основе которой готовится статья в завтрашнюю газету.
— О чем статья? — спросил Энтони, отстраняя ее от себя на расстояние вытянутой руки. — Что- нибудь насчет фильма? Забудь об этом. Большая часть этих россказней — ложь, а те, в которых есть доля правды, лишены всякого смысла.
— Нет, ты не понял. Речь идет не о твоих любовных приключениях, — проговорила Тейлор, прижимаясь к нему снова. Ей не хотелось видеть его лицо в тот момент, когда она скажет ему обо всем. — Речь идет о деньгах и твоих предполагаемых связях с мафией. Об «отмывании» денег через твою кинокомпанию… — Обнимающие ее руки напряглись, но Энтони не проронил ни слова. Тейлор затаила дыхание. — Это правда?
Энтони долго молчал. Когда же он заговорил, голос его звучал глухо, словно при плохой телевизионной связи:
— Я не знаю.
На сей раз Тейлор застыла от ужаса. Он не знает? Что он говорит? Ведь ответить можно было только «да» или «нет».
— Я тебя не понимаю, — медленно произнесла она.
Энтони отстранился от нее и подошел к письменному столу. Молча повертев в руках пресс-папье, он взглянул ей прямо в лицо. У Тейлор вдруг мороз пробежал по коже: она поняла, что на самом деле вообще не знает Энтони Франко. Она внимательно взглянула на стоявшего перед ней мужчину. Да, она спала с ним, ела с ним, смеялась с ним… Но сейчас ей почудилось, будто перед ней стоит совсем другой человек — жесткий и более скрытный, чем ей казалось раньше.
Его слова, произнесенные глухим усталым голосом, заставили ее вздрогнуть.
— Может быть, за этим и крылось нечто большее, чем я думал, но я должен был расплатиться за сделанное мне одолжение. Полагаю, я расплатился.
Глава 17
— Какое одолжение?
Порывистый ветер дул в угловое окно, наполняя комнату завываниями. Это был единственный звук, доносящийся сюда. Глухая тишина наполнила комнату. Тейлор смотрела на Энтони, ожидая ответа. Уставившись в окно, он вертел в руках карандаш. Молчание затянулось. В голове Тейлор путались мысли и предположения.
Что это было за одолжение, она, конечно, не знала, но почувствовала настоящий страх. Возможно, его шантажировали, а по пустякам ведь людей шантажу не подвергают.
— Там, где я рос, — начал наконец Энтони, медленно подбирая слова, — случалось всякое. Считалось даже в порядке вещей быть замешанным в каких-то делишках. Это никого не удивляло.
Энтони взглянул на Тейлор, и та почувствовала, в каком он пребывает смятении.
— В то время я знал лишь, что это обычное дело и что для нашего квартала это нормально. В других местах, наверное, было по-другому. И я тоже впутался в дела, которые нельзя назвать… благопристойными.
— Например? — медленно спросила Тейлор. Знать это она не хотела, но должна была узнать.
— Я был еще мальчишкой… — ответил он. — Мне едва исполнилось семнадцать лет, а в нашем квартале жил один парень, «вышибала»…
— «Вышибала»? — удивленно переспросила Тейлор.
— Он работал на подпольных ростовщиков. Если кто-нибудь не платил долг, он своими методами заставлял должника расплатиться, — пояснил Энтони.
— И ты тоже этим занимался? — чуть слышно пробормотала она, боясь услышать «да».
— Нет, — спокойным, почти равнодушным голосом произнес он, словно рассказывал о чем-то другом. — Парня звали Луиджи Скаилло. И вот однажды он явился взыскать карточный долг с моего друга. Ему угрожала смертельная опасность. И тогда мы с другом решили сдать этого парня полиции. Нам потребовалось всего лишь сообщить полицейским кое-какую информацию, чтобы те поймали Скаилло и предъявили обвинение. Неделю спустя его арестовали, и они, конечно, без труда вычислили, кто его заложил.
— Они?
— Хозяева, на которых он работал. Такие дела всегда обтяпывались в рамках «семей». Нам было сказано, что еще никогда и никому такое предательство не сходило с рук. За это расплачивались жизнью. Но затем нам сказали, что мы еще слишком молоды, а молодым свойственно ошибаться. Правда, только один раз. И предложили работать на организацию, что означало либо ты соглашаешься, либо тебя убивают. Так мы и оказались у них в долгу. Мой друг согласился работать, а я отказался.
— Я не понимаю… — начала было Тейлор.
— Они сохранили мне жизнь, Тейлор. Вот что это было за одолжение. Они дали понять — яснее некуда, — что, когда им потребуется, мне все же придется расплатиться за это одолжение.
Он наконец оставил в покое карандаш, который на протяжении всего разговора нервно вертел в руках. Тейлор ждала затаив дыхание.
— Несколько лет мне пришлось прожить в смертельном страхе, — продолжил Энтони. — Но я делал свои фильмы, был поглощен работой и жил в совсем другом мире. Прошло еще какое-то время, и я об этом начисто позабыл. Когда же возникли проблемы с финансированием последнего моего фильма, откуда ни возьмись появился вдруг мой старый приятель. Или, вернее, на горизонте показался кое-кто из его людей. По-видимому, он теперь довольно высоко поднялся в той организации. В общем, мне передали, что он хочет финансировать мой фильм. Очевидно, для него это был способ «закопать» большие деньги. Я не задавал лишних вопросов, хотя мне следовало бы это сделать. Я просто порадовался тому, что проблема финансирования фильма наконец решилась.
— О Господи! — взмолилась Тейлор и, отвернувшись, подошла к окну, чувствуя, что силы покидают ее. — Значит, теперь ФБР имеет показания, в которых фигурирует твое имя?
— Похоже на то.
— А тебя не привлекут к ответственности?
— Все зависит от того, как повернется дело, возбужденное против моего друга. И от того, что он скажет, давая показания.
Тейлор резко повернулась к нему. В его голосе чувствовалась такая боль и такая обреченность, что ей хотелось обнять его и утешить, как ребенка. Но сначала надо было выяснить еще кое-какие вопросы.
— Скажи мне, как они вышли на тебя? — спросила она. Ее желание немедленно защитить его сдерживал холодок страха, пробежавший по спине. То, о чем рассказывал Энтони, возводило между ними высокую преграду.
— Это было нетрудно сделать, — сказал он. — Может быть, в его показаниях имелись какие-то слабые места. Возможно, показания расходились с информацией, известной полиции штата. А может быть, он просто проявил излишнюю самонадеянность.
— Чем это грозит тебе?
— Пока не знаю. Думаю, что на какое-то время я окажусь в куче дерьма, — вздохнул Энтони. Он расправил плечи, и губы его скривились в усмешке. — Работа над фильмом, наверное, все же продолжится, но моей репутации будет нанесен ощутимый ущерб. По крайней мере на какое-то время. А что будет после этого, сказать трудно.
— Ущерб твоей репутации — это самая малая из всех бед. Неужели только это тебя беспокоит?
— Пока мне больше ничего не приходит в голову. Ты застала меня врасплох. До сих пор я даже и не подозревал, что каким-то образом связан с расследованием. Все время ведутся крупные расследования, но большая их часть кончается ничем — просто прекращается, словно вода уходит в песок.
— Но на этот раз расследование затрагивает тебя, не так ли? — спросила Тейлор. В голосе ее звучала боль.
