Глава 19
В понедельник, в 10 часов утра, Ник припарковал свой «олдсмобиль» на вершине холма в одном квартале от дома Дайаны и подождал, пока она ушла. Потом с самым беззаботным видом вышел из машины.
С наклеенными густыми седыми усами и в униформе почтальона, которую он с успехом использовал в предыдущем преступлении, он набросил на плечо ремень кожаной сумки и стал спускаться с холма, держа пальцы крестиком, чтобы не столкнуться лицом к лицу с настоящим почтальоном.
Убедившись, что любопытная дама из дома напротив не подглядывает из-за занавески, он обошел дом Дайаны, на ходу нащупывая в сумке связку отмычек, ключей и старых кредитных карточек, которые он собрал за многие годы. Черный ход был оборудован надежной задвижкой, открыть которую было труднее, чем прочие замки. Но ему еще не попадался замок, который он не смог бы открыть, и этот не был исключением.
Не прошло и двух минут, как Ник уже проник в гостиную. Снова пошарив в сумке, он извлек пару черных кожаных перчаток, маску, чтобы предохранить лицо от осколков стекла, и большой нож.
С полным безразличием на физиономии он стал крушить все вокруг.
Впервые с тех пор, как Трэвис, явившись к ней в ресторан, неожиданно предъявил права на ее сына, у Дайаны было хорошее настроение. Два дня назад ей позвонил Джон Маккей и сказал, что судья Парсон отказался вести дело об опекунстве по этическим причинам. «Судья Арнетт – одна из самых беспристрастных судей в районе залива, – сказал Джон в конце разговора, – так что поплюйте через левое плечо. До встречи в суде через неделю».
И теперь, направляясь домой, она тихо напевала какую-то мелодию, чего не делала уже несколько недель. Вокруг нее все напоминало о приближающемся празднике, особенно на Сакраменто-стрит, где многие дома, в том числе и их, украшены гирляндами маленьких разноцветных фонариков, красивыми венками, а иногда даже фигурками Санта-Клаусов с санями. Сегодня ближе к вечеру, когда Зак вернется из школы, они отправятся на ферму Райли и выберут рождественскую елку.
Все еще напевая, она открыла дверь и вошла в дом. Перед ней предстала картина страшного разрушения.
Прихожая и та часть гостиной, которая видна с порога, были разгромлены самым безжалостным образом. Она хотела было шагнуть вперед, но инстинкт самосохранения подсказал ей, что входить не следует, потому что бандит может находиться в доме.
Силы оставили ее, и она, застыв на месте, прислушалась, ожидая услышать звук шагов или скрип половицы. Но в доме стояла зловещая тишина. Вандал, устроивший этот погром, уже ушел.
Медленно, словно робот, она двинулась в направлении гостиной и охнула, когда под ногами захрустели осколки стекла. В комнате не осталось ни одного целого предмета. Книги, вазы, подсвечники была разбросаны по полу. Картины, сорванные со стен, выдраны из рамок.
Диванные подушки и обивка кресел распороты, и белый набивочный материал вылезал из прорех. Шкафчик ручной работы, который она много лет назад привезла из Мехико, валялся, перевернутый вверх дном, ящики из него были вытащены и их содержимое раскидано по всей комнате. Безделушки, лампы и другие памятные вещицы валялись на полу – разбитые и растерзанные.
Убедившись в том, что в доме, кроме нее, никого нет, Дайана с колотящимся сердцем переходила из комнаты в комнату, испытывая при виде разрушений то отчаяние, то ярость. Годы тяжкого труда и любовной заботы превратились в кучу мусора. Если бы произошло землетрясение, то и оно не могло бы оставить более разрушительных последствий.
Нагнувшись, она подобрала осколок вазы, принадлежавшей еще матери, и, прижав его к груди, почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
В комнате Зака, увидев разбитый вдребезги компьютер, она остановилась на пороге, прижав кулаки ко рту. Эдди, думала она, припомнив угрожающую записку, которую ростовщик оставил в ее спальне пять месяцев назад. Должно быть, это дело рук Эдди.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это им не сойдет с рук. На сей раз она это так не оставит.
Стиснув зубы, она направилась к телефону, с облегчением увидев, что аппарат уцелел, и позвонила в полицию.
Полицейские прибыли через несколько минут – двое в синей форме. Они только покачали головами, увидев ужасные разрушения.
Один из них, назвавшийся офицером Кесслером, вынул из нагрудного кармана блокнот и начал что- то писать.
– Что-нибудь взято, мэм? Ценные вещи, ювелирные украшения, меха, произведения искусства?
– Нет, в доме не было ничего ценного. Кроме памятных вещей. – Она взглянула на рамку, которую держала в руках. В нее была вставлена ее любимая фотография Зака, сделанная, когда ему исполнилось три года. Фотография была разорвана в мелкие клочья, которые валялись на полу вперемешку с осколками стекла.
– У вас есть подозрения относительно того, кто мог это сделать?
Она встретилась с ним взглядом.
– Да, я подозреваю человека по имени Эдди.
– А фамилия?
– Я не знаю. Это ростовщик, которого знает мой брат.
Офицер перестал писать.
– Вы сказали «ростовщик»?
– Я его никогда не видела, но слышала о нем. – Усталым голосом она поведала о Нике и предыдущем вторжении в свой дом.
– Где проживает ваш брат?
Если у нее и были какие-то сестринские чувства к брату, то теперь от них не осталось и следа. Ей приходилось защищать себя и Зака, а Ник пусть сам выпутывается как хочет. Она назвала его адрес.
Полицейский закрыл блокнот.
– Хорошо. Мы сообщим об этом детективу из полицейского управления. А вы ничего здесь не трогайте, пока не приедет страховой агент. – Он засунул блокнот в карман. – Вам есть где переночевать, мэм? Родители? Друзья?
Она кивнула, поблагодарила их и проводила до двери. На смену страху, который она до этого испытывала, пришли гнев и отчаяние. Она почувствовала, что сейчас разрыдается, попыталась сдержаться, но не смогла.
Перешагнув через разбитую лампу, она подошла к телефону и позвонила Кэт. Изо всех сил стараясь говорить спокойно, Дайана рассказала о том, что случилось.
– Хочешь, чтобы я приехала? – спросила Кэт.
– Нет. Лучше забери Зака из школы и увези к себе.
– Поняла.
– Ничего ему не рассказывай, – предупредила она. – Я сама расскажу. – Потом, заверив подругу, что с ней все в порядке и что она скоро приедет, Дайана повесила трубку.
Закрыв глаза, она медленно соскользнула по стене на пол. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой и такой беспомощной. Горькие слезы хлынули из глаз, и она подумала о Кейне, о том, как он встревожился, когда на прошлой неделе она рассказала ему о Нике, и как он сразу же овладел ситуацией. Именно это ей было нужно сейчас – чтобы кто-нибудь овладел ситуацией.
Дрожащей рукой она снова взяла телефонную трубку и набрала номер рабочего телефона Кейна.
Джеки сразу же соединила ее с ним.
