снял его и бросил на кресло.
Луч лунного света пробился сквозь не до конца задернутые шторы и упал на ее груди. Они были небольшие, округлые, прекрасно развитые для ее миниатюрной фигуры. Сдерживая настойчивое желание, Кейн, наклонившись, поцеловал одну из них, проведя пальцем по кругам вокруг уже напрягшихся розовых сосков, прежде чем взять один из них губами.
– О!
Восклицание, едва слышное, словно шепот, напомнило ему удивление ребенка, оказавшегося в комнате, полной сокровищ. И были в этом восклицании такая свежесть, такая невинность, что возбуждают сильнее, чем любые уловки людей искушенных.
Стараясь контролировать свое желание, он продолжал раздевать ее, постепенно освобождая ее тело от остальных предметов одежды – брюк, чулок на резинке, черных шелковых трусиков. Затем, отступив на шаг, он быстро снял свою одежду, небрежно бросив ее на пол, и вернулся в ее раскрытые в ожидании объятия.
Она притянула его к себе, подчиняясь желанию слиться с ним, удовлетворить свою жгучую потребность в его близости. Но как бы она ни торопилась приблизить этот момент единения, Кейн не позволил ей пойти дальше.
– У нас впереди вся ночь, – прошептал он. Когда его руки скользнули вдоль ее обнаженного тела, он почувствовал, как она дрожит. Затаив дыхание, он опустил руки ниже, ощущая твердость мышц живота, округлость бедер, нежность ее кожи.
Дайана вся горела. Тело ее, охваченное страстью, силы которой он у нее не подозревал, извивалось под его руками в каком-то эротическом танце, в котором каждое чувственное движение требовало продолжения этой игры. Теперь ее руки скользили по всему его телу, так что он уже едва мог сдерживать свое желание.
– Мне трудно сдерживаться, леди. Возбужденная низким горловым звуком его голоса, она закинула ногу на его бедро и, ухватившись за его плечи, всем телом подалась вперед. Он, казалось, перестал дышать от наслаждения, а его кожа под ее руками стала горячей и влажной.
Он вошел в нее, перехватив губами вырвавшийся у нее стон наслаждения. Мгновение они лежали, не двигаясь. Потом, когда желание стало нестерпимым, он положил вторую ногу себе на бедра.
Она сразу же подстроилась к его ритму, как будто они всю жизнь занимались любовью. Она никогда до конца не понимала, что означает полная близость с мужчиной. Сейчас она поняла это.
Охвативший ее жар усиливался по мере того, как ускорялся ритм их движений. Все чувства были обострены, каждая мышца напряглась. Она хватала ртом воздух, следуя каждому его движению, впуская его еще глубже внутрь своего тела. Ее руки гладили его спину, все крепче и крепче прижимая его тело.
Мощный оргазм, какого она не испытывала никогда в жизни, потряс ее с такой силой, что она едва могла дышать. Но настоящее счастье испытала она, когда уловила момент его наивысшего наслаждения. И, наконец, почувствовав, что он слабеет, она наградила его долгим страстным поцелуем.
Лучи солнца, пробившись сквозь тяжелые зеленые шторы, упали на лицо Дайаны. Не открывая глаз, она потянулась, с улыбкой вспомнив прошедшую ночь.
Она открыла глаза и увидела, что Кейн, опершись на локоть, наблюдает за ней. Она улыбнулась ему неуверенной улыбкой, приглаживая руками растрепавшиеся волосы и подумав при этом, что ее давненько перестало беспокоить, как она выглядит по утрам.
– Что ты делаешь?
– Запоминаю твое лицо.
– Зачем? Я никуда не ухожу.
– Это хорошо.
Он стал поглаживать пальцами ее плечо, вновь возбудив в ней желание, которое она считала полностью удовлетворенным прошлой ночью. При любых других обстоятельствах она бы с удовольствием нырнула под одеяло и проверила, сколько времени потребуется, чтобы зажечь его снова. Но с наступлением утра вновь вступила в свои права реальность, напомнив ей, что надо что-то предпринять в связи с событиями вчерашнего дня.
