— Но они не так вредны, как конгрессмены, политические обозреватели и прочие вруны, которые делают из вас идиота. Некоторые репортеры пишут все как есть. — Карлос указал рукой в сторону Виктории, уединившейся с Гвиннет. — Вот она — в порядке. Она честная. И везучая, как я уже сказал.
Я видел, как Вик проскочила сквозь горящий дом: одежда на ней горела с обеих сторон, а у нее самой — ни одного ожога. — Руис предложил Джесс креветки. Она взяла одну и разжевала ее, даже не почувствовав вкуса, — настолько ее поразил рассказ о Виктории. Джесс совсем иначе представляла свою школьную подругу: закопченное дымом лицо, перепачканная одежда, руки и ноги, истерзанные насекомыми, никоим образом не вязались с представлением о ней. — Ребята прозвали ее Белый Кролик, — сообщил Руис. — В честь песни «Джефферсон Эйрплейн». А вы ее хорошая подруга? — спросил он неожиданно.
Джесс взглянула на Карлоса в некотором замешательстве:
— Мы вместе учились. Но Викторию не узнать.
— Какими бы друзьями вы ни были, поговорите с ней.
Попытайтесь ее отговорить от возвращения.
— Викторию никто не в силах остановить, если она сама того не желает.
— Вы правы, — вздохнул Руис, печально глядя на Викторию. — Знаете, она не ждет, когда беда случится, — она сама ее находит. Но нужен кто-нибудь, кто бы присматривал за ней: сама она никогда о себе не позаботится. Но когда-нибудь удача, как я уже сказал, Виктории изменит.
Дождь прекратился. Гвиннет и Виктория сидели на складных стульях на причале, превращенном Майкой Зейлом в некое подобие японского садика. На круглом железном столике, за которым устроились подруги, стояли бутылка шампанского и два бокала. Разноцветные полоски света, пронизывая темноту ночи, мягко отражались в водах залива.
Заброшенный баркас грузно покачивался на волнах у соседнего причала; девушки смотрели на лабиринт трапов, обвисших снастей и разбитых спасательных шлюпок.
— Каким же далеким теперь кажется Твайнхем, — задумчиво произнесла Виктория.
— Да, — согласилась Гвиннет. — Многое с тех пор изменилось.
— А что я тебе говорила? Есть в жизни более интересные пути, чем работа в детском саду в Бристоле. И вот ты взлетела и летишь. Большому кораблю — большое плавание. Поздравляю.
Гвиннет равнодушно улыбнулась. Ей не хотелось говорить о своей карьере с Бейлодом. Она горела желанием узнать что-нибудь о Танкреди. Времени было в обрез, а Виктория еще ни разу не упомянула о брате. Наконец Гвиннет решилась спросить напрямую:
— А как Танкреди? — И тут же, как и предполагала, пожалела о своем вопросе.
— Танкреди? — Виктория удивленно приподняла бровь. — Все такой же. Разбивает сердца, как обычно, одно за другим. — Произнесено это было таким тоном, что Гвиннет невольно поняла: ее сердце не было исключением в постоянно пополняемом списке. — И играет на победу. Показательные игры в триктрак на круизном теплоходе. Собственно говоря, он расплачивается за круиз своими выигрышами. — Виктория сухо усмехнулась. — Танкреди все легко дается.
Гвиннет подняла было свой бокал, но тут же поставила обратно на столик, потому что обнаружила, как сильно у нее дрожат руки. На счастье, в этот момент появилась Джесс:
Гвиннет боялась, что вот-вот выкинет что-нибудь идиотское — расплачется, например.
— Ходят слухи, что ты выходишь за Стефана фон Хольценбурга. — Виктория подвинулась, освобождая за столиком место для Джесс.
— Неверные ходят слухи.
— Да уж надеюсь. Ты не можешь выйти за него замуж.
