достигли вершины славы.
– Эта терапия… она означает, что я должен сидеть в окружении других таких же алкоголиков и рассказывать им о себе?
– Да, отчасти.
Стоддард отрицательно покачал головой:
– Ни в коем случае, доктор. Я не готов раскрывать свою душу перед посторонними. Они сразу распознают во мне политика и в конце концов могут догадаться, кто я такой.
– Мне это кажется весьма маловероятным. Кроме того, речь идет не обязательно о групповой терапии, хотя я отдаю ей предпочтение. Мы можем провести сеанс один на один.
Стоддард сделал гримасу:
– Иными словами, мне придется уйти в себя и, лежа на кушетке, лепетать что-то о том, как меня неправильно воспитывали, когда я еще ходил на горшок, и как я ненавидел мою дорогую мамочку или моего дорогого папочку. Или обоих сразу.
Ноа рассмеялся:
– Я не занимаюсь психоанализом, хотя сходство, конечно, есть. Нам нужно выявить истоки вашей зависимости от алкоголя. Как только мы их обнаружим и вы сами их осознаете, у вас появится возможность справиться с этой зависимостью.
– А если нам не удастся их выявить? – Стоддард бросил эти слова ему в лицо, словно вызов.
– До сих пор я еще ни разу не терпел неудачу.
– Звучит не слишком-то скромно, правда, доктор?
Ноа почувствовал, что краснеет.
– Да, пожалуй, со стороны это может показаться самонадеянностью. Но у меня действительно есть немалый опыт в своем деле.
– Извините. Должен признать, я слегка подтрунивал над вами. Но если вы сможете меня вылечить, то по праву заслужите поощрение.
– Постарайтесь кое-что понять, Джон, – сказал Ноа, сделав предостерегающий жест. – Я не могу гарантировать вам полного выздоровления. В моих силах сделать из вас трезвенника, как тут у нас говорят. Это сравнительно просто, главным образом потому, что алкоголь здесь для вас недоступен. И я уверен, что мне удастся найти ваше слабое место, если вы не возражаете против этого определения. Но все остальное зависит от вас. Когда вы выйдете отсюда, алкоголь будет для вас доступен, куда бы вы ни пошли. Вам придется решить, стоит ли удовольствие, которое вы от него получаете, того вреда, который при этом наносится вашему здоровью.
– Я вас понимаю, доктор, – кисло пробормотал Стоддард. – Так когда же мы приступим?
– Начало уже положено. Сегодня во второй половине дня мы переведем вас в отделение реабилитации, после чего вы пройдете полное медицинское обследование. Как только я получу результаты всех анализов, мы займемся терапией.
Джеффри Лоуренс метался из стороны в сторону по своей палате в отделении реабилитации, словно загнанное в клетку животное. Он испытывал возбуждение, которое обычно охватывало его каждый раз перед новым делом.
Джеффри все еще не выяснил, находится ли знаменитая коллекция драгоценностей Лейси в Клинике. Это казалось наиболее вероятным – если только слухи о том, что она не делает без них ни шагу, были правдой. Однако правила здесь довольно жесткие, и ей могли не разрешить держать их при себе.
Ему совершенно необходимо проникнуть в ее палату и проверить, там ли драгоценности, хотя Джеффри понимал, что сделать это будет не так-то просто. Он всегда считал киноактрис тщеславными пустышками, однако ему достаточно было короткого разговора с Лейси, чтобы убедиться в своей ошибке. Она, конечно, особа со странностями, неврастеничка, кокаинистка, но ей никак нельзя было отказать в уме.
На первый взгляд дело казалось сравнительно легким, однако Джеффри понимал, что в действительности это далеко не так. Обычно для кражи драгоценностей он выбирал такой момент, когда их владельцы отсутствовали. Какими бы хитроумными ни были системы охраны и сигнализации, с помощью некоторых уловок ему, как правило, удавалось их обойти. Но у него вошло в привычку никогда не предпринимать никаких действий в чьем-то присутствии.
