
— Ты унижалась перед ним, умоляла его, а он смеялся тебе в лицо! Он заставил тебя блевать на улице, он водил тебя за нос, сделав из тебя полную дуру… Зато теперь… Теперь все по-другому.
Она отступила назад. Лицо его было бесстрастным, голос спокойным, но голубые глаза сверкали огнем.
— Почувствуй свою власть, София. Ты взяла и уничтожила его — запросто, вот так! — Он прищелкнул пальцами. — Я могу сделать это для тебя еще раз, когда пожелаешь. Никто не посмеет тебя обижать! У тебя будет все, что ты захочешь.
Он шагнул ближе, и София отошла к двери, а выйти не смогла — дверь была заперта. В досаде она обернулась к Луке, и он вдруг прижал ее к себе. Она попыталась вырваться, вцепиться ногтями в его лицо, но он заломил ей руку за спину.
— Я все тебе дам, София.
Она перестала сопротивляться и расслабилась.
— Ты не вернешь мне моих детей и не найдешь моего сына. Ты… ты… — Она посмотрела на него в упор, и он отпустил ее руку. — Ты не дашь мне того, чего я хочу, потому что это невозможно.
— Но я люблю тебя!
— Меня тошнит от твоей любви! А теперь отойди от двери, дай мне выйти.
Лука впился в ее губы долгим, страстным поцелуем. Однако она не реагировала. Он чувствовал ее сжатые зубы… Оторвавшись, он заглянул в темные, злые глаза Софии. В них было столько ненависти, что он отпустил ее плечи и полез в карман за ключом. Она стояла у него за спиной, пока он отпирал дверь, и вышла, не глядя в его сторону.
Спускаясь по лестнице, София вытерла губы тыльной стороной ладони. Она знала, что он идет за ней, но не оборачивалась. Только на нижнем этаже она подняла голову и увидела, что он смотрит на нее сверху, стоя на лестничной площадке. На таком расстоянии она не видела его лица. Свет голой лампочки создавал ореол вокруг его головы и плеч. Он был неподвижен как статуя, а бледная кожа и светло-русые волосы делали его похожим на привидение.
София вернулась в квартиру. Как только она закрыла дверь, ей навстречу вышла Роза.
— Ты была у Джонни, да?
София вздохнула, не отпуская ручку двери.
— Не твое дело, где я была, Роза.
Роза вспыхнула от гнева:
— Вы с ним любовники, да?
— Нет.
— Не ври! Он глаз с тебя не сводит! Что произошло в Риме?
София открыла дверь.
— Ничего. И прими мой совет: держись от него подальше.
— Потому что ты его хочешь?
София с силой захлопнула дверь и обернулась к Розе.
— Не будь ребенком и хватит мне грубить! На этот раз я тебя прощаю, но если ты еще когда-нибудь намекнешь, что между мной и этим существом что-то есть… Я не шучу, Роза: держись от него подальше!
Роза отвернулась и побежала к себе в комнату. Из ванной вышла Тереза.
— Что здесь происходит? — спросила она.
— Ничего… Я собиралась лечь спать. А что, нельзя?
— Можно, конечно. Просто мне показалось, что вы ссоритесь. Зачем сразу огрызаться?
— Прости… Кажется, Роза думает, что у меня роман с Джонни.
— Что? Ты серьезно?
— Не разрешай ей видеться с ним слишком часто, Тереза. Поверь мне, я знаю, что говорю. Чем скорей мы от него избавимся, тем лучше.
Тереза помолчала, вспомнив убийство Рокко, но как она могла рассказать об этом Софии? Теперь она и Мойра повязаны с ним одной веревочкой… Она сменила тему:
— Ты знаешь, Мойра хочет купить индейку. Идею о новогодней елке я отклонила. Она такая дурочка! Ей кажется, что…
Немного развеселившись, София покачала головой:
— В данный момент Рождество волнует меня меньше всего, Тереза. Спокойной ночи!
