— О да. — Глаза Брэда увлажнились, он погрузился в воспоминания.
Дженна протянула руку, коснулась его плеча. Это был жест сочувствия. Странно, подумала она, что ее тянет к человеку, столь привязанному к своей покойной жене. Однако решила она, в этом нет ничего странного. Как психолог, Дженна понимала, что преданность Брэда памяти Пэт является свидетельством его способности любить.
Заметив, что старик официант поглядывает на часы, Дженна посмотрела на свои.
— Уже очень поздно, — с сожалением сказала она. — Думаю, что старый джентльмен ждет не дождется, когда мы уйдем.
— Можно я вас поцелую? — спросил Брэд, когда они остановились у дверей квартиры Дженны.
— Что?
— Наше первое свидание! — напомнил он.
— Господи, вы действительно старомодны.
Но на самом деле Дженна была очарована Брэдом.
— Думаю, — сказала она, — я тоже достаточно старомодна.
Их губы соприкоснулись, он нежно погладил ее по щеке. Ласка была бесхитростной, но обещала многое: она будила воспоминания о том далеком времени, когда ее желали и любили. Дженне хотелось, чтобы эта невинная ласка продолжалась вечно.
Постепенно Дженна поняла, что ее объединяет с Брэдом не только чувство утраты и одиночество. Оба любили Норт-Энд и музей Изабеллы Гарднер, ненавидели диеты и то, что выдавалось за современное искусство. Но что еще важнее, им было легко друг с другом. Сидели ли они на стадионе или прогуливались по набережной, темы для разговоров не иссякали. Даже молчание их не тяготило — то было очень доверительное и доброе молчание, а не пустота, которую надо было чем-то во что бы то ни стало заполнить.
Однажды в субботу, когда они жевали сандвичи в открытом кафе, Брэд удивил ее неожиданным предложением.
— Я бы хотел пригласить вас на чай в дом моей матери. Завтра.
— Вашей матери?
— Да. Надеюсь, что вы станете очень важной частью моей жизни, и мы не можем сбросить со счетов существование моей матери. К тому же это может оказаться забавным.
Дженна была тронута и польщена. Однако, вспомнив о своей свекрови, ужасной Фаизе, она усомнилась, что знакомство окажется «забавным».
И не ошиблась.
Абигайль Уитмен Пирс оказалась столь же впечатляющей, как и ее аристократическое имя.
Худая, прямая, как палка, старуха с жесткими седыми буклями жила на Бикон-Хилл в доме, больше похожем на музей.
Когда она на европейский манер в обе щеки расцеловала сына, ее жесткие серо-стальные глаза на мгновение смягчились, но только на мгновение. Когда Абигайль повернулась к Дженне, взгляд старухи не сулил для гостьи ничего хорошего.
— Вы знали Патрицию, дорогая? — спросила Абигайль за чаем и сандвичами с кресс-салатом.
— Нет, — ответила Дженна. — Но мне известно, что это была особенная женщина.
— В самом деле. Именно такой она и была. Прекрасная была жена для Брэдфорда. Просто незаменимая, могу добавить.
Дженна вежливо улыбнулась, прекрасно понимая, что хочет сказать Абигайль.
— Откуда вы приехали, дорогая?
— Из Египта. Я родилась в Каире, но выросла во Франции.
— Мы с покойным мужем однажды были в Египте. Постойте, когда же это было? Ах, да, лет тридцать назад. Очень колоритное место, очаровательная история. А местные жители очень… очень живописны.
Дженне стало невыносимо обидно от покровительственной манеры Абигайль разговаривать. «Все правильно, — подумала она. — Абигайль — типичная мать, такая же, как Фаиза. Ни одна женщина не может быть достаточно хороша для ее любимого сыночка». Только Патриция Боумен была достойна чести быть женой Брэдфорда Пирса.
— Катастрофа! — сказала она Брэду, когда они покинули наконец дом на Бикон-Хилл. — Вселенская катастрофа!
— Все не так уж плохо, — возразил Брэд. — Мать, конечно, любого может вогнать в краску, но в таких случаях очень помогает чувство юмора. Как ты думаешь, что помогает отделываться от ее хитрых уловок, когда она пытается познакомить меня с «подходящей женщиной»?
Дженна нисколько не удивилась. Итак, Абигайль была готова принять только «подходящую» женщину.
Дженна Соррел явно не подходила под это определение. «Ну что ж, — сказала себе Дженна, — ты не нравишься Абигайль. — Вам обеим придется с этим смириться. Например, тебе не нравится Жаклин, но зато она нравится Кариму, и ты терпишь несносную девчонку».
Поэтому она старалась не возражать, когда оказалось, что на открытие приюта имени Патриции Боумен приглашена Абигайль, которая битых полчаса рассказывала корреспонденту «Глоб» о достоинствах покойной Патриции, сознательно игнорируя вклад Дженны в дело открытия приюта.
Когда Брэд упомянул о скромной вечеринке, которую устраивает его мать в честь состоявшегося торжества, Дженна решительно отказалась идти. В этот день она уже была по горло сыта Абигайль Пирс.
— Пойдем, пойдем, будь выше этого, — уговорил ее Брэд. — Мы возьмем ее измором, если будем действовать заодно, Дженна. Вот увидишь.
— Не очень-то ты убедителен.
— Ты не думаешь, что я стою небольшого неудобства? — поддразнил ее Брэд.
Что поделаешь, Дженна подумала, что стоит.
По выражению лица Абигайль Дженна поняла, что ее не только не приглашали, но и не ждали. Если Абигайль и была удивлена, то очень быстро оправилась от изумления и повелительным жестом отправила Брэда к яркой рыжеволосой особе.
— Уинки давно ждет тебя, Брэдфорд, — сказала старуха таким тоном, словно Дженны не существовало. — Она проявила недюжинное терпение, и теперь ты должен вознаградить ее бокалом мартини, Ты же знаешь, как она его любит.
Всем стало очень неловко. Дженна не знала, как себя вести, особенно после того, как рыжеволосая с криками восторга громко чмокнула Брэда и повисла у него на шее. «Спокойствие, Дженна, только спокойствие». Изобразив на лице улыбку, Дженна вошла в гостиную, решив познакомиться с гостями. Увидев в углу одинокого старика, она подошла к нему и представилась.
— Что вы сказали? — крикнул он, приложив ладонь к уху. Старик явно недослышал.
— Дженна Соррел, — повторила она, повысив голос.
— Дженна, как?
— Соррел, Соррел, Дженна Соррел.
— Я вижу, что вы уже познакомились с Элдоном, — произнес неведомо откуда взявшийся Брэд.
— Еще нет, — капризно ответила Дженна. — Мы застряли на моем имени.
— Ага, понятно. Ну, хорошо. Дженна Соррел, позвольте представить вам Элдона Бейкера. Элдон ушел с поста сенатора от штата Массачусетс пятнадцать лет назад и с тех пор не включает свой слуховой аппарат, справедливо полагая, что наслушался глупостей на всю оставшуюся жизнь. — Брэд озорно подмигнул старику.
Тот широко улыбнулся, словно услышал все до последнего слова.
«Так кто эта рыжая?» — хотелось спросить Дженне. Но она промолчала. Скорее умрет, чем спросит.
— Ты еще не получила удовольствия? — шепнул ей на ухо Брэд.
— Еще нет.