Первый шаг к цели уже был сделан: он познакомился с Лейси, и притом совершенно случайно. Джеффри был слегка застигнут врасплох тем обстоятельством, что с первого же взгляда почувствовал к Лейси симпатию – и не просто симпатию, а сильное влечение. Этого он никак не ожидал.
Джеффри не раз приходилось встречаться со своими потенциальными жертвами, и порой это помогало ему добиваться успеха. Джеффри довольно было минутного знакомства, чтобы определить, до какой степени осторожен тот или иной человек и обладает ли он достаточной долей коварства, чтобы установить ловушку – дублирующую систему, скрытую за обычной охранной сигнализацией.
Иногда Лоуренс проникался расположением к своим будущим жертвам с первой же встречи, иногда нет, но в обоих случаях он никогда не позволял своим личным чувствам помешать исполнению замысла. Так почему же на этот раз все должно обстоять по-другому?
В сущности, он никогда не думал о предпринимаемых им ограблениях как о чем-то преступном. Для него это было обычной работой, профессией, к которой он шел через долгие и трудные годы ученичества.
Ему было всего девятнадцать лет, когда он в первый раз отправился на дело. Джеффри был голоден и чувствовал себя совершенно разбитым после несправедливого, как он считал, увольнения с рутинной, низкооплачиваемой работы.
Это случилось в небольшом городке на побережье штата Калифорния к северу от Сан-Франциско. Пролистывая городскую еженедельную газету в поисках объявлений о найме, Джеффри напал на информацию, которая сразу же привлекла его внимание:
Банкир и хозяйка светского салона!
По ограниченному представлению юного Джеффри, все светские дамы должны были непременно владеть дорогими украшениями.
В то время Джеффри еще не приходилось красть. У него даже в мыслях этого не было. Однако он был страстным поклонником триллеров и зачитывался дешевыми романами о приключениях благородных разбойников, крадущих драгоценности у богатых.
Первый шаг оказался самым простым. Фамилия Уилкинсов значилась в телефонном справочнике. Джеффри достаточно долго пробыл в городе, чтобы ознакомиться с его улицами, и без труда отыскал их резиденцию. Она располагалась на высоком берегу над обрывом, откуда открывался вид на Тихий океан, и занимала территорию около половины акра. Двухэтажный дом окружали высокие сосны и похожие на стройные башенки кипарисы, и потому его нельзя было разглядеть со стороны дороги. Он был обнесен высоким железобетонным забором и снабжен управляющимися автоматически воротами.
Едва миновала полночь, как Джеффри отправился на разведку, надев самый темный костюм, какой только мог найти в своем гардеробе, а также пару дешевых хлопчатобумажных перчаток, приобретенных на последние остававшиеся у него пять долларов.
Свернув с дороги и пробравшись к забору, он заметил большое дерево с толстой веткой, свисавшей как раз над самой стеной. Он вскарабкался на дерево и перелез на ветку. Верхняя часть стены была усыпана осколками битого стекла, однако перескочить с ветки на стену, а затем спрыгнуть на землю уже за оградой оказалось довольно простым делом. Джеффри приземлился на четвереньки прямо в ворох опавших листьев и несколько секунд оставался в такой позе, внимательно прислушиваясь. Не исключено, что супружеская чета держала сторожевых собак. В этом случае у него могли возникнуть серьезные осложнения. Однако вокруг не было слышно ни звука, и в конце концов он поднялся на ноги и скрылся среди деревьев. Оказавшись на самом краю широкой лужайки с аккуратно подстриженной травой, Джеффри остановился, осматривая дом, и похолодел, заметив, что окна в двух комнатах на нижнем этаже здания освещены.
Неужели газета поместила неверную информацию? Или Уилкинсы оставили кого-нибудь в доме, чтобы охранять его во время их отсутствия?
Обескураженный, Джеффри уже готов был повернуть назад, признав свое поражение. Но случайный
