— А она может говорить?
— Мам! — закричал Джуниор. — Это Пи Джей.
Пи Джей представила себе мать. Наверное, сидит на кухне, уставившись в пустоту, на коленях блокнот. Взяла его, чтобы записать, что следует выполнить, но не до того — сил нет. Как же ей хотелось быть там! Снова почувствовать такое теплое, успокаивающее объятие. Только вот кто ее теперь обнимет? Мама? Разве она когда-нибудь ее обнимала? Ох, папочка…
— Пи Джей? — наконец послышался голос матери.
Казалось, что она находится за тридевять земель. А может, так оно и было.
— Мама, как ты? — шмыгая носом, спросила Пи Джей.
— Со мной все в порядке.
Голос прозвучал настолько уверенно, что Пи Джей поразилась.
— Мама, мне просто не верится…
— Знаю.
— Как это случилось?
Секунду помолчав, мать ответила:
— Он был на работе. И вдруг упал, ударившись головой об стол. Вызвали «скорую», но было уже поздно.
В коротких предложениях уместился весь страшный смысл случившегося.
— Нет, этого не может быть! Только не папа! — зарыдала Пи Джей.
Горе схватило ее в свои цепкие объятия. Ну почему, почему именно ее папа! Ведь она видела его две недели назад! Он выглядел вполне здоровым, разве что немного испуганным: боялся рассказать ей о постыдном прошлом матери, что Пи Джей была просто обязана знать.
— Мама, он что, плохо себя чувствовал? — рыдая, проговорила Пи Джей.
— Врачи сказали, что сердечные приступы обычно бывают вызваны стрессами, а их у него в последнее время было предостаточно благодаря тебе.
Пи Джей машинально покрутила телефонный провод.
— Когда похороны?
— Послезавтра. Отец всегда просил, если умрет первым, чтобы я не тянула с похоронами.
— Поп Хайнс отвезет меня домой.
Молчание.
— Алло, мама!
— Ты не приедешь ни при каких обстоятельствах!
Пи Джей стояла как громом пораженная.
— Почему?
— Ты меня слышала! — донесся до нее шипящий голос матери. — Может, забыла, что ты уже на седьмом месяце?
«Ах ты, сука! Сука паршивая! — хотелось завопить Пи Джей. — А как же ты сама? Ведь ты ничем не лучше меня!
Я все о тебе знаю! Все!»
Но она обещала отцу молчать об этом и обещание свое сдержит.
— Мама…
Но та не дала ей и слова сказать:
— Я не допущу, чтобы тебя здесь увидели и поняли, до чего ты докатилась! Думаю, что ты этого не сделаешь, хотя бы из уважения к отцу.
Пи Джей почувствовала — возражать бесполезно, матери ничего не докажешь.
— Я скажу знакомым, что тебя направили продолжать обучение в Европе и что я не стала сообщать тебе о смерти отца, — продолжала мать и закончила:
— Не могу поверить, что ты так поступила с нами! Отец этого не заслужил.
Единственное, чего ей хотелось, это встать под душ, смыть с себя горе, смыть с себя чувство вины. Пи Джей стояла под горячими струями воды, которые больно били по телу, вцепившись в белую полиэтиленовую штору, словно та способна была дать ей силы выстоять и жить дальше.
«Папочка, — шептали непослушные губы. — Папочка… неужели это я во всем виновата?» Она прислонилась к стене и обхватила руками свой огромный живот. «Господи, папа! Неужели это я свела тебя в могилу? Может быть, и правда ты умер со стыда за свою дочь?»
Боль переполняла ее. Казалось, она сочится даже из ее набухшей груди. Пи Джей потерла глаза — черная тушь потекла по рукам грязными струйками. Она вытянула ладони вперед и стала смотреть, как вода смывает с них грязь и та уходит… Уходит в никуда. Только что тушь была здесь, и вот ее уже нет… как и папы — его тоже нет и никогда не будет…
Пи Джей продолжала стоять под душем — голая, несчастная и такая одинокая. В душевой было тихо, лишь рыдания нарушали тишину, да и те заглушались глухим шумом льющейся воды.
— Думаю, нам следует поехать всем, — заявила Джесс.
Она сидела в комнате Пи Джей за столом, остальные примостились на кровати.
Пи Джей вышла из душевой и швырнула в угол мокрое полотенце.
— Пи Джей, прими наши самые искренние соболезнования, — сказала Сьюзен.
Остальные молча закивали.
— Спасибо, — ответила она.
Ну почему умерли не они, а папа, самый лучший человек на свете! Единственный, кто любил ее! Какое они вообще имеют право быть живыми и зачем пришли сюда?
— Куда это вы собрались? — спросила она, стараясь как-то разрядить гнетущую атмосферу.
Девочки переглянулись. Ответила Джесс:
— На похороны. Вместе с тобой.
У Пи Джей вырвался нервный смешок.
— Ну если вы собираетесь на похороны, то поедете без меня.
— Если ты не хочешь, чтобы мы ехали…
— Да нет же, черт подери! Поезжайте, если хотите. А вот мне это категорически воспрещено.
В комнате воцарилась тишина.
— Тебе нельзя поехать? — спросила Сьюзен.
Пи Джей, опустившись на пол, натянула на ноги подол своего вельветового сарафана.
— Мама не разрешает. — И, снова хохотнув, она ткнула пальцем в свой живот. — Что скажут соседи?
Девочки молча уставились на Пи Джей. Та горько разрыдалась.
Сьюзен быстро подошла к ней, обняла за плечи.
— Но ведь ты хочешь поехать, правда?
Пи Джей, подтянув колени к груди, обхватила их руками. Вытерев слезы, сказала прерывающимся голосом:
— Дело тут не в моем желании.
— Да пошли ты ее к черту! Она не имеет никакого права тебе запретить! — воскликнула Джинни, вскочив с кровати.
— Если она ослушается, будут неприятности, — заметила Джесс.
— Ну и что! — бросила Джинни и вдруг застыла на месте. — А что, если… — Лицо ее отразило напряженную работу мысли. Густо накрашенные глаза превратились в узенькие щелочки. — А что, если она не узнает, что ты приезжала на похороны?
— Это будет трудновато скрыть, — усмехнулась Пи Джей невесело.
— Вовсе нет, если ты будешь похожа на кого-то постарше'. — Резко повернувшись, она принялась ходить взад-вперед по комнате. — Например, на мисс Тейлор. Я могла бы тебя загримировать, — проговорила она. — Потом взять у нее платье…
— Мисс Тейлор меня не отпустит, — охладила ее пыл Пи Джей. — Наверняка мама ее уже настроила.
— Вот черт! — пробормотала Сьюзен.
