сориентироваться. Не сомневаюсь, что с помощью банковских служащих мне удастся довольно быстро нащупать след денежек той молодой леди. На худой конец, всегда можно обратиться в магазины, где у нее наверняка действовал кредит, узнать номера ее карточек.
Он говорил снисходительным тоном, давая понять этим скучным старикашкам, насколько они отстали от жизни со своими вечными сомнениями. Сам Дэвид был уверен на все сто процентов, что дело не будет стоить выеденного яйца и он покончит с ним в самые кратчайшие сроки.
— Вы знаете Манхэттен? — вежливо, на всякий случай поинтересовался Раг, хотя в глубине души и подозревал, что тот ни черта не знает. Откуда? Макни был молод, полон сил и только что окончил университет, в котором неплохо учился, но он происходил из бедной семьи, для которой поездки в Штаты были непозволительной роскошью. Да и в студенческие годы, перебиваясь на государственную стипендию, не особенно-то разъездишься по свету.
Макни махнул рукой, самодовольно усмехнувшись:
— Разумеется, я знаю Манхэттен. Будьте спокойны, я там не потеряюсь.
Он не сказал, что один его знакомый из журнала «Эйр Индия» одолжил ему справочник «Нью-Йорк в картах», где было отмечено все, начиная от станций нью-йоркской подземки и заканчивая ресторанчиками в Гринич-Виллидж. Книжка изобиловала разной полезной информацией.
— Не беспокойтесь, — продолжал Макни, — я разберусь со всей этой историей без особого труда. Поймите, деньги никуда не исчезают после того, как их хозяин умирает. Деньги — это такая осязаемая вещь… На них мир держится! Скажем, кто заплатил за похороны? На это наверняка пошли средства покойной. А следовательно, эти люди знали, где у нее открыт счет. Честно говоря, ума не приложу, почему у Майка возникли с этим такие проблемы!
В его последней фразе угадывалось легкое пренебрежение к своему предшественнику. Кисло поглядывая на этого университетского выпускника, Раг думал, что, возможно, Дэвид в чем-то прав. Образование всегда имеет свои преимущества. Как только пришло известие о гибели Майка и Раг задумал отправить в Нью-Йорк Дэвида, ему в первую минуту стало совестно. У него мелькнула мысль, что он пошлет того на верную смерть, как барашка на бойню. Однако Дэвид оказался совсем не похожим на жертву, скорее напротив — на хищника.
Ровно через двадцать четыре часа Дэвид Макни прошел на посадку в самолет авиакомпании «Бритиш эйруэйз», преисполненный уверенности в том, что он покорит Манхэттен и его жителей и заставит их рассказать ему все о деньгах Мариссы Монтклер… Ее родители не будут в претензии, хотя Раг и ему лично обещал солидные комиссионные. Наконец Дэвид решил просто устроить себе небольшой праздник. Как-никак такие командировки не каждый день сваливаются на голову.
Но теперь, когда прошло три дня его пребывания в Манхэттене, от былой уверенности не осталось и следа. В глубине души Дэвид уже начал паниковать и задумываться над тем, что будет, если ему так и не удастся установить, где лежат деньги Мариссы… Бегая туда-сюда по запруженным людьми и машинами улицам Манхэттена и опасливо поднимая глаза на окружавшие его со всех сторон небоскребы, он чувствовал себя жалким насекомым, оказавшимся на дне Большого Каньона. В самом деле, на этой стадии уже волей-неволей приходилось допускать вариант неудачного исхода командировки. Ужас, ужас, ужас!.. Первое же задание от «Лоусон, Мартин и Грант» грозило обернуться для него фиаско!
Куда бы он ни обращался, перед ним неизменно захлопывались двери. И буквально, и фигурально выражаясь. Юношеское обаяние не срабатывало впервые в жизни. Теперь он все чаще вспоминал о печальной участи, постигшей Майка Уилсона, и старался держаться людных, хорошо освещенных улиц. Эх, вот бы Майку воскреснуть хоть на минутку и подсказать ему, что делать! Перед самой своей гибелью Майк позвонил в Лондон и сообщил, что он на грани разгадки, уже многое знает о Мариссе и о том, с кем она жила.
Но Дэвиду-то что от этого? Ему пришлось все начинать сызнова.
На следующий день после ужина в обществе сэра Эдварда Ребекка проснулась с дикой головной болью и одуряющей тошнотой.
