от изумления. Кровать была пуста. Нетронутые подушки лежали поверх одеяла.
Она зажгла свет и посмотрела, нет ли записки. Неужели Джек ушел и оставил Кристофера одного в доме? Кухня сияла чистотой. О вчерашнем новогоднем ужине ничто не напоминало.
На стойке бара стояла пустая бутылка из-под шотландского виски, а рядом рюмка. Франческу охватил страх. Так бывало всякий раз, когда Майкл поддавался своей слабости к алкоголю. С Джеком это случалось крайне редко, ибо он никогда не давал себе поблажки, считая, что должен владеть собой. Если уж он напился, значит, что-то неладно.
— Франческа, это ты?
В дверях показалась Сюзанна и запахнула халат.
— Я уснула на твоем диване, но услышала, как ты вошла. Что случилось? У тебя испуганный вид.
— Мне пришлось заглянуть в «Розу Лайфорда» — там праздновали Новый год. А потом отвозила в аэропорт Аполлонию. Когда я уезжала, Джек был с Кристофером. Не знаешь, где он? — Франческа указала на пустую бутылку из-под виски. — Боюсь, он напился.
— Не волнуйся. Я послала его к одному моему знакомому, звонившему, пока тебя не было. Джек просил меня посидеть с ребенком. Конечно, он немножко выпил, но не думаю, что это могло повредить. Иначе я не позволила бы ему сесть за руль.
— Но чего ради он куда-то поехал в такой час?
— Давай присядем, и я все расскажу.
Они прошли в гостиную и сели. Сюзанна явно волновалась.
— Я должна обсудить с тобой один вопрос. Мне позвонили из Италии и предупредили, что леди Джейн намерена подать на меня в суд.
— Мама, ради Бога, о чем ты говоришь? В суд? На тебя? И это после всего, что она натворила?
— Да, она хочет затеять судебный процесс в Венеции. Леди Джейн обвиняет меня в убийстве ее дочери и отправила в Италию своих адвокатов, чтобы те возбудили дело. В Англии должны эксгумировать труп Сибиллы.
— Господи… но ведь прошло столько лет…
— На дела об убийствах установлен срок давности в двадцать лет. — Сюзанна встала и начала беспокойно ходить по комнате. — Мне придется вернуться в Венецию и восстановить свое доброе имя. Я не собираюсь скрываться. Думаю, для вас с Кристофером так будет лучше.
— О Господи, — снова прошептала Франческа. Так вот почему ее мучили мрачные предчувствия. — Нет, мама, для меня и Кристофера ничего хуже не придумаешь, не говоря о том, что это означает для тебя. — Голос Франчески дрожал. — В таком состоянии как сейчас, ты не можешь вернуться в Венецию. Леди Джейн хочет устроить охоту на ведьм. Подумай, какую шумиху поднимут газеты, какой разразится скандал!
— А ты подумай, что будет, если я не поеду. Все решат, что я виновна в убийстве. Но это не так, ты знаешь, я любила Сибиллу.
Франческа тяжело вздохнула:
— Я знаю, мама, но за это тебя обольют грязью.
Взгляд Сюзанны выражал тоску и решимость.
— Дорогая, я понимаю, что нам всем предстоит пережить настоящий кошмар, но рано или поздно это должно было случиться. Думаю, уже в тот день, когда ты пришла ко мне в Париже, тебе было ясно, что нам угрожает серьезная опасность.
— Но зачем ворошить прошлое? К чему выставлять нашу жизнь на потеху публике?
— У тех, кто, как мы, живет на виду, нет другого выхода. Я много лет пряталась, а теперь понимаю, что лучшие годы жизни прошли впустую. Я лишила себя возможности наблюдать, как ты растешь, не была на твоей свадьбе, не знала своего замечательного внука. Нет, нельзя скрываться от жизни.
— Мы найдем достойный выход из положения.
