огненной жидкости.
Катя наклонила бутылку над стаканом, с вызывающим видом налив туда несколько капель. А затем с материнским упреком поставила бутылку на стойку, решительно стукнув ею и ясно давая де ла Пене понять, что больше он ничего не получит.
– Мистер Кодзимура заинтересован в нашем деле и готов помочь, – добавила Катя. – Его покровитель последует его примеру, как только получит наш маленький подарок.
С этими словами она погладила де ла Пену по руке и вынула хрустальный стакан из его пальцев.
– Нам остается только… – как это говорят американцы? – да, ловко подуть ему в ухо.
– Попробуй лучше ублажить его член.
– Скверный мальчишка! возмутилась Катя. Но ее улыбка говорила об обратном.
Де ла Пена забыл о напитке, который еще не получил. Каждый раз, приезжая в поместье, он был уверен, что еще немного приблизился к тому, что скрывалось между длинных белых ног Кати.
Каждый раз он уезжал отсюда пресыщенным, но причиной тому была вовсе не золотоволосая мадонна.
– Я выяснила, – произнесла Катя, – что у покровителя мистера Кодзимуры есть только одна страсть. Мистер Кояма – заядлый коллекционер.
– Коллекционер чего? Мизинцев своих людей?
Коротко усмехнувшись, де ла Пена взглянул на собственные руки. Для человека, перерезавшего на своем веку бесчисленное множество глоток, он питал странную брезгливость к обычаю якудзы – отрубать себе мизинец в знак преданности главарю.
– Шелка, – кратко отозвалась Катя. – Мистер Кояма – владелец самой обширной в мире коллекции древних и современных шелковых тканей.
– Шелк? Через шелк я пускаю газы, – хохотнул де ла Пена. – Если хочет, пусть прибавит к своей коллекции мои трусы.
Катя неодобрительно нахмурилась.
– Шелк и металл – основные столпы японской культуры, – объяснила она.
Де ла Пена пожал плечами. Он был начисто лишен интереса к любой культуре, даже собственного народа.
– Мистер Кояма одержим древним шелком, – продолжала Катя. – У него есть образцы, сотканные еще до Рождества Христова.
– Значит, надо похоронить его в шелковом саване.
– А по-моему, надо придумать более утонченный способ угодить ему, – сухо произнесла Катя.
Де ла Пена, которому наскучил разговор, обвел взглядом молодых проституток, которые улыбались и с профессиональным искусством заигрывали с клиентами.
– Жаль, что сегодня Коямы здесь нет, – сказал де ла Пена. – Мы могли бы завернуть в шелк одну из этих цыпочек и преподнести ему в качестве рождественского подарка на память.
– У него хватает женщин. Дарить ему следует нечто особенное.
– Что же?
– Шелк, конечно.
Улыбнувшись, Катя провела ладонью по руке де ла Пены.
– Пойдем, – позвала она, – пора раздать подарки.
Когда Катя вышла на середину комнаты, глаза всех мужчин устремились на нее. По безмолвному сигналу каждая из девушек извинилась перед клиентом и подошла к каминной доске вишневого дерева. Одна за другой, в заранее определенном порядке, девушки возвращались к своим мужчинам с украшенными изящной вышивкой рождественскими чулками.
Казалось, Катя никого не упустила из виду, но с особым вниманием она присматривалась к Тони Ли. Он сидел в кресле в углу павильона, не разговаривая ни с кем, в том числе и с предназначенной для него девушкой.
Насмешливо кивая и ковыряя в зубах зубочисткой из слоновой кости, Ли наблюдал, как остальные гости «Гармонии» получают рождественские подарки. Только один раз он со свистом втянул воздух в щель между передними зубами, а в остальном оставался безучастным. Казалось, он доволен, что с ним никто не заговаривает.
Катя знала: поведение Ли так же просчитано до мелочей, как и ее собственное.
Ли был белой вороной в «Гармонии». Большинство присутствующих в гостиной мужчин производили впечатление крупных, грубых самцов, интересных, если не привлекательных, и мускулистых, разве что преждевременно располневших. Изящно сложенный, замкнутый Ли, казалось, был здесь не в своей тарелке и едва ли выглядел достойным гостем подобного собрания.
Китайскому гангстеру стоило немалых трудов поддерживать эту иллюзию.
Но Катю нельзя было обмануть. Приложив немало усилий, она сумела изучить повадки этого миниатюрного мужчины с крупными зубами и его культуру. Она знала, что для азиата ковыряться в зубах в присутствии посторонних – значит наносить им оскорбление, точно так же как, например, портить воздух за обеденным столом.
Ли наслаждался, оскорбляя уроженцев Запада, но делал это только потому, что был уверен: остальные присутствующие ни о чем не догадываются. Таким образом, ему удавалось посмеяться над ними дважды.
Это было чисто азиатское времяпрепровождение, такое же как тайцзицюань – грациозная, медленная пластическая гимнастика, безобидная на вид, с помощью которой, однако, можно было сломать противнику шею, не имея под рукой какого-либо оружия.
Катя знала, как выгодно бывает казаться слишком слабой или являть собой неожиданную угрозу. Она считала подобную тактику чисто женской. Утонченность вместо грубого натиска.
Вот почему Катя так долго и старательно «обрабатывала» Тони Ли, чтобы причислить его к гостям «Гармонии». В сущности, ради него и затевалась вся эта рождественская комедия. Ему предстояло получить впечатляющий подарок, который вместе с тем не задел бы мужское самолюбие остальных гостей.
Но свою истинную сущность Тони Ли никогда не открывал миру. Он возглавлял «Землю и небо» – организацию, существующую более трех веков. Она занималась контрабандой, а помощниками в этом служили многочисленные китайцы, живущие в странах Запада.
Вдобавок Тони был обладателем огромного состояния, унаследованного благодаря фамильному бизнесу – производству и обработке фруктов и овощей, популярных в чайнатаунах всего мира. Сочетание технических навыков и глобальной, узаконенной сети распространителей принесло бы неоценимую пользу криминальному союзу – такому, как «Гармония».
Но мужчины, члены «Гармонии», в отличие от Кати не сознавали, что Ли – удачное связующее звено между обширной международной сетью китайских преступных группировок и Западом.
Организация «Земля и небо» поставляла роскошные автомобили и другие контрабандные товары власть имущим на материковой части Китая. Высокопоставленные особы Китая охотно принимали Ли в своих кабинетах. Даже гонконгская «Триада» с уважением относилась к Ли, не раз убеждаясь в его беспримерной жестокости и хитрости.
Тони Ли мог причинить немало неприятностей или обеспечить огромную прибыль главарям преступного мира Запада, собирающимся в «Гармонии».
Но даже спустя полгода после того, как он вошел в круг завсегдатаев «Гармонии», Ли продолжал усмехаться, ковырять в зубах и не сближался ни с кем из членов союза.
Для Хосе де ла Пены, Джованни Скарфо и остальных собравшихся Тони Ли оставался смешным маленьким азиатом, хозяином игорных домов и курилен опиума в чайнатаунах всего мира, известным поставщиком азиатских овощей. По мнению гостей «Гармонии», Ли был простым смертным среди полубогов преступного мира.
Катя едва сдержала улыбку в предвкушении забавной картины. Когда подоспела очередь Тони Ли получать чулок с подарком, Катя направилась к каминной доске.
– Мистер Ли, – произнесла она, улыбаясь и грациозно кланяясь, – это маленькое свидетельство того, как вас ценят в «Гармонии».
