На какое-то мгновение Стефани воодушевилась. Действительно, она так давно не видела Перри. Теперь он стал главным модельером известного Дома моделей и все время разрабатывал новые коллекции, готовя их к показу в разных столицах мира. Прежде чем Стефани успела принять решение, послышался громкий треск из кабинета Гранта.
— Черт побери! Что случилось?
— Я сама проверю, — крикнула Стефани. Она уже бежала к лестнице. — Оставайся здесь, — добавила она, когда Анна поднялась. — Сара вот-вот придет домой, я не хочу ее беспокоить.
Не постучавшись, Стефани распахнула дверь кабинета. Уютная комната с обитой зеленой кожей мебелью, с полками от пола до потолка, заставленными книгами, сейчас напоминала место недавнего побоища: страницы напечатанного текста были разбросаны по ковру, некоторые из них смяты, другие разорваны на мелкие кусочки; сброшенные с полок книги и видеокассеты валялись на полу; под ногами лежали осколки люстры. Грант стоял у окна, спиной к Стефани. Под бежевым шерстяным джемпером его плечи тряслись от очередной вспышки гнева, которые он уже давно не скрывал.
— Грант? — Если он и слышал ее, то не подал вида. Наступая на осколки люстры, Стефани подошла к мужу и встала позади него. — Что случилось?
— А ты как думаешь, черт возьми? — Грант повернулся к жене, неестественно расхохотавшись. — Позвонил Бадди с ужасными новостями.
— Из компании «Ледук»?
— Да, «Ледук», — с сарказмом произнес Грант, нарочно усиливая французский акцент. — Шайка недотраханных лягушек. Они не заметят хороший сценарий, даже если он свалится им прямо на голову.
— Разрушая наш дом, ты ничего не добьешься.
— Нет? — Его губы растянулись в злой усмешке. — А что ты предлагаешь, о мудрец?
Стефани еле сдержалась. Такие вспышки гнева Гранта были довольно редкими, но каждый раз, когда они случались, стена между ней и мужем становилась все плотнее. «Никогда не спорь с пьяным, Стефани. Ты только еще больше разозлишь его», — учила подругу Трэси. Но Стефани надоело оставаться спокойной, притворяться, что ситуация изменится к лучшему, чувствовать себя такой беспомощной. Пришло время побороться за себя. На этот раз Гранту придется ее выслушать.
— Мне очень жаль, что так сложилось с «Ледуком», дорогой, — произнесла Стефани, когда Грант собрался было опять отвернуться. — Я знаю, как ты разочарован. Но ты должен взять себя в руки. Ты не можешь рвать и метать каждый раз, когда услышишь плохие новости.
— Тебе легко говорить. Ведь не тебя называют неудачником.
— Никто не называет тебя неудачником.
— Может, ты пойдешь и займешься чем-нибудь, Стефани? — произнес Грант. Морщины вокруг его рта углубились, состарив его сразу лет на десять. — У меня нет настроения разговаривать с тобой сейчас.
— Хорошо, я уйду. Но не раньше того, как мы добьемся понимания.
— Понимания чего? — поднял бровь Грант.
— Тебя и… — Стефани указала на беспорядок в комнате, — и всего этого. — Она сделала глубокий вздох. — Я мирилась со всей этой ерундой целых пять лет, Грант, и больше не собираюсь терпеть все это. Я устала от перепадов твоего настроения, от того, что ты пьешь, жалеешь себя, и от того, как ты обращаешься со мной, когда я стараюсь помочь тебе.
— Если бы ты искренне хотела помочь мне, то помогла бы продать хоть один сценарий. Ты же знаешь кучу людей в этом городе. Они бы прислушались к твоим словам.
— Я ведь пыталась, черт побери! Стучалась во все двери, которые знаю. Ответ всегда один и тот же: ты ненадежный, на тебя нельзя положиться.
— И еще я потерял свою оригинальность, — горько добавил он.
— Но продать сценарий — это не самое важное, Грант. Самое важное — ты сам. Самое важное — мы.
На губах Гранта появилась злая гримаса, он отвернулся к окну, все его тело застыло.
