— Понимаю.
— И где, она сказала, она вас искала?
— Вот этого она не говорила. А я не спрашивал.
— И чем вы занимались после того, как она нашла вас?
— Мы пошли наверх, в ее комнату. Я остался там. А на следующее утро мы уехали на Лонг- Айленд.
— А Кристину вы больше не видели?
— Хм, нет.
— А в среду утром?
— Нет.
Спенсеру не терпелось поговорить с Конни. Он попросил Уилла снять отпечатки пальцев Альберта и взять образцы его волос и крови.
— Я бы хотел поговорить с Френки. Где он живет?
— В одном из домов студенческого братства Фи-бета-эпсилон. В самом конце квартала братства. После Президент-Хауса. Но вы его не застанете: он еще не вернулся.
Спенсер вскинул голову и удивленно спросил:
— Еще не вернулся? Почему?
— Не знаю почему.
— Но ведь на носу сессия?
— Ага.
Спенсер задумчиво почесал щеку.
— А где живут его родители?
— Тоже не знаю. Где-то в Бостоне.
Спенсер почувствовал, что за всем этим что-то кроется, но не знал что именно. Но определенно что- то там есть, догадывался он, задавая следующий вопрос:
— Еще кое о чем должен спросить тебя, Альберт. Это вы убили Кристину Ким?
— Нет! — Альберт ответил очень быстро и с чувством. — Она была моим другом.
— Вам известно, кто ее убил?
— Конечно, нет.
Спенсер и Уилл оба кивнули.
По пути на выход Спенсер сказал Альберту:
— Два дня назад мы получили заявление о пропаже собаки. Понимаете, какое дело, у хозяйки, а ей девяносто два года, пропала собака. И отсутствовала уже в течение двух часов. Эта старая вдова просто сходила с ума.
— Надо же, — сказал Альберт. — И что, нашлась собака?
— Да. Мертвая, — ответил Спенсер. — Но разве не обидно, что Кристина не принадлежала этой девяностолетней вдове?
Спенсер заметно устал и с Конни был краток. Уилл хранил молчание. После того как Конни сказала Спенсеру, что она из Колд-Спринг-Харбор на Лонг-Айленде, он долгое время сидел, уставившись в свой блокнот и делая вид, что читает записи. Но он думал о Кристине. Она говорила ему, что ее прежняя соседка по комнате была из Колд-Спринг-Харбор. Спенсер вспомнил это, потому что был полицейским, а также потому, что был из Фармингвилла тоже на Лонг-Айленде.
Глубокая пропасть размером с Китай разделяет Колд-Спринг-Харбор и Фармингвилл, хотя города эти отстоят друг от друга всего на двадцать пять миль.
Спенсер сказал Конни, откуда он.
— Фармингвилл… — сказала она и сделала вид, что углубилась в размышления. — Кажется, я что-то слышала о нем. Это где-то близко от шоссе один десять?
«Даже рядом не лежало», — хотелось сказать Спенсеру.
— Это на шоссе один десять. Правильно? — спросила она.
— Вы, наверное, перепутали с Фармингдейлом.
— Ах да, — хихикнула Конни, — какая я глупая.
После этого Конни попыталась вовлечь Спенсера в разговор о Лонг-Айленде. Типа, когда он приезжал туда в последний раз, скучает ли по этим местам, что привело его в Хановер? Но Спенсер тут же перекрыл ей фонтан. Ему нужно было добраться до главного.
Он позволил Уиллу задавать Конни вопросы вроде: как давно она знает Кристину, каково это было — жить с ней в одной комнате, не знает ли Конни кого-то, кому не нравилась Кристина и кто мог бы причинить ей вред?
— Нет, — сказала Конни, слегка покачивая головой, при этом ее нарисованные брови вздрагивали. Сама же она пыталась улыбаться настолько любезно, насколько возможно. — Нет, ее все очень любили. Она нравилась каждому. Она нравилась всем. Она была вот такая — всем нравилась, уверяю вас. Она всем внушала симпатию. — Лицо Конни слегка скривилось, и она добавила: — Никто ничего не мог с собой поделать. Единственное, что оставалось, так это влюбиться в нее. И она была очень красивая.
Лицо Спенсера напряглось. Ему хотелось согласиться с Конни. Насколько он знал Кристину, она действительно внушала большую симпатию. И была очень красивая.
— Я знаю девушек, которые завидовали ей, ревновали к ней. Но мы многое ей прощали — ее красоту и то, что в нее влюбляются ребята, — потому что знали, какая она хорошая. — Конни сделала паузу. — Я знаю девушек, которые любили сплетничать о ней прямо за ее спиной, ну, вы знаете, какого рода это были разговоры, часто недобрые. Например, почему она не причесывает волосы или почему она не применяет хотя бы немного косметики.
— Зависть — это, конечно, плохо, но, наверное, еще не повод для убийства. Как вы считаете?
Конни широко раскрыла глаза:
— Вы думаете, ее кто-то убил? Я в это не верю. Нет. Не здесь, не в Дартмуте. Зачем? Я думаю, это был несчастный случай.
Спенсер внимательно следил за выражением ее лица и с явным недоверием в голосе спросил:
— Вы так думаете? А что вы об этом знаете?
— Ничего, — проговорила Конни заикаясь. — Только то, что вы мне рассказали.
— Но я рассказал вам очень мало.
Конни наклонилась, чтобы поправить чулок. Взгляда Спенсера она избегала. «Было сказано что-то такое, что заставило ее обеспокоиться, — подумал Спенсер. — Возможно, она что-то знает. Джим вообще старался на меня не смотреть. Альберт, так тот смотрит прямо в глаза, а вот Конни понадобилось вдруг поправлять чулок ни с того, ни с сего».
— Констанция, когда вы в последний раз видели Кристину?
Она выпрямилась и, уставившись в потолок, как будто пыталась там почерпнуть вдохновение, ответила довольно вяло:
— Я полагаю, это, должно быть, было во вторник вечером. Перед Благодарением. Мы все играли в карты.
— И как все прошло?
— Хорошо, — ответила Конни, избегая смотреть на Спенсера. Только Альберт смотрел на Спенсера, не отводя взгляда. Только Альберт не ерзал на стуле и не разглядывал свои руки. Только он один, кажется, расслабился и сконцентрировался на вопросах Спенсера, и только он превосходно владел своим голосом. «Может быть, он даже слишком расслабился, — подумал Спенсер. — Черт возьми, у меня, наверное, уже начинает понемногу съезжать крыша».
— Это и был именно последний раз?
— Да, — ответила она, опять не глядя на него.
На этот раз Спенсер попросил Конни поднять глаза.
— Да, — повторила она тихим голосом. — Это было в последний раз.
«Врет», — подумал Спенсер и не позволил ей увильнуть от вопроса, который задал строгим голосом:
— А во время игры возникали какие-нибудь проблемы?