Сюзанна продолжала, словно не слыша возражений дочери:
— Кроме того, это свело с ума леди Джейн. Она копила в себе гнев, он зрел внутри, как гнойник, и в конце концов отравил мозг. Старуха явно гордится, что столько лет как бесценную реликвию хранила у себя орудие убийства — вернее, то, что она называет орудием убийства. Боже праведный, мне просто не верится, что кинжал все это время был у нее. Я никогда не задумывалась, где он. Видимо, Карло считал, что об этом позаботилась Рената, а та считала, что это сделал Карло. Говорят, на нем сохранились кровь Сибиллы и мои отпечатки пальцев.
— Эта женщина — сущий дьявол. И она тебя люто ненавидит. Помоги нам всем Бог!
Сюзанна устало улыбнулась:
— Что ж, теперь у меня есть ты, и это главное. Джек поехал посоветоваться с моим старым другом, адвокатом Энсоном Прескоттом. Энсон боится меня расстраивать, поэтому предпочел изложить дело кому- нибудь из членов семьи и объяснить, что меня ждет.
— Да, теперь я понимаю, почему Джек решил выпить.
Лицо Сюзанны выражало непреклонность.
— Уверена, в конце концов окажется, что все это к лучшему.
— Сомневаюсь. А что мы скажем пятилетнему мальчику?
— Не нужно ничего говорить. Скажи Кристоферу лишь то, что считаешь необходимым. Но я должна вернуть себе доброе имя ради его же блага.
Сюзанна вернулась в свой коттедж, а Франческа все сидела, парализованная страхом. Джек застал ее на том же месте. Она ухватилась за него, видя в нем единственную опору в своем рушащемся мире.
— Ах, Джек, все так неожиданно! Кажется, будто у меня отбирают все, что мне дорого, — проговорила Франческа, потом добавила: — Маме нельзя ехать в Венецию.
Они сели за стол в кухне. Джек сварил кофе и изложил ей все обстоятельства дела, одно другого хуже:
— Боюсь, дорогая, твоя мать не вполне осознает серьезность положения. Расследование, если его проведут, начнется не раньше чем через несколько недель. За оставшееся до этого время нам необходимо как следует ее спрятать.
— Это не так-то легко.
— Понимаю. — Он взял Франческу за руку. — Признаться, сейчас я гораздо больше беспокоюсь о вас с Кристофером, чем о твоей матери.
— Почему?
— Дорогая, по-моему, здесь ты не в безопасности. Подумай, что эта женщина сделала с тобой четыре года назад. А теперь она, должно быть, совсем спятила. Одному Богу известно, что может взбрести ей в голову. Не надо искушать судьбу. Вам с Кристофером надо уехать отсюда, прежде чем эта безумная измыслит еще какой-нибудь чудовищный способ отомстить тебе.
— По-моему, она вполне удовлетворится возбуждением уголовного дела.
— Прескотт сомневается, что это пройдет. Его не слишком интересует, виновна ли твоя мать, или нет. Но расследование может выявить коррумпированность итальянской полиции и городских официальных властей. Леди Джейн утверждает, что граф подкупил многих высокопоставленных лиц. Даже свидетельство о смерти было фальсифицировано. Прескотт считает, что нам не следует тревожиться. Скорее всего итальянцы спустят все на тормозах или возведут такие бюрократические препоны, что леди Джейн ничего не добьется.
— Джек, беда в том, что мама хочет лететь в Венецию. По-моему, это чудовищная ошибка. Положение лишь ухудшится. Но мама считает, что это единственный способ вернуть себе доброе имя.
Джек покачал головой:
— Скверная затея. Полагаю, нам надо вывезти ее из Лайфорд-Кэй, и чем скорее, тем лучше. В Венеции ей не место. Кто знает, как откликнется на это итальянская пресса, не говоря уже о том, во что это обойдется всем нам.
— Оставь в покое прессу! Ты понимаешь, что мою мать обвиняют в убийстве? Ее могут посадить в тюрьму, а ты беспокоишься из-за каких-то ничтожных статей в бульварных газетах! — рассердилась Франческа.
