я и посещаю приемы. В противном случае я бы не стала тратить зря время. – Она улыбнулась и подхватила его под руку. – Как это мило с вашей стороны!
– Просто я здесь заменяю хозяина, – отозвался Дик весело.
Пока они пробирались сквозь толпу гостей, Синди прильнула к Дику, и он чувствовал совсем близко изгиб ее крепкого бедра. Ощущение показалось ему приятным. С тех пор как Кен покинул его, Дик всерьез подумывал о том, чтобы вернуться к нормальному образу жизни. По его мнению, это должно было разрешить большую часть его проблем. Дик знал, что многим мужчинам, страдавшим такой же патологией, подобное удавалось. Правда, большинство из них потом снова брались за свое, однако не все. Если кто-то сумел, то почему не может он?
Он уже присматривался к знакомым дамам в Оазисе, но ни одна из них по-настоящему его не привлекала. С этой все обстояло совсем иначе. Ее холодный, прямой взгляд, острый язык, изящные линии тела – все напоминало ему Зою. Вероятно, большинству людей такое сравнение показалось бы странным, ведь между этими двумя женщинами была разница в возрасте без малого в тридцать пять лет, однако Синди отличалась той же непоколебимой уверенностью в себе, что и Зоя. Чем больше Дик об этом размышлял, тем больше был заинтригован. Разумеется, потребуется немало времени и осторожных усилий; ведь он не проявлял интереса к противоположному полу с тех пор, как был подростком…
Внезапно Синди прервала молчание:
– Дик Стэнтон? Имя как будто мне знакомо. Не вы ли написали «Лики судьбы»?
«Проклятие! Этого еще не хватало!»
– Да, я – автор «Ликов», – ответил он настороженным тоном.
– Мне очень понравился этот роман! – Она крепче сжала его руку. – Если память мне не изменяет, он входил в число бестселлеров.
– Целых десять недель – в списке «Нью-Йорк таймс».
– У вас ведь и до «Ликов» выходили книги, пользовавшиеся большим успехом.
– До того – да, но не после, – признался Стэнтон уныло. – Ни единого слова, хоть мало-мальски пригодного для публикации, с момента выхода в свет «Ликов судьбы».
– Творческий кризис? – осведомилась Синди с искренним, как ему показалось, сочувствием.
– Я и сам не знаю, в чем тут дело.
– Знаете, какая у меня возникает ассоциация всякий раз, когда я слышу о так называемом творческом кризисе? – Голос Синди понизился до шепота. – Запор.
Он метнул в ее сторону беглый взгляд. Неужели она его раскусила? Но в глазах собеседницы было самое простодушное выражение, и Дик с виноватым видом рассмеялся:
– Действительно, ощущение весьма схожее, можете мне поверить.
– О, мне нет необходимости верить вам на слово. Мне самой прекрасно знакомо это состояние.
Творческий кризис у человека, собирающего сплетни для бульварной газетенки? Уж не издевается ли она над ним? На какой-то миг Дик испугался, что невольно выдал себя.
Синди будто прочла его мысли.
– Я не имею в виду свою колонку. Когда-то я попробовала написать книгу…
– Роман?
Последовала короткая пауза.
– Да, разумеется, роман. – Она снова пожала его руку с тихим, доверительным смешком. – О, мне кажется, мы с вами отлично поладим, Дик Стэнтон.
– От души надеюсь, что так, – ответил он, в немалой степени ободренный растущим между ними взаимопониманием.
Ноа чувствовал себя утомленным как никогда.
Ему пришлось на целый час задержаться за столиком в атриуме по вине мэра Уошберна, и все это время мэр болтал без умолку. Он долго распространялся по поводу статистических данных, свидетельствовавших о феноменальном процветании города благодаря появлению в нем Клиники, а также наличию Загородного клуба и поля для игры в гольф. «Лучшее поле для гольфа по эту сторону от Лос-Анджелеса, черт побери!» Само существование всех этих благ стало возможным, естественно, только благодаря усилиям мэра Уошберна. Затем он перешел к своим грандиозным планам касательно будущего Оазиса, размахивая дымящейся сигарой перед самым носом Ноа.
