— Это моя мать, — сказала девушка. — А я Карен Райс.
— Похоже, твоя юбка никуда не годится, но ты не можешь появиться без нее на улице. Я принесу тебе одну из моих. Если ты немного приподнимешься, я сниму твою.
Джаффи приподнялась. Через несколько минут Карен Райс ловко поменяла испачканную одежду на чистую.
— Ну вот, теперь у тебя вполне приличный вид.
Можешь встать?
— Думаю, что да.
Слегка выцветшая зеленая в сборку юбка с резинкой на талии была ей намного выше колен.
— Черт побери! Я и не думала, что ты такая высокая.
Давай оттянем юбку вниз и выпустим блузку, чтобы было незаметно. Когда она закончила, Джаффи выглядела, как неряшливый, но вполне приличный ребенок. — Нормально, — сказала Карен улыбаясь. — Где ты живешь?
— В Ньютоне.
Карен приподняла брови:
— Тебе везет. Но туда довольно долго добираться, Бог знает, работает ли метро. Они все посходили с ума.
Ладно, пойдем, а там посмотрим, что делать.
Они уже были в конце переулка, готовые выйти на многолюдную улицу, когда Карен спросила:
— А как тебя зовут?
— Джаффи. Джаффи Кейн.
Девушка протянула ей руку:
— Будем знакомы, Джаффи.
Они добирались до Ньютона часа два, сначала на метро, а затем на трамвае.
— Здесь ты и живешь, — сказала Карен, разглядывая безупречный, хорошо сохранившийся дом в викторианском стиле с великолепными украшениями и просторным внутренним двором.
— Хочешь, пойдем в мою комнату?
— Конечно. Я должна проследить, чтобы с пациенткой все было в порядке.
Они поднялись по лестнице в спальню Джаффи, и Карен помогла ей раздеться и лечь в кровать.
Затем без всякого перехода спросила:
— Ты говорила со своим другом про аборт?
— У меня нет друга.
Джаффи чувствовала легкое головокружение и тошноту. У нее начались спазмы, и ей хотелось спать, но она не могла допустить, чтобы Карен Райс ушла в недоумении относительно нее. Кроме того, все, что произошло, ослабило ее защитную реакцию.
— Я не отношусь ни к одному из названных тобой типов. Меня изнасиловали.
— Господи! — Карен тяжело опустилась на край кровати. — Ты разыгрываешь меня?
Джаффи покачала головой.
— Подонок. А ты забеременела. Какой ужасный случай! Я почти горжусь Лией. Твои родители знают?
— Не будь смешной. Конечно, нет. Послушай, я не могу больше разговаривать, я засыпаю.
— Прости. Я не подумала. О'кей, Джаффи. Я ухожу.
У тебя все будет хорошо.
— Карен, — обратилась Джаффи к уже уходящей девушке, — ты придешь навестить меня?
— Конечно. Может быть, завтра.
На следующий день Джаффи пожаловалась матери на головную боль и озноб.
— Лежи в постели, — сказала Рози. — Еду я буду приносить прямо сюда.
— Благодарю. И еще, мама, ко мне может прийти девушка. Ее зовут Карен Райс. Я познакомилась с ней вчера. Если она придет, проводишь ее наверх?
Рози обещала исполнить просьбу. Она была довольна, так как уже многие годы у Джаффи не было подруг, которые приходили бы к ней домой.
Когда вечером послышался стук в дверь, Джаффи решила, что это мать с ужином:
— Входи, я не сплю.
— Привет. — Неожиданно вошла Карен с подносом в руках. — Твоя мама сказала, что я могу отнести это наверх, — она заговорщически подмигнула, что ты простудилась.
— Я думала, что ты не придешь.
— У меня появилась возможность подработать в бакалее, так как постоянная девушка заболела. Я пытаюсь скопить немного денег на одежду для колледжа.
— Ты будешь учиться в колледже?
— Да. У Симмонса. С сентября.
— Серьезно? Я тоже.
— Потрясающе!
С той поры как Джаффи исполнилось одиннадцать лет, она не знала лучшего периода в своей жизни, чем учеба в колледже Симмонса. Как и все колледжи, он имел свой замкнутый мир, где никто не вспоминал о ее дедах и отце, даже если знал кое-что. Рядом с ней была Карен, первая настоящая подруга. Они обе были студентками дневного факультета, но Карен не надо было ездить ежедневно из Вест-Энда — в течение недели она жила в доме Джаффи. Их спальни находились рядом.
Майер и Рози с радостью приняли Карен, потому что она, как они поняли, составляла вновь обретенное счастье дочери. Лия и Джейк тоже согласились, поскольку готовы были сделать все ради дочери.
Так Карен переехала на Уолнат-стрит. Джаффи была очень рада. И еще одна вещь делала ее жизнь прекрасной — драматический кружок. У Симмонса не было настоящего театрального отделения, зато профессор Лесли Уинг читал лекции по истории театра на английской кафедре и вел драматический кружок. Они ставили три спектакля в год и показывали их в колледже.
Будучи сыном американского консула в Лондоне, Лесли Уинг воспитывался в Англии. В четырнадцать лет мальчик проявил исключительный талант и был послан на учебу в Королевское шекспировское общество. Это произошло в 1926 году и явилось началом его выдающейся сценической карьеры.
В 1939 году, в возрасте двадцати семи лет, он сыграл уже четвертую ведущую роль в Вест-Энде и получил целый ряд предложений с Бродвея. Однако, когда в 1941 году был атакован Перл-Харбор, Лесли вступил в ряды добровольцев.
Его определили в специальную часть и сказали, что в его обязанности входит развлекать солдат. Шесть месяцев спустя на базе в форте Детрик штата Мэриленд в него ударила молния. Он потерял обе ноги. Это был самый необыкновенный случай за время войны, но он изуродовал жизнь Лесли Уинга.
В 1943 году Уинг вышел из госпиталя в жизнь, которую должен был провести в инвалидном кресле. Он преодолел период жуткой депрессии и в конце концов с удовольствием принял должность ассистента профессора в колледже Симмонса.
Восхождение Лесли по академической лестнице произошло гораздо быстрее, чем если бы это было в мирное время или если бы у него были обе ноги. Он понимал, что жалость и патриотический пыл сыграли немалую роль в том, что ему предложили профессорскую должность всего лишь через два года, но тем не менее решил принять ее, поскольку хорошо знал свой предмет и любил его. В тот год, когда Джаффи Кейн и Карен Райс поступили на первый курс колледжа, Лесли Уинг впервые читал лекции в качестве профессора.
В ноябре того же года Джаффи увидела на доске объявлений афишу: «В среду состоятся пробы на роли в спектакле Б. Шоу „Пигмалион“. Комната 742 в Историческом крыле».
Карен растянулась на кровати в комнате на Уолнат-стрит, которая теперь принадлежала ей, а Джаффи сидела, скрестив ноги, на полу, используя одну из подаренных дедом панд, которая получила имя Хаем, как спинку кресла. Казалось, огромные черные с белым лапы медведя обнимали ее.
