ничего на многие мили. Я собиралась спать в сарае.
– Ты что-нибудь ела сегодня?
– Я захватила с собой немного сыра и салями, но съела все это еще днем. Я собиралась уйти отсюда завтра утром и отправиться на рынок. Но сейчас ужасно хочется есть.
– Пошли.
Брэд обнял Сирину за плечи и не спеша повел к машине. Открыв дверцу, помог девушке залезть в джип и достал рюкзак, в который запихнул полдюжины сандвичей, о чем вспомнил в самую последнюю минуту перед отъездом. Там же оказались несколько яблок, кусок пирога и плитка шоколада.
– Как? Неужели нет шелковых чулок? – улыбнувшись, спросила Сирина с набитым ртом.
– Ты их получишь, но только в том случае, если выйдешь за меня замуж.
– О… – Она пожала плечами, откидываясь на спинку сиденья. – В таком случае мне никогда не получить шелковых чулок. Только шоколад.
– Господи, ну до чего ты упряма!
– Да, – гордо заявила Сирина и улыбнулась.
В ту ночь они уснули в джипе обнявшись. Он отыскал ее, все хорошо, и, прежде чем провалиться в сон, она согласилась вернуться в Рим вместе с ним. А когда взошло солнце, они умылись водой из колодца и съели по яблоку. Сирина показала Брэду ферму, которую так любила в детстве, когда ее жизнь была совершенно другой. Целуя ее перед старым сараем, Брэд поклялся себе, что, каких бы усилий ему это ни стоило, он все же убедит ее, и в один прекрасный день она согласится стать его навсегда.
Глава 11
Когда на следующий день Сирина вернулась в Рим, Марчелла спала. Оставив чемоданчик в маленькой прихожей, чтобы та поняла, что она вернулась, девушка на цыпочках отправилась с Брэдом к знакомой кровати. Там они всласть предались радостям любви. Фотография Пэтти исчезла навсегда, и Сирина чувствовала себя свободной, счастливой и радовалась жизни.
На следующее утро Марчелла устроила ей разнос за побег из дома: в течение двух часов кричала так, что чуть не надорвалась. Затем, разразившись слезами, крепко прижала Сирину к себе и умоляла больше никогда не покидать ее.
– Не буду, обещаю, Челла. Я всегда буду жить здесь.
– Не всегда. – Марчелла критически посмотрела на Сирину. – Не всегда, а столько, сколько нужно.
– Я буду жить здесь всегда, – спокойно возразила Сирина. – По крайней мере в Риме – здесь мой дом.
Она давно уже оставила мысль о возвращении в Штаты.
– Может быть, и не всегда. – Марчелла выразительно посмотрела на девушку.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, и не думаю, что хочу все это слышать. – Сирина повернулась, чтобы пойти поставить кофе. Она отлично знала, что именно имеет в виду Марчелла.
– Он любит тебя, Сирина.
– Я тоже люблю его. Этого более чем достаточно, чтобы не сломать ему жизнь. Он разорвал помолвку с той американкой. Считает, что у него для этого были веские основания. Может быть, он и прав. Но я никогда не выйду за него, Челла. Никогда. Нам нельзя быть вместе. Это разрушит его жизнь. Его семья очень дорога ему, а они станут ненавидеть меня. Они меня не примут. Поэтому, что бы он тебе ни говорил или что бы ты ни думала по этому поводу, ответ мой будет один – никогда, Марчелла. Я уже сказала ему об этом и повторяю то же самое тебе. Хочу, чтобы ты это поняла. Ты должна с этим согласиться, так же как и я. Я же это приняла, поэтому, полагаю, сможешь и ты.
– Ты сошла с ума, Сирина! Его родственники будут в восторге от тебя.
– Уверена, что нет. – У нее в ушах еще звучали слова, сказанные Пэтти. Она вручила Марчелле ее кофе и ушла в свою комнатку раскладывать вещи.
После этих бурных событий жизнь мирным чередом текла весь ноябрь. Они с Брэдом были счастливы, как никогда. Марчелла успокоилась. Казалось, в мире не может произойти ничего плохого. Вместе с Брэдом они пообедали в День благодарения. Он научил ее готовить фаршированную индейку. Брэд заказал для этого случая каштаны, особо редкое варенье из клюквы, а Марчелла приготовила сладкий картофель, груши и лук. Вместе они уселись за праздничный стол. Это был первый в жизни обед Сирины на День благодарения.
– За первый из многих.
Глядя на нее счастливыми глазами, Брэд поднял бокал вина. Но Сирина с ужасом осознавала, что этот обед может быть последним. В течение года его наверняка переведут домой, и мгновений, подобных этому, уже никогда не будет в ее жизни. Когда она думала об этом, ей хотелось забеременеть, но Брэд был очень осторожен. Сирина знала, что, когда Брэд покинет Рим, наступит конец всему. Не станет Брэда, не будет в память о нем ребенка, и только воспоминания о минутах, подобных этой, будут согревать ей душу.
– О чем ты думаешь? – спросил он ее, когда они сидели у камина и отблески огня отражались в ее изумрудных глазах.
– О тебе.
– Что именно обо мне?
– Что я люблю тебя… – «Что я буду невыносимо скучать, когда ты уедешь…» Но этого она никогда не скажет ему, хотя подобные мысли постоянно вертелись у нее в голове.
– Если ты действительно любишь меня, – начал он, подтрунивая над ней, и она улыбнулась, – то выходи за меня.
Это стало игрой, в которую они часто играли, однако он знал, что впереди у него много месяцев, чтобы
