убедить ее. Так он считал до следующего дня.
Брэд сидел за столом, конверт валялся на полу. Тупо уставившись на приказ, он боролся с желанием разрыдаться. Римская идиллия закончилась. Его переводили в другое место. В течение семи дней.
– Не может быть. – Лицо Сирины сделалось белым, таким же, как и его, когда он прочитал приказ вслух. – Так быстро? Я думала, что уведомляют за месяц.
– Не всегда. Во всяком случае, не на этот раз. Я уезжаю в Париж через неделю.
По крайней мере, всего лишь в Париж. Он сможет приезжать к ней, а она – к нему. Но все это было не так просто, и они уже больше не смогут жить ставшей привычной для них жизнью, не будет совместных ночей на огромной кровати с балдахином, утренних часов, проведенных вместе, постоянных взглядов в течение дня, моментов, когда он украдкой пробирался во от время ленча в ее комнатку, чтобы только поцеловать ее, чтобы перемолвиться словом, пошутить, просто взглянуть на нее, просто услышать ее голос… Ничего этого не будет! И когда он думал обо всем этом, ему не хотелось жить. Он откровенно посмотрел на нее и спросил, наверное, в десятитысячный раз:
– Согласна ли ты выйти за меня замуж и уехать со мной?
Сирина медленно покачала головой:
– Я не могу выйти за тебя, и ты знаешь почему.
– Даже теперь?
– Даже теперь. – Она попыталась ободряюще улыбнуться. – Разве ты не можешь взять меня с собой как свою прислугу?
Он рассерженно посмотрел на нее и тряхнул головой, словно стряхивая только что сказанные ею слова.
– Совсем не смешно. Я серьезно, Сирина. Ради Христа, пойми же, что происходит. Для нас все кончается. Через неделю я уезжаю в Париж, и одному Богу известно, куда потом отправлюсь оттуда, может быть, обратно в Штаты. Я не смогу взять тебя с собой, если мы не поженимся. Неужели ты не проявишь благоразумие и не выйдешь за меня, чтобы мы не потеряли то единственное, чем мы оба так дорожим?
– Я не могу сделать этого.
Когда она произнесла эти слова, в горле стоял ком. В ту же ночь, когда Брэд заснул в ее объятиях, Сирина проплакала несколько часов подряд. Она вынуждена расстаться с ним, если по-настоящему любит. А она его любила. И она знала, что для нее это будет самой трудной задачей за всю ее жизнь – оторвать от него свое сердце. Каждый день она старалась укрепить себя в этой мысли, но в сердце своем она чувствовала такой ужас при одной лишь мысли потерять его, что не знала, как все это перенесет. Целыми днями Марчелла кричала на нее, ругала, умоляла, упрашивала, Брэд, со своей стороны, тоже подверг ее осаде, но все было тщетно. Сирина настолько уверовала, что, выйдя замуж за Брэда, она разрушит его жизнь, что не желала ничего и слышать. Последняя ночь была самой мучительной и горькой. Девушка сжимала его в объятиях, гладила по волосам, стараясь запечатлеть в памяти каждое мгновение.
– Сирина?
Она наклонилась, чтобы лучше разглядеть его лицо.
– Да, любовь моя?
– Я так сильно люблю тебя… и буду всегда любить… Я никогда не смогу полюбить другую…
– И я тоже, Брэд.
– Ты будешь писать мне?
Когда он спрашивал, в глазах у него стояли слезы. Наконец он понял, что придется уехать из Рима одному, go – Конечно же, буду. Всегда.
Всегда. Эти обещания, как она слишком хорошо знала, со временем померкнут. Однажды настанет день, он женится и забудет о ней, или захочет забыть, и в тот самый момент все между ними будет кончено. А она никогда не забудет его.
– А ты будешь писать мне? – В глазах Сирины тоже стояли слезы.
– Конечно же, буду. Но я бы хотел взять тебя с собой.
– В своем кармане, может быть, в тайнике или в чемодане… – Она улыбнулась ему и поцеловала в кончик носа. – Париж так красив, ты полюбишь его.
– Через две недели ты приедешь навестить меня, верно? За это время я должен буду приготовить все необходимые документы. Займусь этим сразу же, как только приеду туда.
Она проведет с ним уик-энд на его квартире, если, конечно, удастся. Брэд заставил ее пообещать, что она будет приезжать к нему часто, как только сможет. Он также сказал, чтобы она захватила с собой Марчеллу. Ему не хотелось, чтобы она в одиночку ехала в поезде. Но они не смогут приехать вместе, напомнила ему Сирина. Одна из них должна будет остаться и работать во дворце. Для Брэда последняя неделя пролетела как в тумане. В день отъезда у него почти не осталось сил, он чувствовал себя опустошенным. Перед восходом солнца он сидел на кровати и смотрел на Сирину, лежавшую рядом с ним, прикрытую лишь волной шелковистых волос. Осторожно коснувшись золотых волос возлюбленной, он разбудил ее, и они опять предались радостям любви. Крепко прижав к себе Сирину, Брэд внезапно понял, что это их последний интимный миг в Риме. Через два часа он отбывает, и все, что тогда им останется, – это случайные уик-энды, которые они будут проводить вместе в Париже, прежде чем он окончательно уедет в Штаты. Крепко прижимаясь к нему, Сирина почувствовала, как он весь напрягся. Она нежно прикоснулась к нему пальцами, затем кончиком языка. Она многому научилась на любовном ложе с Брэдом, но в основном все шло от сердца, инстинктивно. Ей хотелось доставить ему удовольствие и отдать себя всеми доступными способами. В последний раз он тихо застонал от ее прикосновений, от ее поцелуев, от их влечения друг к другу. С трудом оторвавшись от ее губ, он вновь проник в нее и… Сирина догадалась, что именно произошло. Она надеялась, что его последний подарок окажется сыном.
Когда час спустя они встретились в его кабинете, Брэд еще раз прижал ее к себе и поцеловал, они вместе посмотрели на поблекший сад и вспомнили, каким прекрасным он был летом и осенью. Затем он нежно поцеловал ее в последний раз.