— Прекрасно, — сказала Стефани, едва сдержав вздох раздражения. — Не смотри на меня. Со мной не обязательно считаться. Но тебе придется выслушать меня. — Она сделала глубокий вздох, понимая, что на этот раз дороги назад нет. — С тех пор как я вышла за тебя замуж, ты всегда был для меня на первом плане. Я любила и поддерживала тебя, заботилась о тебе. Ради тебя я даже бросила карьеру. — Она подождала, какая последует реакция мужа. Грант никак не реагировал. — Но единственное, что я не позволю тебе сделать, это обижать Сару, — продолжала Стефани. — Твое поведение убивает ее, Грант. Она понимает все, что происходит. Иногда, поздно ночью, после твоей очередной вспышки раздражения, я слышу, как она плачет. Мне приходится идти к ней в комнату и уговаривать ее, что все образуется. Только ничего хорошего не будет, и Сара прекрасно понимает это.
Казалось, тело Гранта расслабилось. Он повернулся к Стефани, в его глазах была такая боль, что сердце Стефани заныло.
— Прости меня. Ты же знаешь, я не хотел обидеть ее. Я… поговорю с Сарой.
— Это больше не помогает, — покачала головой Стефани.
— Господи, Стефани. Я же извинился. Что еще ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты перестал пить. Я хочу, чтобы ты опять взял себя в руки. — Она помолчала и посмотрела на мужа пристальным взглядом. — Если ты не сделаешь этого, я уйду от тебя.
Грант сразу же переменился в лице. Ультиматум, которого он никогда раньше не слышал, подействовал на него, как холодный душ. В его налитых кровью глазах появилось выражение полного отчаяния.
— Ты ведь сказала это несерьезно, — покачал он головой. Подойдя поближе к Стефани, Грант взял ее руку и поднес к губам. — Ты не можешь уйти от меня. Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя, сколько вы с Сарой значите для меня.
— Докажи это. Пойдем в реабилитационный центр.
— Я не могу, — резко замотал головой Грант. — Ты знаешь, я не могу сидеть под замком.
— Клиника «Бэтти Форд» не похожа на другие подобные больницы, и Палмдейльский центр тоже. Там ты сможешь свободно передвигаться, заниматься спортом, принимать участие в разных занятиях.
— Для меня это все равно означает быть запертым, — продолжал качать головой Грант. — Процесс восстановления не закончится успешно, я превращусь в зомби.
— Тогда каким образом ты собираешься изменить свою жизнь? — спросила Стефани, чувствуя, что все ее усилия напрасны.
— Давай уедем!
— Что?!
— Давай уедем. Только вдвоем. — Улыбка, такая редкая в эти дни, превратила мужа в прежнего Гранта. — Мне будет легче бросить пить подальше от этого проклятого города, от ежедневных стрессов.
Интуиция подсказывала Стефани, что надо отказаться. Гранту нужны не каникулы, а помощь. Но он выглядел таким нетерпеливым, полным надежд и уверенным в себе и в том, что именно смена обстановки ему необходима.
— Что… ты надумал?
— Я говорю о летнем домике Перри в Портофино. Он все время предлагает нам погостить там, а мы постоянно отказываемся. — Грант взял другую руку Стефани и прижал их обе к своей груди. — Мы можем уехать сразу же после каникул, как только Сара вернется в школу.
Стефани колебалась. Перри купил этот домик три года назад и проводил там часть лета каждый год. В остальное время дом пустовал или сдавался друзьям. Январь считался мертвым сезоном на итальянской «Ривьере»: спокойно, мало народа.
— Ну, что скажешь, малыш?
Стефани чувствовала слабость. Это первый раз, когда Грант сделал хоть какую-то попытку изменить свою жизнь. Конечно, она ожидала совсем другого решения, но что плохого, если попробовать его способ? Еще один, последний раз?
— Хорошо, — выдавила из себя улыбку Стефани. — Я позвоню Перри и узнаю, свободен ли дом.
— Ты не пожалеешь, дорогая, — произнес Грант, подняв Стефани и прижав ее к своей груди. —