— Бедняжка! — посочувствовала ей Дженни, собираясь бежать на работу. — Может, не стоит оставлять вас одну? Может, мне не ходить на работу? Если я пойду, то вернусь не позже четырех. Я оставила около телефона номер врача. Позвоните ему, если почувствуете себя хуже. Это очень хороший доктор, поверьте мне на слово.
Ребекка присела на краешек дивана, на котором она провела беспокойную ночь, и запахнулась одеялом.
— Не тревожьтесь, Дженни, со мной все будет нормально. Просто я очень редко болею, и это для меня непривычное состояние. Думаю, все не так серьезно, как кажется. Расстройство, только и всего.
— По Лондону ходит грипп. Сидите в тепле и пейте много жидкости.
— Хорошо. — Ребекка с трудом поднялась на ноги и вымученно улыбнулась. — Бегите. Я тут не пропаду одна, правда. Я сумею о себе позаботиться.
— Ну, если вы уверены… — Дженни медленно и неохотно повернулась к двери. — Не стесняйтесь, чувствуйте себя, как дома.
— Спасибо.
Когда девушка ушла, Ребекка отправилась на кухню за стаканом воды, жмурясь каждый раз, когда на нее накатывала очередная волна тошноты. Схлынув, она вызывала в теле страшную слабость и головокружение.
— Черт, черт, черт! — пробормотала Ребекка, искренне жалея о том, что она не дома в своей «Треуголке», где все знакомо и все под рукой.
С кухни она ушла в ванную и стала шарить рукой в аптечке, пытаясь найти что-нибудь от боли в животе. Но вдруг мерзкий комок желчи подкатил к самому горлу…
— Дьявол! — прошептала Ребекка, склонившись над умывальником.
Кровь отлила от лица, коленки мелко задрожали, а с головой стало твориться поистине что-то ужасное. Как будто кто-то колотил в ней в барабаны. У Карен порой бывало такое. Она называла подобное состояние «моими мигренями». Похоже, сейчас с Ребеккой произошло то же самое. «Ну, как бы там ни было… — думала она, морщась, — мигрень это или просто расстройство, не так уж важно. Только бы поскорее отпустило!» У нее была куча работы, куча планов. Она просто не имела права болеть.
Вернувшись через несколько минут в постель, она почти сразу заснула.
Яркое солнце, отражавшееся в старинном зеркале над камином, разбудило ее двумя часами позже. Она осторожно потянулась и подняла голову. Затем медленно села. К ее большому удивлению, недомогание почти прошло. Она даже почувствовала, что хочет есть. Головная боль прекратилась. Облегченно вздохнув, Ребекка встала с постели и первым делом приняла душ. Потом она выпила чашку травяного чая и отправилась на прогулку, справедливо полагая, что на свежем воздухе ей станет еще лучше.
Спустя час она бодро шагала вниз по Кенсингтон-Черч-стрит, направляясь в сторону Кенсингтон- гарденс. Утро стояло просто превосходное, солнечное и яркое. Свернув на узкую аллею, которая вела к парку, Ребекка обратила внимание на возвышавшийся чуть вдали тюдоровский особняк из розового кирпича и кремового камня. В глаза бросался величественный фасад с портиком. Медные куранты на башне горели от падавших на них солнечных лучей. Высокие изящные окна были задернуты белой миткалью.
Ребекка сразу узнала Кенсингтонский дворец, в котором в разных квартирах проживало несколько членов королевского семейства. Она вспомнила, что дворец был частично отстроен в семнадцатом столетии сэром Кристофером Реном, который также был архитектором собора Св. Павла. Кенсингтонский дворец являлся одной из исторических достопримечательностей Лондона и памятником архитектуры.
Зачарованная волшебным зрелищем, открывшимся ей на фоне зеленых лужаек Кенсингтонского сада и чистого неба, Ребекка пересекла частную дорогу, пролегавшую перед дворцом и прозванную местными жителями «улицей миллионеров», и с удивлением отметила про себя, что у входа во дворец дежурили всего два полисмена. Кенсингтонский дворец был отделен от сада невысокой кирпичной стеной. Невдалеке, около памятника королеве Виктории, совершенно свободно гуляли лондонцы. Одни спешили по делам, другие прогуливали своих собак, третьи везли детские коляски. Казалось, их абсолютно не волновало то обстоятельство, что всего в нескольких шагах от них стоял дом, в котором жили отпрыски королевской крови. Они привыкли к этому как к чему-то само собой разумеющемуся.
