хватало времени лишь на то, чтобы приготовить завтрак.
А задержал ее сегодня сильный дождь. На дороге царила неразбериха, и машины тащились вдоль по Кингз-роуд с черепашьей скоростью. Добравшись с грехом пополам до Слоан-сквер, Ада сошла с автобуса и, несмотря на ревматические боли в коленях и ступнях, торопливо отправилась пешком вдоль по Кливден- плейс в сторону Саут-Итона, радуясь тому, что догадалась надеть резиновые сапоги. «В такую погоду хороший хозяин пса на улицу не выгонит», — думала она, отпирая дверь своим ключом. Завернув сразу на кухню, которая располагалась в тыльной части дома и выходила окном на маленький внутренний дворик, она поставила на огонь чайник, постелила на стол синюю льняную скатерть и расставила красивую розово- белую фарфоровую французскую посуду. По утрам Атертоны ели всегда на кухне. «Столовая слишком официальна для обычного семейного завтрака», — сказала леди Атертон еще десять лет назад, когда они только въехали сюда.
Следя за временем, Ада Пиннер выставила на стол коробку с хлопьями, баночки с медом и вареньем и уже хотела сунуть в тостер несколько ломтиков хлеба, как вдруг раздался телефонный звонок. Аппарат стоял на старом валлийском буфете. Поначалу Ада и ухом не повела, ибо, во-первых, не сомневалась в том, что трубку у себя наверху снимут хозяева, а во-вторых, она не любила, передавать сообщения. Но телефон все звенел, и скоро ей стало ясно, что трубку снимать никто не собирается. Тогда она сделала это сама и осторожно проговорила:
— Але?
На том конце провода раздался звонкий и молодой женский голос:
— Попросите, пожалуйста, леди Атертон.
— Минутку, я сейчас позову ее. — Миссис Пиннер хотелось добавить, что звонить людям так рано неприлично, но удержалась. — А кто ее спрашивает?
Ада готова была побиться об заклад, что незнакомка улыбнулась.
— Королева.
У миссис Пиннер закружилась голова и на несколько мгновений перехватило дыхание, словно из комнаты выкачали весь воздух. В то же время она и мысли не допускала, что это может быть чей-нибудь розыгрыш.
— О!.. Я сейчас! — взволнованно крикнула она в трубку. — Я сейчас позову ее, мадам… мэм… Ваше величество! Я мигом!
С дрожью в коленях и гулко колотившимся сердцем — вот расскажет вечером Сиднею! — она взлетела по накрытой толстым ковром лестнице на второй этаж и постучалась в дверь господской спальни.
— Ваша светлость! — возбужденно позвала она. Дверь открылась, и на пороге возникла леди Атертон.
На ней был белый банный халат, на мокрых волосах — тюрбан из полотенца.
— Что такое, миссис Пиннер? — приветливо спросила она. Селия Атертон была миловидной женщиной со светлыми волосами и белой кожей. Серые ее глаза всегда смотрели на собеседника прямо и открыто, словно она пыталась прощупать человека насквозь, добравшись до самой его сути. Вдобавок леди Атертон выглядела моложе своих сорока двух лет.
— Вам звонят!
— Да, я слышала телефон, когда выходила из ванной. Кто это?
Глаза Ады Пиннер округлились.
— Скорее, мадам! Это…
— Мальчики? — С тех пор как ее сыновья Колин и Иан отправились учиться в интернат при колледже, Селия Атертон жила в постоянной тревоге за них, каждый день, боясь услышать, что они заболели или попали в какую-нибудь аварию. — С ними все в порядке?
— Это не ваши сыновья, мадам, это… королева! Она ждет! — миссис Пиннер с трудом перевела дух. — Скорее!
К ее изумлению, леди Атертон восприняла сообщение совершенно спокойно.
— Спасибо, миссис Пиннер. Я сниму трубку у себя. С этими словами она закрыла перед ней дверь. Миссис Пиннер вернулась на кухню. Сердце все еще не успокоилось. Сама королева! Звонит по телефону, как простой смертный! За все годы, что Ада проработала в доме у Атертонов, такого не случалось ни разу. По крайней мере при ней. Но, впрочем, Ада Пиннер всегда уходила после ленча. Когда же леди Атертон приглашала к себе гостей, специально для этого случая она нанимала поставщиков продуктов и лакеев.