– Который час? – спросила она.
Кейн оглянулся через плечо на часы, стоящие на ночном столике.
– Десять минут седьмого. – Он откинул рукой каштановый локон, упавший ей на лоб. – Хочешь кофе?
– С удовольствием. Он сел на кровати, заметив, как одна ее грудь выглянула из-под темно-зеленого пододеяльника, дрязня его розовым соском. Кейн чуть было не поддался искушению и не предложил ей забыть о кофе, но остановил себя. Она обещала Заку утром отвезти его в школу, а он знал, что ничто, кроме стихийного бедствия, не могло бы заставить ее нарушить это обещание.
Откинув одеяло, он встал и натянул джинсы.
– Если хочешь принять душ, ванная комната там. – Он указал на дверь позади себя. – А другая находится в конце коридора. Твой чемодан в гостевой комнате. – Он наклонился к ней и поцеловал долгим поцелуем. – Если хочешь, я принесу его сюда.
Она посмотрела ему в глаза, и ее тронуло тепло, которое она там увидела.
– Принеси. – Потом, не в состоянии больше терпеть, спросила: – Ты получаешь газеты?
– «Кроникл» и «Лос-Анджелес тайме». Они должны быть снаружи, под дверью.
Дайана накинула толстый махровый халат шоколадного цвета, который Кейн предложил ей. От халата пахло его лосьоном после бритья.
– Мне хочется посмотреть газеты. Из них я, наверное, узнаю, сколько вреда сама себе причинила.
Все оказалось хуже, чем она предполагала. Сообщения о налете на ее дом были во всех газетах, во всех телевизионных новостях:
ХУЛИГАНЫ РАЗОРЯЮТ ДОМ СЫНА ТРЭВИСА ЛИНДФОРДА.
В РЕЗУЛЬТАТЕ БАНДИТСКОГО НАЛЕТА НА ДОМ ЗАКЕРИ УЭЛЛС ОСТАЛСЯ БЕЗ КРЫШИ НАД ГОЛОВОЙ.
ДОМ НЕДАВНО ОБРЕТЕННОГО НАСЛЕДНИКА ЛИНДФОРДОВ РАЗГРОМЛЕН.
Местная телевизионная студия, хозяином которой был Трэвис, постаралась в своих передачах выставить Дайану в самом неприглядном свете, максимально использовав для этой цели случившееся.
Чтобы подчеркнуть объективность информации, один телерепортер опросил выбранных произвольно прохожих на улицах города. Многие из жителей Сан-Франциско, всего несколько дней назад веривших в победу Дайаны в суде, теперь сомневались в этом, а некоторые изменили свое мнение.
– Мы с женой были на ее стороне, – сказал один таксист, беседовавший с репортером через опущенное стекло машины. – Но когда услышали, что она прикрывала своего братца, бывшего заключенного... Конечно, правильно говорят, что кровь-то не водица, но ведь безопасность собственного ребенка всегда должна быть на первом месте.
Другая, мать двоих детей, сказала:
– Не знаю, мне ее жалко. Она поступила необдуманно, и это ей дорого обойдется. На ее месте я бы забрала своего ребенка и сбежала.
– Будь проклят этот Трэвис! – воскликнула Дайана, вскакивая со стула. – Он выслушал мнение горстки людей, а преподносит это так, будто на меня ополчился весь город! Как сможет судья сохранить непредвзятость после такой подтасовки фактов?
Кейн протянул ей кружку крепкого горячего кофе:
– Судья Арнетт – слишком опытный юрист, чтобы попасть под влияние средств массовой информации. К тому же в понедельник у тебя будет возможность рассказать свою версию этого инцидента.
Когда несколько минут спустя Кейн предложил отвезти ее к Кэт, она отказалась.
– Не можешь же ты круглосуточно охранять меня, – сказала она, взяв его за руку. – Это было бы
