вашу боль, дайте мне знать об этом. Искренне ваша…»
Все последующие дни она часто думала о Брэде, о том, как он переживает потерю жены, которую, судя по всему, он нежно любил. Получив белый конверт, на котором стояло имя «Б. Пирс», Дженна была, как это ни странно, разочарована, найдя в нем слова казенной благодарности в ответ на ее соболезнования: должно быть, Брэд разослал сотни таких ответов.
«Ну хорошо, — укоряла себя Дженна, — а чего, собственно говоря, ты ожидала? Почему он должен помнить какую-то женщину, с которой ему довелось перекинуться парой слов в больничном кафетерии? Этот малознакомый человек, только что потерявший жену, не похож на меня, он наверняка не мучается от незавершенных дел и невысказанных слов».
В будничных делах воспоминания о Брэде и связанные с ним чувства постепенно улетучились. Рядом был Карим, который вскоре должен был начать учиться в Гарварде. Как ни убеждала его Дженна хотя бы первый курс пожить дома, сын остался непреклонен: он будет жить в общежитии, самостоятельно. Что делать, скоро Дженна останется одна.
Что касается Каролины, то и здесь все надежды оказались напрасными: с каждой неделей шансы на ее выздоровление становились все призрачнее, пока наконец стало ясно, что надежды больше нет. Родители Каролины, верующие католики, не смогли решиться на отключение жизнеобеспечивающей аппаратуры и перевели дочь в частную клинику в Коннектикуте.
— Дальше так продолжаться не может, — сказала Элен Шрайбер, новый психотерапевт приюта. — Мест катастрофически не хватает. Мы уже помещаем пациентов по двое в одноместные палаты.
— Я знаю, — ответила Дженна, — и делаю все, что могу. Надеюсь, скоро у нас будут хорошие новости.
На ее столе уже давно лежала копия запроса, посланного в фонд Пирса, где описывалось бедственное положение приюта и необходимость оказания помощи женщинам и детям, которым не на кого было больше надеяться. По соседству продавался под застройку отличный участок, и приюту предоставили три месяца на обдумывание и оплату. Поможет ли им фонд Пирса? Дженна ожидала, что в ответ на их отчаянную мольбу последует звонок, но вместо этого пришло официальное письмо от исполнительного секретаря Фонда, в котором Дженне предписывалось представить подробные выкладки о средствах, необходимых для возведения нового здания для нужд приюта.
Дженна отправила в адрес Фонда нужные документы, пришли деньги, и началось строительство приюта имени Патриции Боумен. На этом все отношения с Фондом закончились.
«Я могла бы сама позвонить ему, — думала Дженна, — и лично за все поблагодарить». Но было совершенно ясно, что он не желает личных контактов. Так что пусть все идет, как идет.
Однако когда спустя почти полгода Брэд все же позвонил, Дженна поняла, кто это, еще до того, как он успел произнести первое слово. Она была до того взволнована, что стала лепетать что-то о полученных деньгах.
— Мы так благодарны вам. Через несколько недель мы открываем филиал приюта имени Патриции Боумен. Естественно, вы будете почетным гостем и…
— Я принимаю ваше приглашение и с радостью прибуду на церемонию, — прекратил он ее словоизвержение. — Но я звоню для того, чтобы пригласить вас пообедать со мной в пятницу или в любой другой удобный для вас день.
— Это свидание? — выпалила она, желая, чтобы против воли вылетевшее слово немедленно вернулось назад.
Он рассмеялся. Это был хороший знак.
— Да, — сказал Брэд. — Думаю, что можно сказать и так.
Дженне казалось, что она ни разу не ходила на свидание, никогда не одевалась, чтобы хорошо выглядеть, что никто и никогда не говорил ей, как она красива. Дженна вытаскивала из шкафа, рассматривала и бросала на пол блузки, юбки и брюки — все было не то. Заново просмотрев весь своей гардероб и не найдя ничего подходящего, она отправилась в самый дорогой бутик на Ньюбери-стрит, где потратила сумасшедшую сумму на такую обновку, которая и не снилась ей в последние годы — кремовый габардиновый костюм, выгодно подчеркивавший ее фигуру.
Для работы это, конечно, не годится, но прекрасно подойдет для первого свидания с Брэдом Пирсом.
Они встретились в ресторане на Уинтер-плейс, и Брэд начал с извинений, что не смог подвезти ее. Дженна ответила, что и сама неплохо добралась.
— Но я все равно прошу прощения, — настаивал на своем Брэд. — Я человек старомодный, как это заведение, — произнес он, указывая на по традиции отделанные темными домовыми панелями стены ресторанного кабинета. — Я должен был прийти к вашим дверям с букетом цветов в руках. Но деловая встреча затянулась, я опаздывал, а мне не хотелось заставлять вас ждать, так что…
— Не волнуйтесь, все получилось как нельзя лучше, — успокоила его Дженна. — Намерение стоит дороже поступка. Во всяком случае, на первый раз, — сказала она, подивившись собственной смелости и поражаясь бесу, который в нее вселился.
Возле Брэда незаметно возник солидный, одетый в строгий, под стать заведению, костюм официант.
— Подать вина, сэр? — учтиво спросил он.
Брэд кивнул.
— Я позволил себе все заказать заранее по своему вкусу, но если вы предпочитаете…
— Нет, — ответила Дженна, — обожаю сюрпризы.
Сноровисто, но без всякой рисовки официант накрыл стол: консоме, зеленый салат, жареная курица и французское вино.
— Я десятки раз проходила мимо этого ресторана, — сказала Дженна, — и не представляла себе, какое это… замечательное место.
— Любимый ресторан моего отца. Однажды я назначил здесь мое самое важное в жизни свидание.
— С будущей женой? — спросила Дженна, польщенная тем, что именно с ней Брэд решил продолжить свою традицию свиданий в этом ресторане.
Он кивнул.
— Мы познакомились еще в школе. С тех пор у меня не было необходимости еще кого-то искать. Я это знал, и Пэт тоже знала.
— Это звучит немного старомодно.
— Я же вам говорил…
— Да, правда, — рассмеялась Дженна. — Вы несовременны.
За кофе разговор продолжился. Брэд пустился в воспоминания о своей жене, постоянно извиняясь, что докучает Дженне скучной историей, но Дженна с удовольствием слушала Брэда, искренне убеждая его, что ей ни капельки не скучно.
— У вас никогда не было детей?
— Не было.
— Вас это не смущало? — Несмотря на годы, проведенные в Америке, Дженна в душе оставалась уроженкой аль-Ремаля, ей показалось странным, что мужчина не оставил свою бездетную жену и продолжал любить ее.
— Нас обоих это смущало. Очень смущало. Но… Пэт не могла иметь детей. Я бы сказал, что это обстоятельство нас преобразило. Мы вспомнили о том, сколько на свете нежеланных, бедствующих детей. Тогда-то и появился Фонд. Пэт объездила все страны мира от Африки до Индии — захолустья, где множество детей умирает от голода и отсутствия медицинской помощи. Пэт основала приюты в местах, где было много беспризорных детей. Последние десять лет она готовила добровольцев для работы с детьми, зараженными СПИДом. С помощью Пэт было подготовлено столько медсестер, что их хватило бы на все больницы Бостона.
— Она была замечательной женщиной.
