прекратит финансирование, нам всем крышка. Мы не сможем удержаться на плаву.
— А ты считаешь, это возможно? — испугалась Розмари. — Но ведь он, наверное, постарается по возможности вернуть вложенные деньги? А если он уйдет сейчас, то потеряет все.
Том обхватил голову руками.
— Я уже ничего не знаю. Ходят всякие слухи. Поговаривают, что он приведет свою команду и поставит руководить своих людей. Если это правда, что мы все будем делать?
— Выполнять ту работу, которую поручат нам, — пожала плечами Розмари.
Том чуть не плакал.
— А если нам ничего не поручат?! Ходят слухи, что нас всех оставят не у дел. И куда я тогда пойду?!
Розмари колебалась.
— Том, я, к сожалению, не знаю его планов.
— Как не знаешь? — возмутился Том. — Ты все-таки его жена!
— Никакая я не жена, — разозлилась Розмари. — Тебе это хорошо известно. Ты сам помогал составлять соглашение.
— А вот Дейзи говорит, что вы с первого дня наглядеться друг на друга не могли! А она в таких вещах очень хорошо разбирается.
— Вот и спроси у нее, какие планы у Алекса, раз она такая проницательная! — взорвалась Розмари.
— Нет, уж лучше ты попробуй у него все выведать, — не унимался Том. — Он мужчина, вот ты и попробуй по-женски, похитрее к нему подойти.
— Давай сделаем вид, что ты ничего такого не говорил, — ледяным тоном бросила Розмари. — А теперь тебе лучше уйти.
Оставшись одна, Розмари улеглась на кушетку и стала думать. Почему она не слушала внимательнее! Была занята лишь своими страхами и переживаниями, а ведь Алекс явно был уверен, что ей известно про скандал с застройкой Южной бухты. И ведь было еще что-то. Она никак не могла ухватиться за кончик мысли, но Алекс имел в виду и что-то другое, не только застройку.
Боже всевышний, что происходит?! Что ж, вздохнула она, завтра все выяснится. Завтра она и ее семья встанут плечом к плечу в борьбе против Алекса. В борьбе, в которой им, наверное, не суждено победить.
Потому что ставки в этой борьбе ей известны. Она-то думала, что ловко провела Алекса, когда сбежала от него в отеле «Мари Роз». А он, наверное, лишь посмеивался: он знал, что никуда она от него не денется!
Она выпрямилась. Нечего валяться и лить слезы, приказала она себе. Нужно распаковать чемодан, потом принять теплую ванну и приготовить ужин. И лечь пораньше спать. В конце концов, ей нужно отдохнуть и набраться сил перед решающим сражением.
Она соскочила с кушетки. Попозже она заварит себе травяной чай, решила Розмари. Он всегда ее бодрит. Пора вернуться к нормальной спокойной жизни.
Она пошла в холл, чтобы взять чемодан, и вздрогнула от громкого стука в дверь. Опять Том, раздраженно подумала она. При всей ее привязанности к семье, сейчас она не рада брату. С нее достаточно дурных известий, а уговаривать ее пытаться смягчить гнев Алекса бесполезно.
Она мрачно направилась к двери и распахнула ее, подбирая в уме слова порезче. И остолбенела на пороге,
— Значит, ты благополучно вернулась, — заметил Алекс, — очень хорошо. Нам есть о чем поговорить. В прошлый раз мы не закончили.
Она сдавленно проговорила:
— Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел?
Он насмешливо приподнял брови.
— Твой адрес — пока что не государственная тайна. Нашел в отделе кадров в твоей папке.
Она оперлась рукой о дверной косяк. Ноги отказывались держать ее.
— Но ты никогда раньше сюда не приходил,
— Может, я не был уверен, что меня здесь приветливо встретят. Впрочем, и сейчас я не слышу возгласов восторга. Так мне можно войти?
Куртка у него на плечах блестела от дождя. Она помедлила, затем отступила, позволяя ему войти.
— Прошу тебя, быстро говори, зачем пришел, и до свидания.
Он неодобрительно покачал головой.
— Думаю, твоя семья не одобрила бы такого проявления гостеприимства. Это что, гостиная?
Он вошел и некоторое время осматривался. Глаза его скользнули по светлым стенам, низкому потолку, искусственному ковровому покрытию. Он коснулся спинки кушетки, которая располагалась напротив камина. Другая такая же кушетка стояла под углом к первой. Очень уютно в зимние холодные вечера, считала Розмари. Она любила свой дом.
— Очень миленько, — произнес он без всякого выражения.
— Не стоит упражняться в любезности, — отмахнулась Розмари. — Я прекрасно понимаю, что весь мой коттедж целиком поместится в прихожей твоего лондонского дома.
— Ты никогда не была в моем лондонском доме.
— Я видела фотографии, — призналась Розмари, внутренне ругая себя за длинный язык.
— Что ж, — тихо сказал он. — Может, у тебя в ближайшем будущем появится возможность посмотреть на него поближе. А ты что, не собираешься пригласить меня присесть?
— Если это необходимо…
Он спокойно сказал:
— Давай сразу договоримся. Ты ничего не добьешься, если будешь вести себя как кусачая собака. Веди себя как следует, пожалуйста.
Розмари сжала пальцы в кулаки.
— Садись, пожалуйста.
— Спасибо, — любезно отозвался он.
Алекс прошел к кушетке и с комфортом уселся. На нём был один из его элегантных деловых костюмов, белоснежная рубашка и шелковый галстук. Он был, как всегда хладнокровен и уверен в себе, она же чувствовала себя какой-то руиной. И в моральном, и в физическом смысле.
Указав на низкий угловой столик, он усмехнулся.
— Был военный совет?
— Я тебя не понимаю.
Алекс притворно вздохнул.
— На столе стоят два стакана, на дне явно виски. Один из этих стаканов наверняка ты наливала для брата. Значит, он тебе рассказал, что здесь происходило во время твоего отпуска. И ты понимаешь, что я принес плохие вести. Есть, конечно, и другой вариант: ты выпила, оба стакана сама, а у меня никудышная дедукция.
— Для того чтобы узнать о визите Тома, не нужно быть детективом, — холодно сказала Розмари. — Да, он рассказал мне о проблемах с застройкой. Придется ведь иметь дело с газетами, а за это отвечаю я. Я завтра же утром представлю план действий.
— Сегодня утром, скорее. А плана не нужно, Я поручил связи с общественностью одной известной и уважаемой компании. Ты же можешь завтра, точнее сегодня утром подать заявление об увольнении.
Она ахнула.
— Ты меня увольняешь? Но это невозможно. Другие члены совета директоров ни за что на это не согласятся! Да Том сам меня уговаривал взяться за эту работу!
— Да уж, это была чрезвычайно удачная мысль. — Голос у него внезапно зазвенел как сталь. — Но все хорошее кончается, и я тебе советую не поднимать шум. Вряд ли тебе захочется, чтобы другие копались в твоем грязном белье.
— В грязном белье?! Да ты в своем уме? Это что, наказание за то, что я была в отпуске, когда
