предложение исходило от английской фирмы «Бритек ЛТД», которой требовался секретарь офиса в столице Колумбии Боготе. Она ничего не знала о Колумбии, жалованье было меньше того, на которое она могла рассчитывать в Соединенных Штатах, и, похоже, место не сулило никаких перспектив. Все же она приняла предложение.
Кристин полюбила Колумбию, эту удивительную землю, полюбила ее людей. Она получала удовольствие от работы и исполняла ее настолько добросовестно, что через месяц ее повысили и сделали личным секретарем молодого инженера, которого звали Мартин Терри. Это был стройный, приятной внешности и весьма деятельный мужчина — энергия в нем прямо-таки бурлила. Он обладал жизнеспособностью абсолютно здорового человека; он не знал мучительных сомнений, которые сводят на нет усилия многих людей. Мартин был лишен каких-либо комплексов в лучшем смысле этого слова. Он был цельным и гармоничным, как кошка. Его мысль и слово, импульс и действие, как и все прочее, были в высшей степени спонтанны, и казалось, он все делал по наитию. Он был свободен во всем, свободен настолько, что Кристин не могла это не только объяснить, но и до конца понять. Они отправились в постель в первый же день знакомства и поженились сразу же, как только это стало возможным в соответствии с законами Колумбии. Они прожили почти три года, которые пролетели как мгновение, как сон.
— Я столкнула его с плота, как только убедилась, что он мертв.
Одной лишь работы — а Мартин работал очень много — было недостаточно, чтобы погасить его неуемную энергию; во время уик-эндов и в праздники он карабкался на Анды, плавал по бурным рекам на самодельном каяке или организовывал любительские археологические раскопки. Кристин сопровождала его во всех экспедициях, если они не были слишком уж рискованными.
И к тому же он был моряком. Еще мальчиком в Ванкувере, что в Британской Колумбии, Мартин построил маленький шлюп, на котором выходил в пролив Джорджия в любую погоду. В последний год своего пребывания в Колумбии они нередко проводили свободное время в Барранкилье или Картахене, любуясь маленькими парусниками. Зачем лететь три часа до Северной Америки в комфортабельном самолете, сказал Мартин, если можно целых три недели с риском и лишениями плыть туда под парусами? Как ты считаешь, Крис? Да. Ты будешь все время промокшей и перепутанной, тебя будет тошнить, и будет так ужасно!.. Мы поплывем к Майами — отчаянный маршрут, — а там продадим судно, а может, черт возьми! — нам удастся пересечь даже Атлантический океан. Как ты думаешь, любимая? Да.
Они купили «Буревестник» у американской пары, которая пришла к выводу, что плавать под парусами гораздо менее романтично, чем мечтать об этом.
Судно затонуло на шестой день путешествия. Кристин упала внизу, и от удара ее выбросило из койки. Это был какой-то кошмар. По каюте носились сорвавшиеся с мест предметы. Керосиновый фонарь лег почти горизонтально, затем внезапно выровнялся и с такой же силой качнулся в противоположную сторону. Каюта наполнилась какими-то леденящими душу звуками — она не в силах их описать. Шпангоуты и обшивка судна скрежетали и лопались. Киль врезался в риф.
Каюта быстро заполнялась водой, отвратительно пахнувшей нефтью; Кристин боролась с подступающей тошнотой, с мощным водоворотом — казалось, ее затягивает в наполовину заполненную бутылку, которая к тому же раскачивается во всех направлениях. Вначале вода достигала бедер, затем шеи, затем снова бедер. Фонарь погас, она оказалась одна в этой адской тьме. Она закричала… и рядом с ней оказался Мартин.
Затем у нее провал в памяти. Таких провалов памяти в эту ночь и в последующие дни и ночи было немало, а трое последних суток — это фактически полное отсутствие каких-либо чувств, ощущений и воспоминаний.
