– Не будь идиоткой, Сьюзен. Конечно, я не стану об этом молчать, если только она сама не будет держаться тише воды, ниже травы. Я уже давно искал повода прижать ее. – На губах Ченнинга появилась глумливая усмешка. – Тебе приятно сознавать, что ваш праведный лидер когда-то содержала публичный дом?
– Тогда я должна предупредить тебя, отец: если ты вздумаешь ее разоблачить, я повсюду стану рассказывать, почему я покинула твой дом и не захотела больше иметь с тобой ничего общего.
– Можешь сплетничать о чем угодно, – пожал плечами Ченнинг. – Меня это нисколько не волнует.
– А если я расскажу всем и каждому, что ушла из дома потому, что ты вынуждал меня к сожительству после смерти мамы?
Ченнинг отшатнулся:
– Это ложь, и тебе это хорошо известно!
– Возможно, мне это и известно, однако вопрос в том, кому поверят жители Оазиса. Ты же знаешь, что в большинстве своем представляют собой люди. Они охотно верят всему дурному. Во всяком случае, у них непременно возникнут сомнения на твой счет. Как, ты думаешь, подобного рода откровения повлияют на твое положение в обществе?
– Ты не посмеешь так поступить!
– Что ж, попробуй и увидишь сам, – произнесла Сьюзен спокойно.
– Как тебе такое в голову могло прийти? Ведь я же твой родной отец!
– У меня ведь был хороший наставник, отец. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Зою.
– Я не верю своим ушам!
– Положись на мое слово, отец. Я не просто сдержу его, но и получу от этого большое удовольствие.
Ченнинг, пораженный, молча смотрел на нее.
– Итак?
– Обещаю тебе, что буду молчать, – произнес он через силу.
– Твое обещание для меня ничего не значит. Но если я хотя бы краем уха услышу, что кто-то шепчется по углам насчет прошлого Зои, я тут же исполню свою угрозу.
– Погоди! А если я не единственный, кто об этом знает? – Ченнинг вспомнил о Теде Дарнелле. Когда-то он мог поручиться за начальника полиции, теперь же не был уверен, что в состоянии контролировать Дарнелла. – Кто-нибудь еще может проболтаться.
– Тогда тебе придется проследить, чтобы этот человек держал язык за зубами. Прощай, отец.
Сьюзен коротко кивнула, повернулась и вышла, не сказав больше ни единого слова. Ченнинг остался сидеть, совершенно убитый. Мир вокруг него рушился на глазах. Оказаться побежденным после всего, через что ему пришлось пройти! И кто же победитель? Его собственная дочь!
О чем ему теперь говорить с Уолдо Ризом на встрече за завтраком? Он пробежал взглядом список имен – телефоны тех лиц, которым он собирался сегодня позвонить, чтобы сообщить им, что теперь они могут без опаски продолжать строительные работы. В порыве крайнего отчаяния Ченнинг скомкал лист бумаги и швырнул его через комнату.
Дик Стэнтон одевался, напевая себе под нос что-то на калифорнийский манер. Он выбрал замшевые ботинки с кисточками на шнурках, брюки перламутрового оттенка, рубашку сизого цвета, идеально облегавшую его узкий торс, с вырезом у ворота, достаточным для того, чтобы была видна верхняя часть груди, покрытой густой порослью.
У него было назначено свидание с Синди Ходжез. Сначала обед в «Эмберсе», затем дискотека.
Дик плеснул на лицо немного лосьона и, чуть отступив, посмотрел на себя в зеркало. Разумеется, он радовался предстоящему свиданию, однако у него хватило честности признаться самому себе, что он немного нервничает. Казалось, прошли века с тех пор, как он в последний раз ухаживал за женщиной, а не просто приглашал какую-нибудь хорошую знакомую на дружескую вечеринку в непринужденной обстановке.
На память ему пришло предостережение Зои:
– Синди – настоящая акула, Дикки, и способна проглотить тебя живьем. Она властная и высокомерная. Почему бы тебе не подыскать какую-нибудь милую, добрую девушку?
– Тебе этого не понять, Зоя. Стать таким, как все, мне удастся только с женщиной, подобной Синди. Она – испытание для любого мужчины. Не думаю, что у меня это получится с девушкой, начисто лишенной страстности.
– Да, она действительно может стать для тебя испытанием. Просто я не хочу видеть, как тебе причиняют боль, только и всего, Дикки. И потом, я не понимаю, откуда это внезапное желание «стать таким, как все». Разумеется, одно время я не одобряла твой образ жизни, но в конце концов пришла к убеждению, что каждый имеет право на свой выбор.
– Зоя, но ведь именно мой прежний образ жизни и превратил меня в алкоголика. Наконец-то я это понял. Я просто не могу смириться со своей гомосексуальностью.
«Кроме того, – подумал Дик, все еще разглядывая свое отражение в зеркале, – я не был гомосексуалистом от рождения. Ни в коей мере!»
Подростком он ухаживал за девушками, как и любой другой в его возрасте, и часто пользовался успехом, в особенности у тех, кого не привлекали «волосатики».
Затем его призвали в армию и отправили на короткое время во Вьетнам, где он встретил Джесси Симса. Джесси был жизнерадостным, остроумным, красивым молодым человеком и к тому же гомосексуалистом. Они искали в обществе друг друга покой и утешение после всех тех ужасов, которые происходили у них на глазах. Да и кто бы не претерпел перемену, попав в этот ад? Они видели, как их товарищи поддавались безумию убийств, насилия и разбоя, и это причиняло им глубокую боль.
Дику удалось выйти оттуда почти невредимым, а вот Джесси убили за неделю до того, как они оба должны были вернуться в Штаты. Его сразила пуля снайпера на глазах у Дика. Тот был совершенно подавлен и до самого конца службы в армии чувствовал себя словно в тумане.
Затем Стэнтон переехал в Сан-Франциско и оказался в среде «голубых». Он сразу же погрузился в нее, ограничиваясь в первый год партнерами на одну ночь, пока наконец не поселился вместе с Кеном.
Вскоре гомосексуализм начал выходить из подполья, но Дик так и не смог к этому приспособиться. Кен воспринял с восторгом наступившую свободу нравов и даже укорял Дика за его замкнутость. Именно тогда тяга Дика к спиртному стала неуправляемой.
Он мог винить во всем Вьетнам или свое нежелание выставлять напоказ собственные сексуальные предпочтения, однако в глубине души Дик понимал, что его запои напрямую связаны с тем, что он так и не сумел полностью принять свою гомосексуальность как нечто данное природой. Дик был уверен, что, если ему удастся установить нормальные отношения с женщиной, он будет в состоянии совладать с алкогольной зависимостью.
Когда раздался звонок в дверь, Дик весело махнул рукой своему отражению в зеркале и пошел встретить таксиста. Сам он уже давно не садился за руль. Водительские права у него отобрали несколько лет назад, после трех арестов за вождение автомобиля в нетрезвом состоянии.
Вернувшись в тот вечер домой, Дик сделал длинную запись в своем блокноте:
