помрачнел, повернулся ко мне с опущенной головой и перевел сообщение Пасо. Похоже, Джордж Химинес всех обманул. Он не располагал средствами, необходимыми для съемки фильма, и правами на сценарий, хотя и представил нам соответствующие контракты.
Жозе со Свеном пригласили на обед гостей, а мы все еще были в шоке. Сегодняшние новости относительно Джорджа не сходили с уст, перелетая от одной группы к другой… Джордж допустил перерасход, приобретая недвижимость… его долги исчислялись миллионами долларов… политический кризис на Среднем Востоке «съел» его нефтяные инвестиции… положение Джорджа стремительно ухудшалось. Ситуация осложнялась еще и тем, что французский банковский синдикат владел половиной прав на сценарий. Банкиры угрожали отнять у Джорджа его долю в том случае, если он не внесет деньги. Новый претендент на сценарий уже сделал соответствующее предложение и намеревался любой ценой отстранить Джорджа. Впрочем, о сопернике было известно лишь то, что им был старый клиент парижского банка.
Черный букет Джорджа и ухаживание внезапно обрели смысл. Я вспомнила его нежные глаза: «Элизабета, на следующей неделе я еду в Париж. Поедем вместе». Джордж использовал меня, мою известность и мою американскую кинокомпанию, чтобы убедить французских банкиров в своей платежеспособности. «Оттуда отправимся в Афины». Да еще осмелился сказать: «Я покажу вам то, что вы никогда не видели». Конечно, Джордж, конечно! И теперь эта записка — «Элизабета, подари мне свою любовь». И я еще жалела его! Всегда следует помнить, на какие подлости способны мужчины- импотенты.
Он нисколько не сомневался, что мое имя обеспечит финансирование дорогого фильма, и показал нам контракты. У меня мелькнула мысль самой найти средства, но я не отнеслась к этой идее достаточно серьезно. Джордж вселял чувство уверенности, меня охватила старая жажда борьбы.
Жозе и Пасо подлили масла в огонь.
— Все равно надо это сделать, — хором сказали ребята. — Идея слишком хороша, чтобы отказываться. Что такое деньги по сравнению с подобным шансом? — Жозе уже стал заводиться. — Мы ведь художники, верно? Стоит проявить упорство, и деньги найдутся.
Кажется, новые коллеги относились к таким же сумасшедшим, как и я. Мы поклялись не расставаться и продолжать предварительную работу до окончательного выяснения ситуации. Возможно, это всего лишь слухи. Я, со своей стороны, начну расследование, разузнаю про французский банк, установлю, какие средства нужны для победы над конкурентом. Предоставит ли мне французский синдикат необходимую сумму? Если нет, где еще можно раздобыть деньги? Может, стоит обратиться к кому-то еще? Решив эту проблему, я становлюсь единственным продюсером фильма, ставлю на карту свое имя. Жозе, Свен и Пасо рискуют в меньшей степени, работая ради процентов от прибыли, если таковая появится. Придется использовать весьма малочисленную съемочную группу, брать на себя всю работу художника. «Как на съемках „Фирензе“, — решили мы. В конце концов, для нас ничего нового, подобный опыт уже имелся… И если грядет успех…
— Все равно отправимся на Мальорку искать натуру, — заявил Жозе. — Наши планы не меняются. Возьмем лодку, это стоит недорого, и остановимся там в доме одного актера, моего старого друга. В общем, никаких расходов. Отплываем завтра утром.
Распрощавшись с гостями, нам следовало окончательно утвердить свой план по окончании трапезы. Усталость уже давала себя знать, как вдруг позвонила Мерседес. Я с трудом узнала ее голос: грудные ноты исчезли, тон стал много выше. Мерседес вошла в новый образ.
— Элизабет, вы должны стать гостем волшебной барселонской ночи, — почти пропела она. — Мы готовимся отметить пятую годовщину существования «Лас Куэвас».
— Спасибо, что вспомнили обо мне, я бы с удовольствием, но боюсь, не успею вернуться с Мальорки. Завтра мы отплываем, к тому же там много работы.
— Пожалуйста, приезжайте. Вы должны приехать, — уговаривала она меня, словно застенчивого ребенка. — Пожалуйста, не отказывайтесь. Этот вечер исключительно важен для нас с Родольфо.
— Большое спасибо, но обещать не могу. Обязательно постараюсь, — пришлось ответить мне.
— Будут все испанские знаменитости — матадоры, артисты, аристократы. Я вас со всеми познакомлю, угощу изумительным вином «Рохас».
— Я…
— Пожалуйста, скажите «да», — перебила Мерседес.
— Очень хочу приехать к вам, — заверила я, — но обещать не могу.
— Я посвящу вам свой новый сольный танец, специально поставленный Родольфо к этому событию, — соблазняла меня Мерседес. — Называется La Guitana.
Описав подготовку к экстравагантным торжествам, женщина добавила:
— Хотелось бы поделиться своим везением. Меня так огорчили сегодняшние слухи о том, что ваша работа под угрозой срыва. Очень жаль моего дорогого Джорджа и вас, мою новую подругу.
— Ваша информация ошибочна, — заверила я. — Работа над фильмом об олимпиаде идет полным ходом, именно поэтому завтра мы и уезжаем.
— Возможно, вам удастся вернуться. Чтобы вы не забыли о празднике, я пошлю вам особый подарок. Пару старинных кастаньет ручной работы. Отправлю вместе с приглашением.
— Очень мило с вашей стороны. Право, не стоит.
— Нет, я хочу подарить их, даже если вы не приедете в «Лас Куэвас». Кастаньеты побывали в руках многих знаменитых танцовщиков. Они принесут вам удачу.
— Спасибо, вы очень щедры.
Она понимала мое состояние, она тоже когда-то боролась. Мерседес была моей духовной сестрой, она танцевала, как и я в прошлом… Может, мы успеем вернуться…
— Очень вам благодарна, Мерседес. Постараемся поспеть на торжества. Желаю удачи.
Позже в тот же вечер, пребывая в оптимистическом настроении, я попыталась позвонить Стивену Брендону. Со дня той неудачной встречи в кафе прошло уже много времени, и мы, возможно, сумеем начать все заново. Приглашу его сопровождать меня на праздник Мерседес. Там будут сотни людей; мы преодолеем чувство неловкости, оставшееся с того дня. Возможно, он даже не намекнет. Я, несомненно, так и поступлю.
Я поговорила с гостиничным клерком.
— Мистер Брендон сейчас отсутствует, — вежливо ответил он, — но скоро должен позвонить и справиться насчет сообщений.
Перед сном пришлось позвонить снова.
— Да, — подтвердил тот же клерк, — мистер Брендон позвонил сразу вслед за вами. Он получил ваше сообщение, но я передам, что вы звонили еще.
Возможно, Стивен не перезвонит, в таком случае придется смириться.
Было уже поздно; неунывающий Жозе проводил меня в спальню, которую назвал «лучшей комнатой в доме». А ее интерьером занимался знаменитый Пьер Моро, с которым я познакомилась во время обеда.
— Сельская Франция.
Я обвела оценивающим взглядом обои с цветами и шторы.
— А вот и французские кружева для нашей американской принцессы.
Он открыл старинный сундук у изножья кровати и вытащил кружевное покрывало. Встряхнул, представив мне на обозрение.
— Спасибо, Жозе. Tu eres muy simpatico. Ты очень мил. Они прекрасны.
— De nada, mi amigo. Наслаждайся. Buenas noches, Элизабет. Пойду позвоню своему другу на Мальорку. Хорошо выспись, завтра мы примемся за работу.
Я погрузилась в глубокую кровать с четырьмя столбами, накрылась кружевным покрывалом. Пора спать, но мне так и не удалось смежить веки, несмотря на тяжелый день. Возбуждение уже трансформировалось в беспокойство…
Слишком много адреналина… вот в чем причина… я переутомилась. В попытках расслабиться мое беспокойство только усилилось. Меня охватил параноидальный страх, горло сжалось, словно сдерживая крик… Как странно! О чем я думаю? Я закрыла глаза, и появились картины прошлого. Я открыла глаза, села, натянула кружевное покрывало… что я делаю здесь одна… я действительно устала… может, если оставить