Она оказалась на палубе, увидела вокруг бушующее, вспененное море. Мачта рухнула, накрыв палубу парусом. Мартин что-то кричал ей, но она не могла разобрать слов. Затем он стал быстро передвигаться, делать нечто, что показалось ей бессмысленным и абсурдным. Казалось, он исполняет какой-то замысловатый ритуальный танец, в котором соединялись движения и гневные призывы к неведомым силам. Он двигался вперед, бешено дергал за парус (позже она поняла, что он разрезал мешающий его продвижению парус), затем стал тащить к себе какой-то массивный предмет. Он что-то кричал ей. А потом она оказалась в воде и стала тонуть, но вскоре почувствовала себя в его крепких объятиях. И наконец оказалась в каком-то темном кармане, где пахло резиной и тальком и который двигался рывками с непредсказуемой скоростью. Это был, разумеется, плот. Конечно же, Мартин спас ее, и они проживут вместе еще шестьдесят лет, и у них будут внуки, и они будут счастливы.
Мартин оставался находчивым, ироничным, бодрым в течение всех этих ночных часов — Мартин есть Мартин. Он заснул очень поздно в эту ночь и так и не проснулся. С наступлением зари она увидела, что из его левого уха вытекает кровь. Он перестал дышать где-то в полдень, и вскоре она столкнула его тело в море.
Что еще можно рассказать об этих восемнадцати днях полного одиночества? В памяти они все спрессовались в один день и одну ночь. Временами море было спокойным, временами бурным. Порой шел дождь, порой его не было. Иногда она имела возможность сделать глоток воды и пососать кусок пищи, иногда нет. Было или светло, или темно, жарко или холодно, сыро или сухо. Был один бесконечно долгий день.
Она не рыдала и не заикалась, рассказывая свою историю. Кристин Терри не сломалась в море, и было мало вероятно, чтобы она сломалась в моей гостиной.
Некоторое время мы сидели молча, затем я сказал:
— Вы никогда не думали о самоубийстве?
Похоже, она была искренне удивлена.
— Нет. Мартин спас мне жизнь вовсе не для того, чтобы я так ею распорядилась.
— Есть кое-что еще, — сказал я.
— Разве?
— Вы не все рассказали.
— Правда?
— Зачем вы улизнули из больницы?
— Я снова проголодалась, — проговорила она. — Вы не возражаете, если я сделаю себе омлет?
— Расскажите мне, — не отступал я. — Воспользуйтесь возможностью.
— Возможно, что я вам и расскажу. Я приму решение, пока буду есть омлет.
Войдя в кухню, она достала из холодильника масло, яйца, сыр и грибы. Пока разогревалась сковорода, она сняла висевший на стене блокнот для записей, что-то написала на первом листе, оторвала его и вручила мне.
— Это то, что я не рассказала, — сказала она.
Я увидел на листке:
Алюмобериллиевый силикат
Al2Be3(SO3)6
твердость 7.5 — 8
удельный вес 2.70
— Боже мой, — пробормотал я, — мне следовало бы догадаться.
Она пожарила омлет, поставила его передо мной, затем сделала себе. Она не смотрела на меня, пока мы ели, но выражение ее лица оставалось прежним: не улыбка, а некоторое подобие улыбки или скорее намек на нее.
Она убрала со стола, налила две чашки кофе и закурила сигарету.
— Мартин был инженер-консультант по выявлению неисправностей. Одним из его постоянных клиентов была Колумбийская монопольная компания по добыче изумрудов. В мире всего два главных места разработки изумрудов. Один из них — в Советском Союзе, на Урале, восточнее Свердловска. Второй — в Мусо, в Колумбии — это примерно шестьдесят миль северо-восточнее Боготы.
Я кивнул.
— Кажется, я начинаю понимать.
— Да… Еще до моего приезда в Колумбию Мартин покупал контрабандные изумруды. Он получил довольно солидное наследство в Британской Колумбии и продал его, чтобы покупать необработанные
