коже ее ног, потом попытались продвинуться выше.
– Нет! – Быстрым движением Синди вывернулась из его объятий и отодвинулась на другой конец кушетки.
Дик изумленно взглянул на нее:
– В чем дело, Синди? Что-нибудь не так? Мне казалось, ты тоже хочешь этого.
– Что ж, ты ошибся! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Думаю, сейчас самое время кое-что показать тебе. Я вернусь через минуту.
Она поднялась и направилась в смежную комнату, которая служила ей офисом.
Дик тяжело опустился на кушетку, глядя ей вслед. Что произошло? Он был настолько уверен в себе! Он чувствовал себя оскорбленным и… да, униженным! В первый раз за последние двадцать лет он пытался ухаживать за женщиной и получил отпор. На какое-то мгновение у него возникло желание уйти не попрощавшись, и к черту Синди! Зоя оказалась права – эта сучка только хотела задеть его посильнее.
И все же он остался. Любопытство словно приковало его к кушетке. Он должен выяснить причину столь непредвиденного и резкого отказа.
Синди вернулась, неся несколько страниц рукописи. Она протянула их Дику:
– Я обещала тебе дать почитать мою книгу этим вечером. Думаю, тебе это не помешает.
Стало быть, она хочет, чтобы он прочитал рукопись произведения, работа над которым еще не завершена? Дик машинально перелистывал страницы.
– Это и есть твой роман?
– Это не роман. Прочти, пожалуйста.
Синди уселась на другой конец кушетки и закурила. Она казалась совершенно спокойной, словно недавняя сцена ни в малой степени ее не поразила. Когда она посмотрела на Дика, он заметил в ее глазах едва заметный насмешливый огонек. Он начал читать:
Дику понадобилось довольно долгое время, чтобы до конца осознать всю чудовищность прочитанного. Неудивительно, что он испытывал такое влечение к этому существу…
Потрясенный, он поднял на нее глаза.
– Ты мужчина!
– Была когда-то мужчиной, Дик, – отозвалась Синди невозмутимо.
– Ты имеешь в виду?..
Она кивнула:
– Именно. Я перенесла операцию по изменению пола десять лет назад и с тех пор стала тем, чем мне хотелось быть всю жизнь. – На ее лице появилось выражение странной горечи. – Операция не принесла тех результатов, на которые я надеялась, но все же это лучше, чем было до того.
– Но если… – Он все еще пытался нащупать ниточку к пониманию. – Если ты перенесла операцию, то почему ты не можешь?..
– О, у меня есть все соответствующие органы или почти все. – Она скривила губы в улыбке. – Однако операция не увенчалась полным успехом. Я могу заниматься сексом с мужчиной, но не испытываю от этого никакого удовольствия. Почему я должна делать это лишь для того, чтобы кого-то ублажить?
Она словно швыряла эти слова прямо ему в лицо.
– Но почему ты водила меня за нос? Почему давала мне понять, что…
– Водила за нос? Брось, Дик! – Синди резко рассмеялась. – Я с первой же минуты знала, что ты – гомосексуалист, и потому решила, что с тобой буду избавлена от лишних хлопот. Я до сих пор не понимаю, чего ты добивался.
– Я хотел стать таким, как все, – пробормотал он.
– Дик, это бесполезно, и тебе следовало бы это знать. – Она вздохнула. – Почему бы тебе не принять все таким, как есть, и не пытаться себя переломить?
– Но ведь ты же это сделала!
Она кивнула:
– Верно, но в моем случае обстоятельства были несколько иными.
– Ты просто омерзительна! – воскликнул Дик и поднялся с кушетки, швырнув ей рукопись. – У меня нет никакого желания читать остальное.
Выражение ее лица стало жестким и насмешливым.
– Камни и дубинки, Дик. И воздушные замки. Ты в точности следуешь всем старомодным клише.
Он пытался составить в уме какую-нибудь достаточно оскорбительную тираду для ответа, однако ему это не удалось. Он бросился вон из квартиры, сопровождаемый язвительным смехом Синди.
По пути домой Дик попросил таксиста остановиться у винного магазина и купил кварту водки. Час спустя он валялся у себя на кровати, напившись до потери сознания.
Глава 22
Незадолго до полуденного сеанса терапии Джеффри отправился на поиски Лейси. Ее не оказалось ни в солярии, ни в закусочной. Он обошел все коридоры, однако ее нигде не было видно. Его охватила паника. Неужели она просто упаковала вещи и уехала, не попрощавшись?
Наконец в вестибюле он столкнулся с Бетель, ее соседкой по комнате.
– Ты не знаешь, где сейчас Лейси? – спросил Джеффри.
– Совсем недавно ее позвали к телефону по очень важному делу, и она пошла в кабинет доктора Брекинриджа.
Джеффри, который хорошо знал, что это за внезапный звонок, ждал у дверей кабинета Ноа до тех пор, пока Лейси не вышла оттуда.
Как только она увидела Лоуренса, лицо ее озарила ослепительная улыбка.
– Я только что говорила с Теодором. И знаешь, что произошло?
– Что же? – спросил он, заранее улыбаясь.
– Тот, кто украл мои драгоценности, прошлой ночью вернул их обратно! Он взял на себя труд снова вломиться в мой «роллс» и положить их на место в сейф.
– Рад это слышать, Лейси. Ты должна быть довольна.
Она увлекла его за собой в солярий и с видимым облегчением обнаружила, что там никого нет.
– Разумеется, я рада, что мои драгоценности снова при мне, однако никак не могу понять, зачем вору понадобилось это делать!
– Быть может, угрызения совести? – предположил Джеффри, тут же пожалев о своих словах.
– Да, пожалуй, это не исключено. – Она понизила голос почти до шепота: – Или же он разгадал мой секрет.
– Какой еще секрет?
– Ты обещаешь никому об этом не говорить? Иначе моя репутация окажется подорванной.
– Даю честное слово!
– Вор, судя по всему, обнаружил, что все драгоценности, которые хранились в сейфе «роллса», – подделки. Но даже если это так, все равно я не понимаю, зачем ему понадобилось возвращать их.
Джеффри был потрясен.
– Подделки?
– Да, подделки, хотя и дорогие.
Колени Джеффри подкосились, и ему пришлось сесть. Он с трудом сдерживал желание истерически расхохотаться – такой поразительной оказалась ирония судьбы. И это после всех тех трудов, на которые он пошел, чтобы сначала украсть эти драгоценности, а потом прошлой ночью вернуть их на место! Джеффри представил себе выражение лица Берни Касла, если бы он выложил перед ним целую груду ничего не стоящих сверкающих побрякушек.
Он поднял глаза, а Лейси тем временем заняла кресло напротив него.
– Значит, все эти разговоры по поводу того, что ты никуда не ездишь без своих драгоценностей, были