Ада появилась у Атертонов в 1970 году, когда те только поженились. Тогда они, понятно, еще не были графом и графиней Атертон. Фамилия у них была Джерард. Почтенные[7] Хьюго и миссис Джерард. Они жили в квартире на Олд-Бромптон-роуд. А в 1981 году отец Хьюго умер и сын унаследовал его титул. После этого дела супругов пошли в гору. Хьюго быстро выдвинулся в палате лордов и стал президентом «Гамильтоне», известной аукционной фирмы, а его жена вошла в число одиннадцати фрейлин ее величества. Одна беда: титул не принес с собой богатства. Родовое гнездо Атертон-Холл в Норфолке давно было продано, и теперь там размещалась частная больница. Так что дом на Саут-Итон- плейс являлся их единственным владением, что было несвойственно для людей их круга, которые имели также и загородные имения. Отец Хьюго смог оставить сыну в наследство, помимо титула, лишь кое-что из мебели, картины, фамильное серебро и драгоценности, среди которых была одна прелестная тиара с сапфиром и бриллиантами, а также несколько тысяч фунтов. Поэтому-то на постоянной службе у Атертонов состояла только миссис Пиннер, а когда она уходила, еду для семьи Селия готовила сама.
Ада вновь выглянула в окно, на плотную пелену дождя, барабанившего по асфальту внутреннего дворика и листве деревьев. Чай у королевы во дворце, конечно, отменят? Наверно, именно поэтому ее величество и позвонила их светлости. Миссис Пиннер на секунду задумалась о придворной службе, — в этом доме так было принято говорить, — и поморщилась. Она ей не нравилась. Надо постоянно находиться в нескольких шагах позади королевы, ловить каждый сигнал с ее стороны, быть всегда начеку и строжайше следить за тем, чтобы не допускалось ни малейших отступлений от протокола. Тяжело. Одна радость: после двух-трех недель передаешь эстафету другой фрейлине.
— Что-то вроде посменной работы, — пояснила как-то Ада своему мужу. Сидней Пиннер работал в разливочном цехе на заводе безалкогольных напитков, и ему все эти придворные штучки, если честно, были до фонаря. Футбол интересовал его гораздо больше, чем королевская семья. Он считал, что любопытствовать на ее счет может только тот, кому больше нечем заняться. У миссис Пиннер на этот счет имелось совсем иное мнение. Она была буквально одержима всем, что имело отношение к королеве и ее родным. На самых видных местах в ее гостиной висели декоративные тарелки и стояли чашки с изображениями самой королевы, принца Чарльза и принцессы Дианы. Их же лица были и на полотенцах, которыми миссис Пиннер вытирала посуду. К тому же Ада, по возможности, не пропускала ни одного выхода королевы «в народ». Особенно если при ней в такие дни находилась леди Атертон.
Но была одна вещь, которая долгое время не давала миссис Пиннер покоя. И однажды она спросила об этом у своей хозяйки, зная, что иначе не успокоится.
— А что бывает, — смущенно проговорила она, — если ее величеству вдруг захочется в туалет? В газетах об этом, конечно, не пишут, но ведь все мы люди, и королеве тоже иногда должно хотеться… Да и вам, то есть я имею в виду тех, кто ее окружает… Как вы поступаете в подобных случаях?
Селия Атертон не смогла удержаться от смеха.
— Лучше сходить в туалет, когда есть возможность и не дожидаться, пока тебя прижмет. Это одно из первых правил, которому учат, когда человек поступает на придворную службу.
— Но как быть тем, у кого слабый мочевой пузырь? Вот взять моего Сиднея! Он постоянно бегает в туалет и ничего не может с собой поделать. Не то что принц Филипп, который, по-моему, вообще никогда не хочет…
— Помнится, перед тем как я стала фрейлиной ее величества, ее личный секретарь спросил у меня о двух вещах, — проговорила Селия Атертон с улыбкой. — Во-первых, умею ли я держать язык за зубами, потому что они не нуждаются в сплетницах и разносчицах слухов. И, во-вторых, могу ли я сдерживать свои естественные позывы.
— Не может быть! Он так сказал?! — Миссис Пиннер зарделась, услышав столь интимные откровения. — Я бы даже не знала, что ответить на вашем месте!
