Она пристально поглядела на Джинни. Под ярким потолочным светом на ее лице были видны многочисленные прыщики, щедро, но неряшливо замазанные крем-пудрой.
— Да нет, эту каланчу, хиппи долгогривую.
— Ах, Сьюзен…
Джесс и сама еще не определила своего отношения к Сьюзен. С одной стороны, она любила поговорить — если вообще открывала рот — о любви, мире во всем мире и переустройстве общества, а с другой — сама ни к одному из обитателей Ларчвуда подобной любви не испытывала.
Она оставалась вещью в себе — холодная и неприступная, словно злилась на весь белый свет за то, что приходится находиться в подобном заведении.
— Она много учится, собирается поступать в колледж или еще куда-то в этом роде. По-моему, очень неглупая.
— А по-моему, она не хочет с нами знаться, — вмешалась Пи Джей.
— Да ведь она уже старая, — вступилась за Сьюзен Джесс. — Гораздо старше нас. Наверное, думает, что у нас с ней нет ничего общего.
Джесс не стала рассказывать им, как на прошлой неделе Сьюзен сделала ей замечание, когда та ела виноград.
Оказывается, она должна была поддержать какой-то бойкот в пользу фермеров. Джесс так толком и не поняла, что именно. И хотя виноград она любила, есть его перестала.
Сама она сильно сомневалась в том, что, если она прекратит потреблять какие-то фрукты, фермеры заживут на славу, но ей не хотелось настраивать Сьюзен против себя. А может, Сьюзен и права? Кто знает. Во всяком случае, не ей осуждать ее, решила Джесс, отпивая глоток кофе.
— Она нормальная девушка, — подытожила Джесс.
— Поживем — увидим, — хмуро бросила Джинни, вынула из бокала соломинку, бросила ее на стол и закурила.
— Угостишь сигареткой? — спросила Пи Джей. — Оставила свои в комнате.
— А кстати, какого она у тебя цвета? — скоро от своей бело-розовой спаленки с ума сойду.
— У меня комната вроде ничего, — ухмыльнулась Пи Джей, вытаскивая сигарету из смятой пачки. — Вот если бы она была поближе к ванной, была бы еще лучше. По утрам ужасно тошнит.
— В этом меня Бог миловал. А куда поселили эту суку?
Джесс припомнила день, когда приехала Сьюзен. Она тогда случайно услышала, как Сьюзен попросила мисс Тейлор поселить ее подальше от всех. Она, видите ли, любит тишину и покой. Джесс, конечно, этому не поверила, но сейчас говорить об этом не стала. Зачем? Только хуже будет. А им ведь под одной крышей жить еще долго.
— На третий этаж, там всего одна комната.
— Ничего себе! Цаца какая! — взорвалась Джинни. — И чем это она лучше остальных, скажите на милость!
— Да нет, она нормальная девчонка, — повторила Джесс. — Меньше будет на глаза попадаться.
— И то верно, — нехотя согласилась Джинни.
— У нее, наверное, какие-то проблемы, — проговорила Джесс, не понимая, почему она защищает Сьюзен.
Джинни хрипло расхохоталась.
— Похоже, у нас у всех проблемы, причем одни и те же.
Джесс зачерпнула чайной ложкой сахар и медленно стала опускать ее в чашку с кофе. Сахар мало- помалу пропитывался коричневатой жидкостью.
— Смотрите, — задумчиво сказала она. — Будто стадо бизонов мчится по прерии.
Она подождала, пока все белые крупинки превратились в коричневые, и добавила:
— Мама всегда так говорила, когда я была маленькая.
Она часто давала мне чай с молоком… Ну, вы знаете, половина молока, половина чая… и учила меня класть сахар.
Так, чтобы создалось впечатление, будто по прерии мчится стадо бизонов.
Джинни с Пи Джей промолчали.
Джесс поспешно опустила ложечку в кофе и размешала сахар. Зачем только она это сказала? Подумают еще, что она ненормальная. Спохватившись, она откашлялась и быстро проговорила:
— Моя-то проблема разрешима: мы с Ричардом собираемся пожениться после того, как он вызволит меня отсюда.
Джесс тут же пожалела о сказанном. Она не собиралась никого посвящать в свои планы, а вот…
— Но ведь ты еще маленькая, — заметила Пи Джей.
— Летом мне исполнится шестнадцать.
— А как же ребенок? — спросила Джинни.
Джесс сидела, не отрывая глаз от кружки.
— Мы будем жить все вместе, одной семьей. Ричард сейчас думает над тем, как этот план осуществить.
На секунду за столом воцарилась тишина.
— Только, пожалуйста, — взмолилась Джесс, — не говорите никому.
— Значит, ты собралась замуж, — вздохнула Пи Джей и, глубоко затянувшись, с силой выпустила струю дыма. — Вот и я тоже собиралась.
Сквозь сигаретную пелену дыма Джесс увидела, как глаза у нее погрустнели.
— Заладили: замуж, замуж… — передразнила Джинни. — Да кому это нужно!
И она сделала из своего бокала щедрый глоток. Джесс пришла к выводу, что эта особа не станет выставлять свои чувства напоказ.
— Ты уже видела нашего врача? — обратилась Пи Джей к Джесс, пытаясь перевести разговор на другую тему.
Джесс отвернулась от Джинни.
— Мне он понравился, старенький такой дедушка, будет осматривать нас раз в месяц.
— Наверное, дали нам самого завалящего, — буркнула Джинни.
— Да нет, он хороший, правда.
— Слушай, ну почему ты видишь все в розовом свете! — взорвалась Джинни. — Все у тебя хорошие. Не хочется разочаровывать тебя, золотко, но на самом деле все отвратительно. Все мы беременны. Одного этого достаточно, чтобы возненавидеть всех и вся!
— Тише, Джинни, не кричи, — испуганно прошептала Джесс, оглядываясь по сторонам.
Но никто, похоже, не обращал на них ни малейшего внимания.
— Да плевать мне на то, что меня могут услышать! — закричала Джинни. — В этом паршивом городишке и так узнают о нас рано или поздно. Как же, в этом доме живут плохие девочки! — Слово «дом» она произнесла с отвращением, будто говорила о чем-то мерзопакостном. — По мне, скорей бы все это кончилось, мне здесь некогда рассиживаться, меня ждут великие дела, я собираюсь стать кинозвездой. — Она затушила окурок и вскочила. — Пойду поищу туалет.
Джинни устремилась в самый дальний угол кафе. Сидевший за стойкой мужчина не отрывал взгляд от ее мини-юбки.
Джесс взглянула на Пи Джей.
— Ну и разозлилась же она!
— Нечего было ее заводить, — заметила та. — Не вздумай спрашивать, от кого у нее ребенок, она тебе глаза выцарапает. Такое впечатление, будто ей есть что скрывать. — Пи Джей достала из пачки Джинни очередную сигарету. — Ты не куришь?
— Нет.
— Везет тебе, я начала еще в школе, а теперь не могу остановиться. Наверняка заработаю рак легких, а то и ребенка награжу этой болезнью.
— Как ты думаешь, тебе трудно будет?
— Что?
— Отказаться от ребенка. Насколько я поняла, ты любила его отца.
