Как я понимаю, твоя мастерская наверху. Можно посмотреть? Я не видела твоих картин с самого Твайнхема.
Еще несколько месяцев назад Джесс была бы счастлива показать свои работы Виктории. Но теперь уже нет. Все, что сейчас осталось у нее в мастерской, — проклятые четыре времени года, вполне приличные, но сегодня кажущиеся такими дурацкими и банальными. Виктория просила вежливо, но без особого чувства, и Джесс постаралась убедить себя в том, что ей совершенно безразлично, жаждет Виктория увидеть ее работы или нет.
Глубоко вздохнув, Джесс повела их по лестнице на крышу башни.
— Это все, что у меня сейчас имеется, — предупредила Джесс, зажигая свет в мастерской. — Они почти закончены.
— Они прелестны. — Сняв очки, которые, как теперь поняла Джесс, были лишь маскировкой, Карлос внимательно рассматривал полотна.
— Очень хорошие картины, — похвалила Виктория и выпустила идеально круглое колечко дыма. — Поздравляю, — спокойно произнесла Виктория.
«Кончай делать из меня дуру», — захотелось сказать Джесс. Но, с другой стороны, чего еще она ожидала услышать от Виктории? Джесс разозлилась на себя.
Они осторожно спустились друг за другом по узкой лестнице, и Виктория остановилась в спальне.
— А вот это… это страшно. Превосходно. Мне хотелось бы иметь этот портрет.
— Нет, — отрезала Джесс.
— Ну разумеется. Я полагаю, ты хотела поговорить о Стефане. Ведь именно за этим мы сюда и приехали?
Они сели друг против друга в гостиной. Карлос ушел, но Джесс даже не заметила когда.
— Он что-то услышал на улице, — пояснила Виктория. — Привык присматривать за мной, хотя ему это удается не так часто.
— Он очень тебя любит, — неожиданно для себя выпалила Джесс.
— И я его люблю. Мы прожили вместе довольно долго.
— Так вы… — начала Джесс и с трудом спросила напрямую:
— Вы — любовники?
Вряд ли стоило задавать подобный вопрос Виктории.
Собственно говоря, сама Джесс практически не могла представить себе Викторию, охваченную страстью, дрожащую, покрытую капельками пота, в постели с мужчиной.
— Нет, — спокойно ответила Виктория. — Не любовники.
— Кажется, ему бы этого хотелось, — предположила Джесс.
— Не исключено. Но это невозможно. И Карлос все прекрасно понимает. — Виктория налила себе вина из графина. — Когда ты нарисовала портрет Стефана?
— После случившегося.
— По памяти?
Джесс кивнула.
— Все это очень печально. Стефан был очаровательным мальчиком.
— Расскажи мне о нем, — попросила Джесс.
— Ну хорошо, — кивнула Виктория. — Я расскажу о Стефане все, что смогу. Если ты считаешь, что тебе это необходимо.
Мы с Танкреди встретили Стефана в кафе на Монмартре холодной январской ночью. Было где-то около двух часов.
Танкреди влюбился в Стефана с первого взгляда. Танкреди редко доводится встречать людей, равных ему по интеллекту. У Стефана же была светлая голова: он превосходно играл в шахматы — выигрывал даже у Танкреди, говорил на четырех языках и мастерски играл на гитаре и рояле. И кроме того, Стефан был исключительно оригинален — искушенная невинность, совершенно чужд высокомерия или амбициозное™. Стефану просто хотелось играть, и он возвел игру до степени высокого искусства.
Несколько недель мы были почти неразлучной троицей.
Потом мне пришлось их покинуть. А Танкреди и Стефан, устав от Парижа, решили отправиться куда- нибудь, где тепло. Они сняли дом в Танжере.
Виктория посмотрела на пятно на стене над головой Джесс.
— Тогда-то Стефан и начал экспериментировать с наркотиками. Раньше он баловался гашишем и марихуаной, но они приелись ему. Он перешел на ЛСД и кокаин. Вскоре, — Виктория пожала плечами, — кажется, и они ему наскучили. Стефану хотелось пойти дальше. В Танжере легко найти то, что вам хочется. Танкреди знал, где можно достать все что угодно.
В комнате воцарилось молчание. Походив вдоль окна, Виктория остановилась и уставилась в темноту летней ночи.
— И они пошли дальше, — глухим голосом подсказала Джесс.
— Только Стефан. Танкреди никогда не употреблял наркотики.
Джесс поморщилась.
— Ну хорошо, Стефан. И до чего же он дошел?
— Героин. Собственно говоря, — медленно произнесла Виктория, — дело не совсем в наркотиках. Мозг пострадал от кислородного голодания.
— Что ты имеешь в виду?
Виктория вздохнула.
— Джесс, ты действительно хочешь, чтобы я продолжала?
Джесс кивнула.
— Ну хорошо, — неохотно согласилась Виктория. — Стефан схватил передозировку героина. Вышло это случайно: он не знал, что препарат обладает такой высокой концентрацией. Все выглядело ужасно. Стефан бился в конвульсиях, его всего выворачивало. Танкреди говорит, что первым делом попытался помочь Стефану, запихнув его в холодную ванну. Танкреди где-то слышал, что в подобных случаях надо погрузить человека в ледяную воду. Я могла бы дать ему лучший совет. — Виктория печально покачала головой и продолжала:
— Стефану нужно было дать какое-нибудь рвотное средство. Он был в коме. Танкреди отвез Стефана в госпиталь, но, кажется, было слишком поздно. Кислородное голодание продолжалось около получаса.
— И что же Танкреди делал после этого? Оставил Стефана и умыл руки?
— Конечно же, нет. Он убедился в том, что доктор знает, кто такой Стефан и какой это был наркотик. Затем он оплатил лечение и только после этого уехал. А что еще мог сделать Танкреди?
— Он оплатил лечение! Какое великодушие! — От ярости у Джесс закружилась голова. — Боже, если бы не Танкреди…
— Стефан не знал меры, понимаешь? Он был безудержен во всем. Вся жизнь — игра.
— Игра! Дерьмо! — Джесс с такой силой поставила бокал на стол, что он треснул. И как только Виктория может с таким спокойствием говорить ей, что все это была игра? Сейчас Джесс ненавидела Викторию больше всех на свете. У Виктории совершенно нет чувств. Она просто не человек.
— Прости, Джесс. Но ты сама хотела знать правду.
У Джесс от бешенства помутился разум. Рука с силой впилась в треснувший бокал. Неожиданно почувствовав острую боль, она увидела, что ее пальцы в крови.
Карлос Руис, появившийся столь внезапно, что могло показаться, будто он обладает способностью проходить сквозь стены, ловко взял разбитый бокал из руки Джесс.
— Иди на улицу, — обратился Карлос к Виктории. — Жди меня там.
Виктория послушно направилась к двери. Выглядела она, как всегда, спокойной, но опечаленной.
— Теперь ты должна будешь отпустить его, — мягко посоветовала она Джесс, взявшись за ручку двери. — Но тебе следует куда-нибудь выбраться отсюда. Тебе нужно начать сначала, как он тебе и говорил, где-нибудь там, где ты никогда прежде не была.
Сказав это, Виктория вышла.
— Я знаю, что ты не хотела обидеть Викторию, — несколько раз заверил Карлос Джесс.
Чуть позже он приготовил для нее чашку крепкого горячего чая. Пока она пила этот ароматный