— Я поступлю так, как посчитаю нужным, — сердито отрезала Джесс. Хотя про себя подумала, что Виктория, черт побери, и на этот раз, как всегда, права: разумеется, Джесс не может выйти замуж за Стефана. У нее нет на это времени.
Она должна вернуться к своей работе. Завтра же она поедет в Напу и деликатно, твердо и окончательно сообщит Максу и Андреа о своем отказе.
— Но ты не должна выходить за кого бы то ни было из жалости. И особенно за Стефана.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ему не нужна. Завтра же он забудет о твоем существовании. Пусть Макс и Андреа найдут кого- нибудь другого, того, кому они нужны…
— Стефан меня не забудет, — сверкнула глазами Джесс.
— Еще как забудет.
— Ты не знаешь Стефана.
— Еще как знаю. Мы с Танкреди знаем его достаточно хорошо.
— Знаете? — Джесс забыла о своей злости и, потрясенная, наклонилась вперед. Жизнь Стефана до того, как случилась история с передозировкой, была для Джесс закрытой книгой.
«По очевидным причинам мы не поощряем его старых знакомств», — говорила Андреа.
— Расскажи мне о Стефане, — попросила Викторию Джесс.
Та криво усмехнулась:
— Рассказать? Ну что ж, слушай. Стефан был прекрасен, очарователен и совершенно дик. Мы познакомились с ним в Париже позапрошлой зимой. Они с Танкреди крепко подружились. Нам всем было очень весело: вечеринки, театры, долгие прогулки по городу, жаркие споры ночи напролет в номере у Танкреди в «Георге V» или на квартире у Стефана на Рю-де-Курсель.
Джесс подумала о том, была ли Виктория любовницей Стефана, и пришла к выводу, что, наверное, была. Но почему, почему это случилось с Викторией, а не с ней, с Джесс!
Почему тогда не она встретилась со Стефаном?
— Но это, пожалуй, и все, — сказала Виктория. — В следующую нашу встречу Стефан уже не узнал меня. Так же как и Танкреди. Хотя мы и прожили бок о бок несколько недель. Так вот, о Катрионе. — Виктория осторожно сменила тему разговора. — Я вам говорила, что виделась с ней в Лондоне. И вы должны обо всем знать. Может быть, даже надумаете позвонить ей. Она несчастна.
Гвиннет не смогла представить себе Катриону несчастной.
— Кроме того, Катриона беременна, — добавила Виктория.
— И в чем же проблема? Джонатан? Он что, не хочет ребенка?
— Разумеется, хочет. Особенно мальчика. Но ты права, дело тут в Джонатане. Дело в том, что Катриона кое-что о нем узнала.
Заинтригованные Гвиннет и Джесс смотрели на Викторию во все глаза.
— Что узнала? — рискнула спросить Джесс.
Виктория вновь уставилась на разбитый каркас.
— Что Джонатан — гомосексуалист.
В воздухе повисла продолжительная пауза. Потом Гвиннет замотала головой:
— Просто кошмар. Не может быть! Джонатан?
— А ты уверена? — обескураженная, спросила Джесс. — Это действительно так? — Мысленно она попыталась вспомнить, с каким лицом Джонатан смотрел на других мужчин. — Где это случилось? Когда? Ты об этом знала, да?
Виктория кивнула.
— А откуда ты узнала? — поинтересовалась Гвиннет.
— Катриона нашла письмо от любовника Джонатана и попросила меня помочь. Но чем я могла помочь?
— Почему ты?
И тут Джесс вспомнила. Ну конечно же, это случилось у Катрионы на балу.
— Потому что письмо было от Танкреди.
Стеклянная дверь у них за спиной отворилась, и кто-то шагнул на причал. Но пораженные подруги ничего не слышали вокруг. Джесс теперь размышляла о характере отношений между Танкреди и Стефаном в Париже: «Они с Танкреди крепко подружились».
Гвиннет издала истерический смешок.
— Нет! Это никак не может быть Танкреди! Невозможно! Я точно знаю — невозможно! Я спала с Танкреди. Мы занимались любовью весь день.