Отто Ченнинг благоразумно уклонился от участия в беседе. Он оставил их под тем предлогом, что хочет выпить еще один коктейль, и больше не вернулся.
То, что его загнали в угол подобным образом, было лишь одной из причин, по которым Брекинриджу не хотелось здесь появляться. По крайней мере ему удалось избежать яростных нападок противников Клиники, за исключением Сьюзен, и он полагал, что надо быть признательным судьбе хотя бы за это.
Ноа поднял пустой стакан.
– Прошу прощения, мэр, но я думаю, мне пора выпить еще коктейль.
– Ба, доктор! – Уошберн с ехидной ухмылкой погрозил пальцем. – Вам следует быть осмотрительным. Именно так люди и становятся алкоголиками. Кому знать об этом лучше вас?
Ноа не помнил, когда в последний раз испытывал столь жгучее желание дать своему собеседнику крепкую затрещину. Он уже собирался было ответить, как вдруг из внутренних помещений дома донесся звон разбитого стекла и послышались чьи-то гневные голоса. Ухватившись за этот предлог, Ноа поднялся с места и поспешно направился в банкетный зал. Толпа отступила от бара, образовав вокруг него свободное пространство. Высокий человек в ковбойских сапогах, выцветших джинсах и сдвинутой на затылок фетровой шляпе прислонился к стойке, опираясь о нее одной рукой и слегка пошатываясь. Другой мужчина стоял у противоположного конца стойки, прижав к краю рта носовой платок, на котором проступила кровь.
– Возможно, я и пережил свою славу, – заявил «ковбой», еле ворочая языком, – но, клянусь Богом, никто не имеет права бросать мне это прямо в лицо!
– А я и не говорил вам ничего подобного, – отозвался мужчина, все еще прижимавший ко рту платок. – Я только назвал вас померкнувшей звездой вестернов.
– Какого черта! Может быть, я и пьян, но не настолько глуп. По мне, выражение «померкнувшая звезда» означает то же самое.
Кто-то попытался протолкнуться мимо Ноа, и он услышал раздраженный женский голос:
– Я готова многое терпеть на своих приемах, но только не драку. Пусть он уходит. Сейчас же!
Ноа остановил хозяйку дома, взяв за руку.
– Кто этот человек, мисс Тремэйн?
– Его зовут Тодд Ремингтон.
– О дьявол! – выругался Ноа. – Ведь он один из наших пациентов. Сегодня вечером его должны поместить в Клинику. Что он здесь делает?
– Он явился сюда вместе с Синди Ходжез – вот все, что мне известно. Но теперь ему придется уйти.
– Позвольте мне все уладить. – Голос Ноа звучал сурово. – В конце концов, иметь дело с алкоголиками – моя профессия.
– Но вы не можете уйти так рано, – огорчилась Зоя. – Вечер только начался. Скоро подадут закуски…
– Первый долг врача, мисс Тремэйн, – быть рядом со своим пациентом. Большое спасибо вам за то, что пригласили меня сюда. Не могли бы вы… – Тут он заколебался. – Не могли бы вы попрощаться со Сьюзен от моего имени?
– Да, конечно.
Ноа обошел бар, приблизился к Тодду Ремингтону и осторожно коснулся рукой его локтя. Рем резко повернул голову и мутными глазами уставился на Ноа.
– А ты кто такой, парень?
– Я – доктор Брекинридж, мистер Ремингтон, – произнес чуть слышно Ноа. – Из Клиники.
Актер чуть не рухнул на пол.
– Дьявольщина! Я ведь, кажется, должен быть там?
– Совершенно верно. А теперь пойдемте со мной, я сам вас туда провожу.
Ремингтон последовал за Ноа без возражений. У входной двери он наклонился, чтобы взять небольшую
